Сара Хагерзак - Принц подземелья
Снейп перевел взгляд с целителя на МакГонагалл, ждущую его ответа, и сказал:
— Спасибо за то, что приехали сюда, Минерва. Я рад видеть вас живой и здоровой. Если бы с вами что‑то случилось во время сражения в Хогвартсе, это была бы огромная потеря для школы. Если целитель Нортон позволит, то я предпочел бы вернуться в Хогвартс немедленно. Правда, боюсь, что самому мне такая задача пока не под силу, но если вы и Поттер не откажетесь мне помочь… — он вопросительно посмотрел на Нортона.
— Если бы это зависело от моего желания, я бы тоже предпочел не задерживать таких, как вы, в своей больнице, — сказал целитель, неприязненно глядя на Снейпа. — Но, к сожалению, существует врачебный долг. Ваша рана еще в очень плохом состоянии, к тому же вы потеряли слишком много крови и будете просто не в состоянии отправиться куда‑либо даже с чьей‑то помощью.
— Боюсь, что это так, директор, — с сожалением произнесла МакГонагалл. — Вы действительно нуждаетесь в серьезном лечении.
— Думаю, в Хогвартсе я смогу получить необходимое лечение не хуже, чем здесь, — возразил Снейп. — По крайней мере, я буду уверен, что в мои лекарства не добавляют ничего одурманивающего.
— Это была необходимая мера предосторожности. Мы были вынуждены держать вас без сознания, пока Министерство не объявило официального решения на ваш счет, — ответил Нортон, и по его тону стало понятно, что лично для него это решение ничего не значит.
— Выходит, если бы Поттер не поторопил Бруствера, я бы мог проваляться здесь и месяц, и больше? Это ведь обычный срок для разбирательств такого рода? — возмутился Снейп.
— Возможно, — равнодушно бросил целитель.
Снейп переглянулся с Гарри, который состроил Нортону рожу за его спиной, и, усмехнувшись, подумал: «Возможно, Дамблдор был прав, и в мальчишке действительно больше от матери, чем от отца…»
— Спасибо, Поттер, — еще раз поблагодарил он. — Надеюсь, мы еще увидимся в более приятной обстановке.
— Конечно, сэр, — улыбнулся Гарри.
— Северус, если вам понадобится помощь, чтобы добраться до Хогвартса, когда вас выпишут, дайте мне знать, — попросила МакГонагалл.
— Непременно, — отозвался Снейп, — спасибо за беспокойство.
Он был уверен, что воспользуется ее предложением только в самом крайнем случае.
Гарри с МакГонагалл вышли, и Снейп остался один на один с целителем Нортоном, который в полном молчании начал снимать бинты и осматривать его рану.
– 2 –Через три дня Нортон, видимо, решил, что по отношению к такому, как Снейп, он полностью выполнил свой врачебный долг, и согласился отпустить его из больницы, взяв расписку, что «пациент сам несет ответственность за последствия преждевременной выписки».
Чтобы попасть в Хогвартс, Снейп решил воспользоваться больничным камином. Думать об аппарировании в его нынешнем состоянии не приходилось, а перелетов на метле он по возможности избегал, даже когда был совершенно здоровым.
Но даже перемещение таким простым способом потребовало от него предельного напряжения, и, выйдя из камина в своей маленькой гостиной в подземелье, он уже сожалел о том, что не воспользовался предложением МакГонагалл проводить его. У него не было ни сил, ни желания делать хотя бы несколько лишних шагов, и он уселся в ближайшее к камину кресло, с удовольствием ощущая, что он наконец дома — и в одиночестве.
Его взгляд блуждал по тесной гостиной, которую он присоединил к своим личным комнатам, став директором. Раньше ему вполне хватало спальни и кабинета, но в прошлом году Кэрроузы завели неприятную привычку иногда проводить с ним вечера, и потребовалось место, чтобы принимать их. Конечно, были директорские комнаты над кабинетом в башне с горгульей, гораздо более красивые и удобные, чем эти, но в них так явственно ощущалось присутствие Дамблдора, что Снейп не счет для себя возможным занимать их. Директорский кабинет он, конечно, использовал для работы, но жилые комнаты оставил в том виде, в каком они были при прежнем хозяине. Его самого устраивало привычное подземелье, да и Кэрроузы не стремились туда, где всё напоминало об их заклятом враге.
Снейп был рад, что теперь эта комната принадлежала ему. В первую очередь, потому что здесь был большой красивый камин, ходить через который было гораздо удобнее, чем через тесный камин в кабинете. Кроме того, в гостиной было немного теплее, чем в остальных его комнатах, и было приятно проводить здесь зимние вечера, если их не отравляло присутствие брата и сестры Кэрроузов. Амикус всегда раздражал его своей грубостью и прямолинейностью, а Алекта в последнее время была просто невыносима из‑за того, что начала проявлять к Снейпу повышенный интерес. Видимо, в роли директора школы и ближайшего помощника Темного Лорда он стал казаться ей подходящей партией, и она частенько заводила туманные разговоры о том, что холостяцкое жилище Снейпа слишком угрюмо и что здесь явно не хватает женской руки. Снейпа эти намеки выводили из себя, и его еще и по этой причине радовало, что теперь между ним и Алектой лежат толстые стены Азкабана.
Взгляд его остановился на единственном украшении этой гостиной — небольшом рисунке тушью, висевшем в рамке на стене — если, конечно, не считать украшениями разные заспиртованные диковинки типа пятиногого плюхера или похожей на голову злобной старухи мимбулюс молебдонии, стоявших на книжных полках. На рисунке был изображен вид Хогвартса. Было заметно, что нарисован он не с натуры, а по памяти, но очертания замка легко узнавались.
Рисунок был сделан много лет назад приятелем Снейпа, с которым он познакомился, когда только начал служить Темному Лорду. Его звали Фрэнк. Он, как и Снейп, встал под знамена Того–Кого–Нельзя–Называть, чтобы добиться славы, власти и могущества. Родители Фрэнка, влиятельные волшебники, хотели, чтобы сын сделал карьеру в Министерстве, а он мечтал стать художником, сбежал от родительского давления и присоединился к Темному Лорду. «Я выбрал свободу», — говорил Фрэнк. Однако они оба быстро поняли, что попали в ловушку, — но уже не могли ничего поделать…
Между ними завязались довольно близкие отношения, которые могли бы перерасти в дружбу. Но этого так и не произошло. В отличие от хитрого, прагматичного Снейпа выросший в комфорте Фрэнк, романтик и художник по натуре, был гораздо менее приспособлен к войне. Он погиб в первой же серьезной схватке с аврорами — угодил под оглушающее заклятие и разбился насмерть, упав на мостовую со стены дома министерского чиновника, к которому они пытались проникнуть.
Это была первая смерть, которую Снейп увидел собственными глазами. Он до сих пор помнил тот ужас и отвращение, которые испытал, глядя на окровавленное тело Фрэнка.
