Виталий Дубовский - Воины Нави
— Не бойся, девочка, ты, главное, не шевелись. Этот дух, конечно, буйный, но мы с ним быстро управимся. Он уже привязался к тебе, начал из тебя искру тянуть, а ты взяла, да и притулила его между спиной и стенкой. Тени пасть некуда, вот дух и ждет, покуда ты с места сдвинешься.
Ведьмак улыбнулся, приглаживая окладистую бороду:
— Ай да девка, краса, да и только.
Наконец, переведя дух, Чернава прошептала:
— Дяденька, кто вы? И чего этой нечисти от меня надобно?
Стоян вздохнул, присаживаясь на лавку, опер посох о стену и ласково посмотрел ей в глаза.
— Кличут меня Стояном. Я, девонька, ведьмак.
Чернава вздрогнула.
— Да ты не бойся. Не всегда же колдуны только зло творят, иногда и помогать приходится, таким, как ты, например. А вот чего этому духу от тебя надобно и почему он именно к тебе привязался, так это ты у мамки своей поспрошай. Изо всех девок на деревне над тобой одной до семи лет правильного обряда не провели, когда именем нарекали. А почему? Неужто твои батюшка и матушка обрядов не ведают? Ведают. Просто это судьба так распорядилась, дабы мы с тобой встретились. Видать, вместе нам суждено быть. А коли так, заберу я тебя отсюда, со мной пойдешь.
— Как это заберешь? — девушка удивленно захлопала глазами. — Как это вместе? А как же Малюта? Он же через день ко мне сватов засылает.
Ведьмак вздохнул — как этому милому дитяти объяснить, что такое Воля Богов.
— Как тебя зовут-то, красавица?
— Чернава.
— Чернава, лепое у тебя имя, красивое, — Стоян отвел глаза. — Я, Чернава, нынче сильную ведьму сгубил, дабы ты ее место подле меня могла занять. Боги жестоки. Они приказывают нам, а не выполняют наши прихоти. А Малюту своего забудь, сегодня твоя мирская жизнь окончена. Судьба твоя иначе написана — быть тебе колдуньей на шабаше. Тринадцатой. Поверь, девочка, я заглядывал вперед, нет у тебя иного пути — либо дух тебя сегодня выпьет до капли, либо со мной уйдешь. Тебе выбирать.
Чернава растерялась: как же так, как же я уйду вот так, всю семью опозорив? Что же матушка с батюшкой скажут? Да они меня проклянут, уж и слово родителями дадено. Не соглашусь — помру, соглашусь — так лучше бы померла. Как же я уйду-то?
Ведьмак улыбнулся, словно мысли ее прочитал:
— Не бойся, девка, не уйдешь — на лихом коне уедешь! Как придут сваты, жених твой подарки принесет, вено положенное. Батюшке твоему в обмен за дочку сват жеребца черного дарить собрался. Так вот, скажешь, что хочешь на том коне по деревне проскакать, дабы все видели, какой у тебя жених щедрый. Отказа тебе ни в чем не будет, и на том, девонька, ищи-свищи невесту. И быть тебе, Тринадцатая, Королевой шабаша, рукой моей правой. Не я так хочу, Боги требуют. Хотя, такой красавицы в Королевах у меня давно не было. Ну разве что лет сто назад, когда я еще молод был.
— Ой! А на вид моложе батюшки моего. Сколько же вам лет-то?
Стоян улыбнулся:
— Много девочка, много. Ты не смотри, что не стар я с виду. Вот ремесло освоишь и сама век молодой проходишь, — Стоян нахмурился, вспомнив Верею, — коли глупостей не наделаешь. А не то бабой-ягой горбатой век проживешь. У нас и награда щедрая, и кара суровая. Ну так что, готова ты к новой жизни?
Чернава заплакала, всхлипывая, словно дитя малое, шмыгая носом. Стояна она видела много раз, часто он по деревне хаживал, травы хорошо знал. Кого в бою поранили, все его ожидали. Приложит травку к ране, пошепчет над ней, и через пару дней уже шрам розовеет. Она никогда к нему не подходила, никогда ни о чем не спрашивала. А теперь такое услышала, что хоть головой в омут.
— Готова ли ты, я спросил? — голос ведьмака стал жестким.
Девушка дернулась от испуга, слегка отслонившись от стены и вновь прижимаясь к ней.
— Помоги мне, Стоян. Помоги, если можешь! Страшно мне, спина холодеет, словно к камню прислонилась. Вот уж и ноги немеют, едва их чувствую. Помоги мне, Стоян, молю тебя.
Ведьмак нахмурился, глядя в пол.
— Ты сама себе помочь должна. Не могу я без согласия твоего освободить тебя. Или уйдешь со мной, или прощай. Некогда мне здесь попусту засиживаться. Последний раз спрашиваю, готова ли ты уйти со мной?
Мысли путались в голове, проносясь безумными образами. Заплаканная мать, заламывающая руки, разгневанный отец, не находящий себе места от стыда. Малюта, сверкающий безумными глазами и сжимающий в сильной руке меч. Страшней его гнева нет ничего. Ничего, кроме того, что сейчас так холодит ей спину. Тихо, едва приоткрывая губы, девушка прошептала:
— Готова. Уйду с тобой. Помоги мне, Стоян, холод меня одолевает лютый.
Стоян улыбнулся, вставая с лавки, и взял в руку посох.
— Ну коль мы сговор с тобой заключили, то пора и мне свой долг выполнять. Отойди-ка, милая, в сторонку, больно уж взглянуть на него хочется.
Чернава медленно отошла от стены. Тень мгновенно поднялась от пола, наливаясь чернотой и принимая угрожающий облик огромного волка. Девушка испуганно вскрикнула и укрылась за спиной Стояна, выглядывая через плечо. Тот громко и весело рассмеялся.
— Ну дела, ну рассмешила, дух пугает ведьмака волком!
Дух продолжал оборачиваться, становясь плотней и реальней.
— Ну вот, девонька, и началось твое обучение. Его кличут Яма — Дух Смерти. Не нравлюсь я ему, вот он в тело волчье и оборачивается. Думает, так ему легче будет меня угробить. Однако коли укусит, то такая рана долго не заживает. Спрячься в угол, нам с волчонком познакомиться пора.
Ведьмак покрепче ухватил рукой посох и пошел по кругу, начав браниться на волка:
— Ай да собака, ай да щенок, а напыжился словно вожак стаи. Что ж ты, шавка безродная, на девчушку набросился, аль не видна тебе сила ее? Изголодался, поди, на том свете, кровушки напиться захотелось? Я тебя напою, так напою, скулить и просить пощады станешь.
Волк завершил оборачиваться и переступил с лапы на лапу, словно пробуя новое тело. Огромные желтые клыки оскалились, раздалось утробное рычание. Стремительный прыжок — волк и человек слились в одно целое, пытаясь удавить друг друга. Вдруг из кутерьмы схватки вынырнул ведьмак, поднимая огромного волка на вытянутых руках. Глаза Стояна горели злорадством победителя. Громко расхохотавшись, он бросил волка оземь. Оглушенный зверь заскулил, пытаясь подняться. Ведьмак оказался быстрей, подхватив оброненный посох, замахнулся и нанес страшной силы удар. Волк рухнул как подкошенный.
— Что, псина, не по вкусу тебе орешник наговоренный? Ты это, гляди не подохни, я на тебя виды имею.
Стоян присел на корточки подле волка, тяжело дыша и заглядывая в затуманенные глаза зверя. Волк был огромным, черная шерсть блестела, переливаясь в свете лучины, мощные лапы дергались, парализованные заклятьем.
