Кир Булычев - Шум за стеной
Он пошел первым к двери в комнату, из-за которой доносился шум, столь давно знакомый Елизавете Ивановне, распахнул дверь, и шум сразу усилился, и оттуда, из-за двери, пахнуло свежим теплым воздухом, влагой и запахом морской соли. Свет в двери был не электрический, а закатный, словно там, в комнате, садилось солнце.
И вдруг Елизавета Ивановна оробела.
– Нет, - сказала она, - в следующий раз.
– А ну! - Полуобняв соседку за плечи, Николин сильно подтолкнул ее к двери, и она вынуждена была подчиниться и переступить через порог.
Никакой комнаты за дверью не было. Был берег моря, опускающийся полого навстречу мягким волнам прибоя, было закатное алое небо и солнце, окруженное фиолетовыми с оранжевыми краями облаками, были какие-то высокие деревья вдали, где берег изгибался дугой, и полоса песка вдоль воды казалась почти белой. Добегая до песка, волны мягко тормозили, склоняя вперед зеленоватые головы. Среди кустов и некрупных пальм были воткнуты в землю палки, на которых была развешена небольшая сеть, стояли два ведра и самые обыкновенные высокие резиновые сапоги.
– Иди! - звал Петр Петрович. - Иди, Лиза! Попробуй, какая вода теплая. Здесь постоянный бархатный сезон. На Кавказ ездить не надо!
– Что же это творится? - сказала тихо Елизавета Ивановна. - Что за фокус?
– Я же говорю - обещал удивить, значит, удивлю. Никакой не фокус. Самое настоящее море в физическом выражении. Ты воду попробуй.
И видя, что Елизавета Ивановна не двигается, Николин сам легко сбежал к воде, зачерпнул в ладони, подпрыгнул, чтобы не замочить ботинки, и поспешил наверх, к гостье. Вода тонкими струйками лилась сквозь пальцы и пропадала в песке.
– Гляди!
На ладонях осталось немного воды.
– Соленая, - сказал Петр Петрович. - Умеренно соленая. Как в Черном море.
Петр Петрович был оживлен больше обычного, он был похож на мальчишку, который зазвал гостей и теперь хвастает перед ними своими мальчишескими сокровищами.
– Ты не представляешь, - он уже вновь бежал к берегу, - сколько любопытных предметов, так сказать, даров море выкидывает после непогоды. Я сейчас покажу.
Он делал круги по песку, пока не отыскал, чего хотел. И вот он уже возвращается, подпрыгивая, увязая в песке, несет на ладонях красивую светлую, свернутую в трубочку, как пирожное, раковину.
Елизавете Ивановне послышался сквозь шум моря плач. Сашенька проснулась!
– Мне надо идти, - сказала она. - Мне надо.
– Ну как же? Разве тебе здесь не нравится?
– Надо. Там Сашенька плачет.
Сразу с соседа слетела радость. Он покорился, проводил ее к отдельно стоящей на берегу двери и сказал скучным голосом:
– А вот здесь мои принадлежности. Я рыбу отсюда - с моря приношу, а?
И это «а» повисло в воздухе. Елизавета Ивановна уже была в прихожей, и Николин затворил дверь к морю, чтобы случайно кто не увидел с лестницы.
Елизавета Ивановна вбежала в квартиру, но там было совсем тихо. Сашенька спала. Елизавета Ивановна поправила ей одеяло и остановилась в нерешительности. Куда теперь идти? Она перешла в большую комнату и там обнаружила Николина. Оказывается, он без спроса проследовал за ней. Елизавета Ивановна понимала, что человек взволнован, и потому ничем не выказала недовольства.
– Это птица была, - сказал Николин тихо. - Там, на море. Там есть одна птичка - поет, как будто плачет ребенок. Я тебе обязательно покажу. А я было подумал, что ты не к Сашеньке побежала.
– А куда? - удивилась Елизавета Ивановна.
– Куда? Разные люди бывают…
Елизавета Ивановна не поняла, что он имеет в виду, но расспрашивать не стала.
– Пошли снова? - спросил Николин. - Там закат у нас красивый.
– Нет, мне постирать надо.
– Ну какая может быть стирка, я же на море зову.
– Ну, в следующий раз, завтра, - пообещала Елизавета Ивановна.
Она закрыла дверь за соседом и только хотела накинуть цепочку, как раздался осторожный звонок.
– Это снова я, - сказал Николин громким шепотом. - Я только одну просьбу хотел высказать.
– Ну что?
– Я тебя прошу, надеюсь, сама понимаешь, чтобы ни одна живая душа… Понимаешь? Начнутся разговоры, а я человек пожилой, одинокий. Значит, договорились?
– Договорились.
– Обещаешь? Слово даешь?
– Даю-даю. Ну ладно, спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Только учти, что слово дала.
На следующий день, в субботу, Николин затащил-таки Елизавету Ивановну на свое море. Дело было утром, спешить некуда. На берегу было довольно жарко, пришлось даже отойти повыше, в тень. Море выпускало из себя яркие искры и вдали, в мареве, сливалось с небом. Елизавета Ивановна думала, какая гадкая стоит на дворе погода, а воспитательница в Сашенькиной группе, Галочка, молодая и рассеянная. Как бы не забыла шарф девочке надеть, когда пойдут гулять.
Петр Петрович был похож на отдыхающего - рубашка-сеточка, брюки засучены до колен, в сандалетах, на голове треуголка, сложенная из газеты. Лицо в тени было совсем черным, только белки глаз голубые.
Из большого ведра, стоявшего рядом, Петр Петрович вытащил, поболтав рукой в компоте мелкой рыбешки - на уху, - зеленую черепашку. Черепашка спрятала голову под панцирь, но ножки вяло болтались, искали опору.
– Полагаю, - сказал Николин, - что Сашеньке такой подарок представит интерес. А то приходилось выкидывать некоторые редкие вещи - черепах, крабов или странных рыб. Зачем мне лишние вопросы - где достал черепаху, где краба нашел и так далее?
Он кинул черепашку обратно в ведро. Черепашка поплыла по кругу, расталкивая рыб, чтобы уйти поглубже.
Петр Петрович поднялся, разглядывая белое пятно на песке у воды.
– Дар моря, - сказал он. - Надо проверить. Чего только волны не выкидывают, просто любопытства не хватает.
Елизавете Ивановне было мирно, тепло, давно не отдыхала она в таком сказочном месте. Только при этом не могла отделаться от чувства, что все-таки это - кино, не настоящее. И от этого тянуло сходить на улицу, посмотреть, не пошел ли там дождь.
Вернувшись, Николин бросил на траву обкатанный морем обломок большой кости.
– Возможно, от кита, - сказал он. - Крупные животные должны скрываться в глубоких местах.
– А другие люди сюда заходят? - спросила Елизавета Ивановна.
– Других людей нет. Местность, полагаю, совершенно ненаселенная.
– Странно, - сказала Елизавета Ивановна. - Обычно на Черном море не протолкнешься. На каждом квадратном метре по отдыхающему. Мы в прошлом году были с Сашенькой в Евпатории…
– Так это ж не Черное море, - сказал Петр Петрович. - Ничего общего.
– Я понимаю, - сказала без убежденности Елизавета Ивановна. - Здесь растительность другая.
И замолчала, ждала, что Николин что-нибудь объяснит. Если у человека море в квартире, то он-то уж должен знать, откуда оно взялось.
