Джулия Смит - Посланники магии
— Один из любимчиков Грайлена, — заметил Дарэк и нахмурил брови, вспоминая о предшественнике Парра.
Тайлер Грайлен, человек, некогда являвшийся любовником Атайи, был казнен. Его голова на протяжении месяца устрашающе взирала мертвыми очами с вершины дворцовой башни. Затем ее сняли и погребли вместе с телом. На могиле даже не поставили каких-либо опознавательных знаков. Грайлена преданно любили подчиненные. Отрицать этот факт — даже сейчас — было бы просто глупо. Неудивительно, что один из его людей решил после казни своего командира последовать за Атайей в знак нескончаемой верности.
Дарэк кивнул гвардейцу с совиными глазами, давая понять, что тот свободен.
— Спасибо, капитан. Вы отлично поработали. Утром я пришлю за вами, чтобы дать последующие распоряжения.
Парр откланялся и отправился спать, а Дарэк принялся разыскивать среди вещей Родри чистый пергамент, перо и чернила. Найдя все необходимое, он уселся за стол, обмакнул тонкий белый ствол пера в чернильницу и вывел несколько слов своим полудетским почерком. Как сложно писать подобное послание, как тщательно нужно продумать каждую фразу. Дарэк понимал, что за сегодняшний вечер ему не управиться с письмом королю Рэйки, над текстом которого он размышлял на протяжении долгого времени. Но можно хотя бы начать.
Прошло больше трех месяцев с тех пор, как его сестра в компании рэйкского друга, Джейрена Маклауда, сбежала из Кайта. Прошло больше трех месяцев с тех пор, как она убила их отца своей магией и помогла таким образом старшему брату быстрее, чем предполагалось, взойти на трон. На то, чтобы выйти на ее след, ушло гораздо больше времени, чем рассчитывал Дарэк. Его лучшие гвардейцы разыскивали беглянку повсюду, заглядывая в каждый уголок, не пропуская ни клочка земли и постоянно молясь о защите от колдовских сил. От страшных колдовских сил. Сам Родри, последний колдун, живший при королевском дворе, стал жертвой какого-то магического заклинания. Все, что осталось от бедняги, — кучка изуродованной плоти. Вспоминая о Родри, Дарэк злорадно ухмыльнулся: его гибель нельзя назвать крупной потерей для королевского двора.
— Ей придется предстать перед судом, — произнес Вэнтан, выгибая толстую шею, чтобы получше разглядеть из-за плеча Дарэка, что написано в письме. — Даже если суд — лишь формальность.
— Не беспокойся, мой друг, — ответил король зловеще-спокойным тоном, поднял руку, и с пера на стол упали три большие чернильные капли, напоминая почему-то капли потемневшей крови. — Она ответит за свои злодеяния. А если я доберусь до того негодяя из Рэйки, который научил ее этим гнусным вещам, который вбил ей в голову красивую сказку о лорнгельдах, то клянусь, я…
Дарэк внезапно замолчал, багровея от жгучей ярости, сдерживая крутившееся на языке ругательство, и швырнул в сторону перо. Оно упало на край стола, по полированной столешнице из вишневого дерева расплылось уродливое пятно.
— Они оба сумасшедшие, ваше величество, — отметил архиепископ и с притворным сожалением покачал головой. — Несомненно, их надо как следует наказать, но любая кара, какую бы вы ни придумали для них, не сравнится с той, которую уготовил им Господь. За использование сил дьявола они будут гореть в самом страшном огне ада. Несмотря на то что в жилах вашей сестры течет королевская кровь, боюсь, теперь даже церковь не в силах ей помочь.
— Думаю, Атайя нисколько не возражала бы, если бы узнала, что вы отлучили ее от церкви, — сказал Дарэк, не глядя на архиепископа, и печально усмехнулся. — Насколько я знаю свою сестру, она даже обрадовалась бы этому обстоятельству и восприняла бы подобное заявление как комплимент.
Вэнтан открыл рот и несколько секунд молчал. Даже представить себе подобную ситуацию казалось невозможным.
— Да-да. Вдовствующая королева говорила о том же самом. — Он выдержал паузу. — Кстати, Дагара желает знать, что рассказал вам капитан.
— Само собой разумеется, — пробормотал Дарэк и задумался.
Он мог предвидеть реакцию мачехи: отпустит по этому поводу что-нибудь злобное и язвительное. Труднее предугадать, как к этому отнесется младший брат. В последнее время Николас стал замкнутым и неразговорчивым, практически не появлялся на публичных мероприятиях, еду чаще всего уносил в свои покои, запирался там и часами просиживал в одиночестве. Но по сравнению с тем, что с ним происходило в первые после казни Тайлера недели, нынешнее стремление к уединению казалось просто благодатью. Дарэк и не подозревал, что человек, для которого самым интересным занятием в жизни были поцелуйчики с барышнями в затемненных коридорах замка, способен на столь решительное и бурное проявление протеста. Тем не менее гнев Николаса постепенно стихал, и Дарэк надеялся, что брат начинает понимать, какие причины заставили его прибегнуть к казни Тайлера. За все это время принц ни разу не упомянул имени Атайи, а когда кто-нибудь в его присутствии заговаривал про лорнгельдов, он мрачнел и погружался в раздумья.
Отшвырнув в сторону забрызганный чернилами пергамент, Дарэк встал из-за стола, подошел к окну и взглянул на простиравшийся перед ним Делфархам. Медленно падал снег, покрывая обледенелые после закончившейся недавно бури булыжные мостовые и шиферные крыши. В свете луны лед казался розово-синим. Крепость, окружавшая замок, выглядела спокойной, необычно спокойной, даже для столь позднего часа. Если бы не проблема с Атайей, то Дарэк чувствовал бы себя сейчас совершенно умиротворенно.
Если все пойдет по плану, то скоро эта проблема будет успешно решена.
Архиепископ подобрал пергамент и прочел написанное.
— Королева станет возражать.
— Верно. Она, конечно, станет возражать, если узнает об этом послании и о том, что сообщил капитан. — Дарэк повернул голову и многозначительно взглянул на Вэнтана. — Не думаю, что кто-нибудь собирается поведать ей о полученных сведениях по дороге в Халсей.
— Вы правы, ваше величество, — ответил Вэнтан, глядя на короля широко раскрытыми глазами. — Тем более в таком положении она не должна беспокоиться понапрасну. Ее первая беременность прошла не очень благополучно, вторая обещает быть менее болезненной.
Дарэк нахмурился, между бровями залегли две глубокие складки. Мысль о Сесил очень беспокоила его. Главная проблема состояла не в том, что он вынужден отправить ее в Халсей, а в ее состоянии. Сесил, подобно Николасу, стала раздражительной и угрюмой, и беременность тут была ни при чем. Сесил тоже никак не могла смириться с мыслью, что ее милая Атайя оказалась обыкновенной преступницей, к тому же сумасшедшей. Теперь Дарэк часто ссорился с женой. Ей надо срочно уехать в Халсей. Южный климат должен благоприятно повлиять на нее и на их будущего ребенка. Хотя и сообщение о поездке Сесил восприняла в штыки.
