Николай Князев - Владигор. Римская дорога
— Не пристало князю медлить с подарками, коли его дружинники в бою не мешкают. Всякое в нашем дворце может случиться — явятся оборотни, да и похитят добро прямо с пира.
Владигор поднялся, Губан поспешил за ним. Едва вышли они из палат и стали подниматься наверх по лестнице, как факел, что нес Губан, задуло неведомо откуда взявшимся порывом холодного воздуха. В то же мгновение кто-то из темноты ринулся на князя сверху, норовя достать пикой не защищенную кольчугой грудь. Кто бил — дружинник или в самом деле оборотень, князь заметить не успел — на верхней площадке факел также был погашен. А в слабом отсвете, что падал снизу, он сумел различить лишь неуклюжую мохнатую фигуру — может, и в самом деле нелюдь, а может, и человек, одетый в шкуры. Некогда было извлекать меч из ножен, — Владигор отскочил в сторону, перехватил и крутанул древко пики так, что человек (или оборотень?), не пожелавший выпускать оружие из рук, полетел вниз с узкой лестницы. Тут дверь в горницу наверху распахнулась, и наружу выскочила еще одна фигура, на этот раз вполне человеческая, при оружии, в кольчуге… Широкие плечи и круглая голова на короткой шее показались на удивленье знакомыми!
— Буян! — изумился Владигор и схватился за рукоять меча.
Буян колебался — знал, что против Владигора ему не устоять. Узка лесенка. И князь ни за что не даст ему пробиться вниз и удрать. Буян кинулся обратно в комнату. Владигор одним прыжком настиг его. За плечи схватить не успел, но и дубовую дверь не дал затворить — навалился всем телом и вслед за крамольником внутрь ворвался. Тут некто третий, как раз стороживший за дверью, дверь захлопнул и задвинул засов, не дав Губану вбежать вслед за князем. Владигор огляделся — горница освещалась двумя свечами. Сундуки с казною были на месте — впрочем, вряд ли и впятером подобный сундук из мореного дуба, окованный железом, можно было сдвинуть с места. А раскрыт был только один — где замок оказался поплоше: в нем лежали приготовленные для дружинников подарки — кубки серебряные, чаши и ковши — точь-в-точь какие по легенде дарил Светозор на непременном осеннем пиру дружинникам, чтобы не в тягость была им надвигающаяся зима и было бы чем расплатиться в корчме и девок одарить.
— У своих крадешь… — зло проговорил Владигор.
Буян нехорошо усмехнулся:
— Да мне-то что до других? Что ж ты думал, князь, я за твои гроши век за тебя кровь буду проливать? Пусть другие радеют, я ж поумнее буду.
Губан тем временем напрасно колотил в дверь. Потом сообразил — дубовые двери кулаками не ломают, — припустил вниз за подмогой.
— Сейчас Губан дружинников скличет. Что делать будешь? — насмешливо спросил Владигор. — Соколом через окно вылетишь?
— А я тут задерживаться не собираюсь, — отвечал Буян.
Впрочем, в горнице он был не один — еще трое, наряженные в грубо сшитые из шкур порты, хоронились за его спиной. Поначалу Владигор принял их за берендов. Но потом понял, что ошибся. Не беренды перед ним были и не оборотни, а дружинники. Вернее, дети дружинные из малой дружины, которую на опасные дела не берут, доверяют лишь возле Ладора справлять ратное дело. Верно, обиделись они — и работа не та, и награда мала, вот и смутились духом. В прежние времена наверняка разбойничали — ну и смекнули, что прежнее дело полегче будет нынешнего.
Буян первым кинулся на князя. Махнул мечом незатейливо, сверху, будто в самом деле надеялся Владигору голову рассечь. Лукавил Буян — князь удар отбил играючи. На помощника своего Буян рассчитывал, на то, что, пока князь будет удар отбивать, поднырнет второй крамольник снизу и ударит в живот. Тот и ударил. Да только замешкался. Не на мгновение — на полмгновения. Владигор отбил клинок Буяна так скоро, что показалось крамольнику — не сталь мелькнула в воздухе, но лишь сверкающий блик. Дольше недосуг было разбираться с двумя, и Владигор просто пнул молодого дружинника ногой в лицо, одновременно обрушив на голову Буяна клинок. Тот хотел прикрыться и даже в самом деле подставил меч, но Владигор ударил еще раз и еще, пока Буян не рухнул на пол, обливаясь кровью. Два других крамольника тут же побросали оружие и пали на колени.
«Лучше бы им не о пощаде молить, а принять смерть в бою», — подумал Владигор и отодвинул засов.
Губан с дружинниками спешил ему на подмогу.
Увидев князя на пороге горницы, Губан радостно проорал:
— Слава Перуну, князь невредим!
— Бери ларцы, Губан, — приказал Владигор, — да неси подарки дружине. А то скажут опять — поскупился князь, нашел повод, чтобы кметей своих обойти, для смердов сокровища приберегает, а нас не жалует. А этих троих — в темницу. До суда.
Губан спешно принялся вынимать из сундука приготовленные в подарок дружинникам кубки и чаши. Одну, вынимая, он задержал чуть дольше в руках, дивясь искусной работе. Эта была чаша из прозрачного стекла, вся оплетенная золотым и изумрудным узором, будто прозрачный плод, опущенный в корзинку. Как мастер сотворил такое чудо, было неведомо. Владигор тоже заинтересовался чашей, взял ее из рук Губана. По ободку шла надпись на чуждом языке. Однако Владигор помнил этот язык по некоторым книгам, что хранились в библиотеке Белуна. Надпись золотом означала: «Пей, живи хорошо, навсегда!» От чаши веяло холодом, будто не из стекла она была сделана, а изо льда.
Владигор, помедлив, отставил ее в сторону. Обычный человек лишь восхитился бы искусством мастера, но Хранитель времени узрел другое… Чаша эта была не из Синегорья, и не из Венедии, и даже не из сгинувшей Иллирии, — из другого времени… И из другого мира. Никто не знал, как она попала в сундук с дарами. Но Владигор был уверен, что не случайно.
Глава 2
СУД
— Не серчай, князь, дозволь в глаза правду молвить. — Ждан поклонился, но не так, как обычно, а в пояс, до земли.
Будто не давний друг говорил, а чужой человек.
— Дозволяю…
На площади перед дворцом уже собирался народ. Гул голосов долетал в горницу. Княжеское кресло отроки вынесли на сооруженный для судилища помост, уже и охрана встала по обе стороны. Старейшины в долгих опашенях и в шапках с собольими опушками спорили, кому где сидеть на поставленной ниже помоста скамье. Ждали князя. Ждали, когда он свой суд начнет. Владигор медлил.
— Дозволяю, — повторил он, потому что Ждан тоже медлил.
— Если бы ты сразу пир устроил, когда Буян из похода вернулся, не было бы никакого разора в доме, — сказал тот, для храбрости повысив голос. — Наградил бы щедро и дал бы ему крепость новую в кормление — и смерды были бы рады: защита от лихих людей, и ему довольство и достаток.
