Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая
В лесу за тыном фыркнула лошадь. Стина выскочила во двор. Пам сидел на вороной лошадке, упёршись ногами в стремена. Увидев женщину, немолодой Папай, кряхтя, спрыгнул на землю. Его лицо, покрытое морщинами, было непроницаемым, но глаза беспокойно блестели.
— Где он? — бросил мужчина коротко.
— В чулане у Скилура спать завалился. Майсара его приютила, накормила…
— С людьми что?
— Детей собрали, сейчас в твой подвал прячут. И баб тоже.
— Он тот, о ком ты рассказывала? Древний Кот, что когда-то являлся нашим пращурам?
— Да, это кот-оборотень, знаток пещер и колдовства. Но не вздумайте его ловить — он хитёр и коварен, — промолвила Стина.
— Что ему надо? Почему он не явился в людском обличии?
— Он всегда приходил Котом и забирал с собой ребёнка. — Взгляд ведуньи был твёрд, — Случалось, что дети не возвращались. В пещерах полно чудес.
— Тогда его надо поймать, чтоб ты не говорила, и попытать. В пещерах полно не только чудес, там полно и самоцветов, и золота. В Словенске русь торгует шерстью, узорчатыми тканями… булатом, — сделал многозначительные глаза Папай. — Под присмотром своих же дружинников, что зовутся варангами, варягами. Уже на словен цыкать стали. А мы… сидим по лесам, дичаем.
— Понимаю, господин пам, — тщательно подбирая слова, промолвила Стина. — Но Кота я бы не стала трогать. Он когда-то покровительствовал народу Великой Перми. Проще сторговаться, чем поймать…
— Ишь, вспомнила какую древность. Иди, ведунья, занимайся бабами да детьми, не влезай в мужские дела.
Всех детей привели в избу Папая, спрятали в подпол. В лесу прятаться от лесного Кота — какой смысл? Не спрячешься в лесу от волшебного существа. Весь вечер собирали мужиков с делянок, готовили оружие, Скилур наточил бронзовый акинак — меч, потому как он метит врага. Наконец, обложили избу Скилура со всех сторон, залегли по кустам, по канавам.
Кот проснулся ночью. В щель крыши смотрела холодная белая Луна.
Быстротечное время порождало и убивало империи, острова уходили под морские воды, народы и расы текли, словно глина в руках богов, быстро забывая и предков и обычаи. Язык менялся до неузнаваемости всего за пятьдесят поколений, даже здесь, на Севере, где народы уже давно не двигались с места. Только Вайрашура, Луна по-новому, ночная свидетельница тёмных деяний, неизменно светила с той самой ночи, как явилась на небосклон по зову бога Папая Дыя, вызвав Великий Лёд.
Кот расслабился, полностью успокоился, наконец, замурлыкал весёлую песенку.
Утреннее солнышко заглянуло в окошко сквозь мутный рыбий пузырь. Убрать бы его — да мелкий гнус замучает. По всей деревне заорали петухи — один прокукарекает, несколько мгновений тишины — кричит соседский, и так по всем дворам, по всем плетням и сараям. Заскрипели калитки — бабы осторожно, на цыпочках, понесли скотине пойло. Везде захрюкало, зашуршало, замычало. Загоготали гуси, закрякали утки, уводя выводок утят подальше от страшных зверей — собак и кошек, куда-нибудь в заросшую заводь, умирающую старицу постоянно меняющей русло реки.
Кот вышел во двор, мягко ступая по траве, полной грудью вдохнул чистейший утренний воздух, услышал далёкий звонкий перестук молотков. Кузница вне круга изб, в небольшой дубовой роще. Там в небо вился синеватый дымок, кузнецы правили оружие. Острым нюхом Кот учуял запахи меди и олова.
Баюн всегда мечтал сходить к кузнецам, но у кузнецов своя волшба, кота-оборотня в кузницу не пускали. Ничего, он им ещё преподнесёт подарок. Лучший способ — дать местным то, в чём они особо нуждаются — тогда их можно направить по правильному пути.
У колодца судачили бабы с деревянными бадейками на коромыслах, озираясь в испуге — не лезет ли из кустов страшный зверь:
— К Майсаре-то вчера забрёл волшебный Кот. Не видали? — медленно, нараспев, говорила старая баба Козиха в летней душегрейке, — Хитрый, рыжий. Сто лет, говорят, не являлся людям…
— А что хозяин велел? — прошамкала бабка Грыня в чёрном с цветами платке.
— Чтоб Папай не велел, древний Кот сам решит, что ему делать. Мне, вон, когда я ещё с голой задницей бегала, бабка про него рассказывала…
— Солнышко светит, хорошо-то как, — сказал Кот Майсаре, кормившей посреди двора кур.
— Слава богам, — ответила та, пятясь к амбару. — День хороший будет. Пойду-ка я с девками на огород, траву полоть.
— Не наблюдаю никаких девок, — ворчливо промурлыкал котище. «Сейчас, — подумал Баюн. — Пора им навалиться. Будут меня вязать, чтобы узнать, где лежит золото, и растут самоцветы».
Мужики полезли одновременно с двух сторон, выставив рогатины и пики, за ними маячил пам Папай, в коротком летнем кафтане, в собольей шапке. Однако, никаких колдовских амулетов на нём не было. Возле пама гордо прохаживались молодые люди, один с сабелькой из плохого железа. Кот отметил, что кузнецов с молотами в толпе нет.
Вжикнула стрела, Кот небрежным движением отбросил её в сторону. Закричав, мужики начали окружать лесного гостя, потрясая рыболовными сетями, однако, свояки пама с места не тронулись.
Вторая стрела попала Коту в хвост. Кот заорал и переломил её, отбросив огрызок с наконечником. Размахивая акинаками, с двух сторон на зверя налетели Скилур и Атей, пытаясь рубануть по гладкой голове с чуткими ушами. Баюн быстро извернулся, перехватил руку Скилура — раздался треск костей. Затем схватил Атея, придвинул его лицо с торчащей бородой и горящими глазами к своей пасти, попытался укусить за нос. Мужик выронил меч, вырвался из длинных лап. Но Кот успел его поцарапать длинными когтями, торчащими из прорезей сапог. Рубаха Атея с треском лопнула, на груди появились длинные раны, брызнула кровь. Набежала толпа, пытаясь набросить на Кота сеть, при этом не запутать окровавленного Атея и нянчащего сломанную руку Скилура.
Зелёные глаза зверя зажглись ярким внутренним светом. Кот, набрав полную грудь воздуха, завизжал тонким голосом, необычайно громким, дребезжащим. Звук лился из его открытой пасти сквозь загородку из острых белых зубов, всё, усиливаясь и утончаясь. С берёзы, растущей на дворе, свалилась ворона и закружила по земле, заломив крыло. Мужики остановились, как вкопанные, потом попятились, схватившись руками за уши, широко раскрыв рты. Сквозь пальцы и спутанные волосы у одного потекла кровь, другие попадали на плоские камни, вытаращив глаза, ругаясь непотребными словами. Зажав уши, все, включая близких людей пама, побежали. Наконец, Кот прекратил свой вопль, в один прыжок, догнав ползущего, на четвереньках Папая. Схватив пама когтявой лапой за кафтан, ободрав нарукавники, кот уставился в закатывающиеся глаза старосты и рявкнул:
