Андрей Фролов - Сибирская быль
Звонок надрывался до тех пор, пока где-то за деревянной перегородкой не щелкнула дверь и до боли знакомый голос не закричал:
— Иду, иду, чего трезвонить-то!
Вадим отпустил кнопку и отступил от двери, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются, становятся ватными и чужими. Сердце ухнуло и замерло, подумывая, не разорваться ли. За дверью зашоркали тапочки, клацнул замок. Медленно, словно во сне, дверь поползла в сторону.
Вадим еще немного отступил вбок и увидел ее.
— Здравствуй, Ира…
Она так и замерла — прижав выпачканные мукой руки к фартуку, широко распахнув бездонные глаза — ошарашенная и беззащитная. Еще не веря себе, она судорожно втянула воздух, губы ее дрогнули, и она бросилась ему на грудь, уже не пытаясь скрыть слез.
— Вадик, миленький, любимый, вернулся!
Он шагнул навстречу, распахнул руки и укрыл любимого человечка от всего остального мира в своих объятиях. Ирина прижалась к его груди, ее пальцы все гладили Вадима — его волосы, плечи, спину, руки.
— Вадик, Вадик, любимый. — Ирина что-то бормотала, шептала, иногда всем телом содрогаясь от душивших ее слез. Вадим еще крепче обнял ее, поглаживая по волосам.
— Все хорошо, любовь моя. Ну не плачь, я вернулся, вернулся… к тебе пришел. Не плачь, солнышко. — Он осторожно разомкнул объятья и приподнял заплаканное лицо девушки за подбородок. К горлу подкатила противная предательская волна. — Все хорошо, — повторил Вадим и поцеловал Ирину в губы, долго, нежно, чувствуя соль катящихся по лицу слез.
— Я тебя так ждала… — Ира вновь опустила лицо, пряча его на широкой груди парня. Стараясь не испачкать лицо мукой, принялась вытирать глаза. — Любимый…
Обоим стало так спокойно и легко, и они замерли прямо посреди подъезда, прижавшись друг к другу, словно боялись — отпусти, и исчезнет. Холод, сквозняк — все наплевать. Жарче костра горела в тот миг в старом обшарпанном подъезде любовь двух молодых сердец.
— Ирка, чтоб тебя! Рыба подгорает! Марш на кухню!.. — Торопливые шаги, мама в дверях, тяжелое «ох!» и хватание за сердце, а после громогласное: — Гришка! Вадик вернулся! — И снова слезы.
Это от радости.
Ириша красавицей была, что уж тут говорить. Высокая, чернобровая, фигура — прямо оса, а сколько за ней парней увивалось, просто жуть. Ни на кого не смотрела и наговоров не слушала, своего ждала. Вот и дождалась.
Ну как Вадим вернулся, может, слыхали, тут праздник был — хоть в город от шума уезжай. Родители-то молодых люди не бедные, работящие, копейки не зажимают. Устроили встречу, да и помолвку сразу под это дело. Вадька с пацанами половину массива споил в эти дни, гомонили и гуляли с утра до ночи. Идут прямо по улице всей бандой, хвать тебя за рукав — и «Ну-ка, пей, наш Вадик из армии пришел!». Да попробуй не выпить… Иришка на седьмом небе была, и, почти не сговариваясь, все начали готовиться к скорой свадьбе.
Хорошо было, радостно на них смотреть. По молу гуляли, и ни снег, ни ветер им счастья испортить не могли. Тепла не дождались — решили свадьбу прямо так играть…
— И что? Ни разу?
— Да ну тебя, дурака! — Иринка рассмеялась и игриво оттолкнула друга. — Собирает чушь всякую! Иди вон, если такой недоверчивый, людей поспрашивай.
Вадим засмеялся и притянул девушку к себе.
— Да ладно, чего там, я уже поспрашивал. — Он улыбнулся и наклонил голову, стараясь поймать ее губы.
Она увернулась, нахмурилась и в притворном гневе воскликнула:
— Ах, ты еще и следить за мной вздумал! Кольку, поди, своего посылал за мной приглядывать?!
— Ну и Кольку тоже. — Вадим все-таки поймал гибкий стан и притянул к себе, не переставая улыбаться.
Ирина обмякла, вся подалась навстречу и обвила его шею руками.
— Ах вот они тут чем занимаются!
Парочка вздрогнула, Вадим резко обернулся, но тут же снова притянул Ирину к себе, закрывая плечом.
— А уж это наше дело! Вот соберешься сам жениться, тогда и на тебя посмотрим! — Он неохотно выдернул из теплого кармана ладонь и протянул руку, забирая у подошедшего Николая открытую бутылку «Балтики». Наталья отпустила брата и, бесцеремонно отпихнув Вадима — «отвали, защитник», — протянула вторую бутылку Ире.
— И чего вас в такую погоду на мол потянуло, а? — Она сердито взглянула на парней, поправляя ворот куртки. — Сидели бы себе дома, в тепле, видик смотрели бы…
По расширяющейся глади канала лениво тащилась, оставляя за собой мутный пенный след, старая черная баржа. От воды веяло холодом и унынием.
— С тобой посмотришь! — Николай сделал глоток и поспешно спрятался за спины Вадима и Иры. — Весь вечер вместе с вами комментатор Наташка!
Все засмеялись, а Наталья угрожающе надвинулась на брата.
— Я, к вашему сведению и радости, сегодня вам докучать не буду…
Ребята переглянулись, недоверчиво ожидая продолжения, а Наталья намеренно неспешно приложилась к своей бутылке, всем видом давая понять, что обладает Самым Главным Секретом На Свете.
Жалобно закричала озябшая чайка.
— Да ну?.. — осторожно произнес Вадим.
— И вообще, — Наталья заговорщически посмотрела на подругу, — я вас скоро оставлю…
— Свидание? — Николай вложил в это слово весь сарказм, на который был способен.
— А что, нельзя? Им вот можно…
Вадик рассмеялся, прижимая к себе Ирину. Ветер ударил в лицо, заставляя глаза слезиться.
— Нам родители разрешили, а тебе-то?
— А мне брат не родитель! И вообще, я сама решить могу, опекуны нашлись! Пейте тут свое пиво и, прости, Ир, яйца морозьте, а я пошла. — Резко развернувшись и даже не взглянув на брата, Наталья двинулась к разводному железнодорожному мосту через канал.
— Ну, вертихвостка! — Николай улыбнулся вслед сестре.
Тяжелые холодные волны лениво накатывались на бетонный берег. Словно их зеркальное отражение, по небу ползли такие же волны серых неопрятных облаков. Весной на самом деле едва пахло.
— Прямо ноябрь какой-то. — Ира поежилась, перекладывая бутылку и пряча замерзшую руку в карман. — Может, правда домой пойдем?
Любовь. Я, скажу честно, сколько прожил, а в вопросе этом разбираться так и не научился. Да и вообще хотел бы посмотреть на того молодца, кто подобное смог. Слышал однажды от одного человека, что любовь — это не когда вы смотрите друг на друга, хоть и неотрывно, а когда смотрите в одну сторону. Хорошие слова. Правильные.
Я сам тоже так думаю, а вот про Вадьку да Ирину сказать не возьмусь. Не мне судить, как у них было. А для молодых — это как болезнь: сам не знаешь что такое, но ощущаешь, чувствуешь нутром — попал в западню. Так вот.
Как к празднику покатилось, Ира все дела бросила, с любимым не виделась — все сидели они с Любкой да платье свадебное шили. Вадик чего только не придумывал, чтобы подглядеть, да отстояли девчонки секрет до самого последнего дня.
