Наталия Ипатова - Куда глядят глаза василиска
Так оно, наверное, и произошло бы однажды, если бы случайная встреча не задала его судьбе решительно новое направление. Благодаря этой встрече он получил возможность стать сильнее, чем был, встретил нескольких людей, к которым испытывал теплые чувства, но непререкаемым авторитетом у него пользовался лишь один. По иронии судьбы этот один и был принцем Белого трона, Александром Клайгелем, чья победа в поединке с Райаном позволила эльфам сделать то, что они сделали. Клайгель выхватил его буквально из зубов каменных троллей, и, понимая, кто такой этот мальчишка, и чем рискует он сам, вопреки доводам всех умных советчиков на свете ввел его в свой город, в свою семью. Рэю тогда было тринадцать, а самому Клайгелю… Путник даже остановился и присвистнул, только сейчас произведя расчет. Самому Клайгелю было столько же, сколько ему сейчас. Двадцать три. Этот человек был абсолютно другим, он никогда не был понятен до самого донышка, но одно было очевидно: ему можно было доверить собственную жизнь и — одному в целом свете — позволить в чем-то переубедить себя. Эта семья вжилась в его душу, а десятилетняя Соль Клайгель три года назад заявила свои права на его свободу. Без сомнения, этим не стоило забивать себе голову, идя навстречу своей истинной грозовой судьбе, но он не отказался бы в свободную минутку поболтать с ней. В общем, он видел в ней все ту же потешную малявку, какую впервые встретил десять лет назад, всегда говорившую «взрослые» вещи и иногда завиравшуюся до невозможности. Десять лет разницы. Малявка. Фальшивая Королева эльфов, сотворенная его собственной безжалостной рукой по ее отчаянной просьбе. По правде сказать, тогда он был вовсе не уверен, что дело выгорит, но счастливым образом все утряслось. Была спасена жизнь Саскии Клайгель, матери Солли, была спасена от распада семья принца, была предотвращена казавшаяся неизбежной война с эльфами. Но Клайгели потеряли дочь, сбежавшую к эльфам и упивавшуюся новообретенной властью. Леди Клайгель возненавидела Рэя, лишившего ее дочери, и дальнейшее пребывание мальчика в Тримальхиаре, Белом городе, стало невозможным. Но вопреки всем голосам протеста принц Белого трона не собирался пускать судьбу своего главнейшего потенциального противника на самотек. Он понимал, что Рэй еще недостаточно силен, чтобы выжить в Черном замке, а потому переправил его в другой мир, в местечко под названием Бычий Брод, в Школу Меча, на попечение своего лучшего друга Барнби Готорна, не обладавшего ни малейшими признаками Могущества, а лишь букетом отнюдь не часто встречаемых вместе человеческих достоинств. Этот человек был вторым и последним из тех, кого высокомерный Рэй считал равными себе. Рэй уважал его и принял все, чему тот смог научить его. Рыцарь Готорн подарил ему свой меч, свою Чайку, словно передал ему свое право на несовершенный подвиг. Рэю приглянулся тот мир, он мог бы в нем добиться большего, не имея такого сдерживающего ограничителя как Светлый Совет, но он знал, что хочет делать, и эту дверь закрыл за собой наглухо. Он принадлежал Волшебной Стране.
Самого Клайгеля уже три года не было в живых. Он поднял свой город из праха, но был призван Люитеном, Хозяином своей сказки, тем, что придумал все сущее, надсмотрщиком стаи серых лебедей, ангелов, что играют за команду Добра. Клайгель просто оседлал дракона и растворился вместе с ним в безоблачном утреннем небе. В Тримальхиаре остались его леди, окостеневшая в своем горе, но столь же прекрасная, как в двадцать лет, не снявшая, как он слышал, траура и по сей день, и его маленький сын, следующий в очереди на Белый трон после правившей в данный момент леди Джейн. Это было уже серьезнее, чем взбалмошная Королева эльфов. Принц, растущий в исключительно женском обществе в заповеднике Тримальхиара рисковал без вмешательства Рэя стать на шахматной доске Люитена слоном белой диагонали. Рэй не собирался увиливать. Бунт Клайгеля против властной руки Создателя был обречен, сам Рэй считал себя героем другой сказки, но у юного Артура могло бы получиться что-то интересное. Это дело было вторым по важности. Он помнил неистовое негодование Александра Клайгеля, обреченного быть положительным героем, и уважал его духовное завещание.
А если леди Клайгель не пустит его в Тримальхиар? Он засмеялся и перепрыгнул через узловатую корягу, присыпанную осенним многоцветьем. У него были все основания считать ее одним из своих основных недоброжелателей. Он лишил ее дочери, а то, что при этом он спас ей жизнь, было не в счет. Одно было здесь неколебимо — его старая клятва, произнесенная сердцем и хранимая в его самом заветном углу: никогда не поднимать руки на самого Клайгеля, на его женщину, на его дочь… И на его сына, который не был еще рожден, когда произносилась эта клятва.
Рэй глубоко вдохнул и остановился. Он не слышал вокруг себя голосов жизни, но он не чуял и тлетворного духа отравы. Морозным воздухом дышалось легко, разгорались от холода щеки. Это открытие так обрадовало его, что он сам себе показался смешным. Истребив в этих краях жизнь, яд и сам себя изжил, разложился за четырнадцать лет, испарился под редким солнышком, был вымыт холодными осенними дождями. Перед лицом его возрождающей деятельности лес был чист.
Окрыленный, Рэй пустился в дальнейший путь.
Рощи все чаще сменялись просторными полянами, поросшими жухлой травой, и лишь на одной из них, той, где бил Источник Жизни, — тоже бывший, кстати, продуктом деятельности четы Клайгелей, — ярко выделялось ее изумрудное пятно. Рэй ухмыльнулся: крайне полезно иметь в своих владениях и полностью контролировать ключ живой воды. Прекрасное средство от разного рода колотых, рубленых, дробленых и прочих травм. А на душевные ему было наплевать, он считал себя неуязвимым для оружия, их наносящего.
Замок возник перед ним внезапно, как вершина огромной горы, чье подножие густо заросло непролазным колючим кустарником-мутантом. Он один, казалось, бурно процветал в этих забытых благодатью местах и щетинился трехдюймовыми шипами, объединенными, как у барбариса, в гребни по три и по пять. Да и широкие кожистые листья тоже были по краю весьма недвусмысленно усажены зубчиками. Перед этой грозной преградой претендент вынужден был остановиться.
Жадным взглядом Рэй рассматривал громоздящуюся за колючим живым забором черную скалу пикообразной формы, уходящую вершиной — собственно дворцом — в низкое небо. Внизу, в недрах горы, буквально под его ногами во многие ярусы располагался город: заводы, рудники, шахты, оружейни, кузни, бараки рабов. Все опустевшее, мертвое, холодное, пришедшее в запустение. Спящее. Четырнадцать лет… Четыре первых года он, будучи человеком, имевшим способность делиться своей энергией, подкачивал всю местную нечисть и за это едва не поплатился: каменные тролли чуть было не сожрали его, когда он лежал без сил, и если бы не Клайгель… Он встряхнул головой. В сущности, чего еще от них, родненьких, было ждать? Право силы! Когда же он исчез, вместе с ним исчезла и энергетическая подпитка, и все оставшиеся в живых впали в бессрочную спячку. Лишь щедрая подачка могла поднять на ноги весь этот коматозный замок, но сейчас Рэй не собирался повторять детские ошибки.
