Светлана Велесова - На вершине отчаяния
Этьен глянул на повелителя, получил подтверждающий кивок и сразу все понял. Вот значит как. К Зариму опять заслали шпионов. Вот житуха у парня. Что ни поколение так заговоры. Как только у людей сменяется Эрл, он тут же воображает себя великим гением шпионажа и снаряжает своих людей к Зариму, почему-то считая, раз он наследник не по прямой линии, так обязательно должен быть обижен этим обстоятельством. Интересно когда соседние Эрлы поумнеют и поймут, что двуликие не предают своих. Должны же у них вестись летописи, подобных похождений и главное чем эти предложения заканчивались. Иначе становится просто смешно.
— Зарим понятно, а Эйдес почему?
— В этот раз они будут работать вдвоем.
— А…а… — Этьен улыбнулся. Самому бы не забыть составить эту летопись. Интересно будет посмотреть, как работают в паре Высший Ментальной школы и Зарим, умеющий пудрить мозги безо всякой магии.
— Раз все собрались и все сопутствующие вопросы выяснены предлагаю сделать вот что…
* * *
Зарим застал Эйдеса, одиноко сидящим на полу, в окружении бесчисленных листков бумаги, исписанных мелким почерком. Пустая чернильница стояла тут же как и десяток списанных перьев. Эйдес сидел, удобно скрестив ноги, упершись локтями в колени и уперев подбородок в сложенные ладони. Взгляд у него был полностью отсутствующим. Решив, что маг задумался о высоком, Зарим хотел потихоньку уйти, когда Эйдес позвал его.
— Заходи Зарим. Я уже закончил.
— Девушки давно ушли?
— Часа три назад.
Зарим вошел, сел напротив мага и взял в руки исписанные листки. Бегло пробежав текст, он поднял на Эйдеса удивленные глаза.
— Ты описывал фрески? Зачем?
— Я не Эния, рисовать не умею. А так хотелось выразить восторг, который я испытал, увидев их.
— Погоди, ты что написал стихи? — Зарим еще раз глянул на строчки. Действительно стихи, да еще какие. У парня талант. — Может, ты еще и музыку сложишь?
— Уже. — Эйдес подтолкнул к нему другую стопку листков.
Зарим бросил на нее только быстрый взгляд.
— Я в этом ни фига не понимаю. Если только ты не сыграешь.
— На чем?
— Найдем. Тебе клавишные или струнные?
Эйдес встрепенулся.
— Ты серьезно? Я же так просто, чтобы выплеснуть чувства.
— Вот и выплеснешь, ты на каких инструментах играешь?
— Я… — Эйдес замялся и вдруг покраснел. — Я больше не флейте. И немного на гитаре.
Зарим удивился.
— Если ты не музыкант, то как ноты написал?
— Это не трудно, если твоя память хранит все нотные записи, которые ты когда-либо видел. Я не слышу музыку в голове, как это происходит у менестрелей. Я понял алгоритм написания мелодии и вижу ее математически.
Зарим хлопнул себя по лбу и захохотал.
— Эйдес, ты уникум. Впервые в жизни слышу про музыкальные алгоритмы. Ты где таких слов нахватался?
— Ты музыку послушать хочешь?
— Хочу. — Зарим отсмеялся, утер выступившие слезы, и покосился на стихи. — Давай так, я сейчас прочту пару раз, что ты тут по написал, а потом устроим для девочек маленький концерт. Ты сыграешь, а я спою.
— Надеюсь, ты поешь лучше чем Эния.
При упоминании о том, какой Эния была, Зарим грустно улыбнулся.
— Я бы многое отдал, чтобы услышать, как она сипит. И честное слово даже не улыбнулся бы ни разу.
— У вас это серьезно? — Вдруг спросил Эйдес.
— Нет. — Зарим прекрасно понял, что тот имел ввиду, разве скроешься от Высшего, который запросто читает твои мысли. — У нее серьезно с Аликаем, а у того одни ветер в голове, так что все очень и очень запущенно.
— А ветер питает нежные чувства к тебе. Ты поэтому одиночка и ведешь бродячий образ жизни?
— Аликай в будущем наследует престол. Его воспитывали иначе, чем меня. Он обязан быть государственным деятелем. А я волен выбирать себе судьбу, какую пожелаю. То, во что мы с тобой ввязались больше от скуки, а не реального желания помогать. Я это говорю, чтобы ты не питал на счет меня особых иллюзий. Я действительно такой, как обо мне говорят.
— Бабник, не пропускающий ни одной юбки, лоботряс и никчемный прожигатель жизни? Ты это имеешь в виду?
Зарим кивнул, и чтобы закрыть тему взялся читать стихи, да так увлекся, что не заметил как Эйдес ушел.
К вечеру вернулись остальные. За ужином Зарим всем рассказал про стихи и музыку, что написал Эйдес. Это вызвало небывалый интерес, так как маги давно знали о увлечении друга, а двуликим было просто интересно послушать новую музыку. Так что обыкновенный ужин плавно перешел в музыкальный вечер.
Когда уже все расходились спать, Аликай поманил Зарима за собой и они вышли на балкон. Стояла прекрасная морозная ночь. Город сверкал миллионами огней. С улицы даже через парк слышалась музыка, смех и громкие голоса жителей, высыпавших на улицы города. Алиррана праздновала наступление нового года.
— Ты хотел мне что-то сказать? — Зарим оперся на перила, и устремил взор не на племянника, а на город.
— Они приняли решение. — Голос у Аликая был глухим и каким-то надломленным, как будто ему было трудно говорить.
— Я знаю какое, можешь не говорить. — Зарим уронил голову на грудь.
— Откуда?
— Я бы сам на его месте поступил точно также.
— Бросил единственного ребенка в мясорубку войны, с нулевым эффектом?
— Почему с нулевым? — Зарим глянул на племянника. — Эния эфир. Ей любая магия доступна. Заполучив девушку, остальные Владыки успокоятся и оставят других эфиров в покое. Пока ей будут промывать мозги, Элеонора наберется сил и лет через пятьдесят раздавит этих гадов как блох. Можно было бы пойти еще дальше и выдать ее замуж за наследника Нориса, но думаю этот план не прошел на голосовании.
— Ты подслушивал?
— Аликай, не будь ребенком. Все это легко просчитывается. У Ройка и Элеоноры не было другого шанса. Отдав дочь на растерзание врагам, они выигрывают время на укрепление позиций. И на твоем месте я бы не переживал так за девушку. С ней ничего не случится. Она слишком ценный заложник и как единственная управа на Ройка и Элеонору будет жива и здорова пока те будут вести себя хорошо. А за эти годы, она постигнет таинства других школ и сама станет достаточно опасной и взрослой, чтобы принимать уже собственные решения. Не забывай, что она из касты Высших.
— Ты упускаешь одну деталь. — Голос Аликая стал ледяным. — Эния зверь, а не человек. Магия для нее больше не доступна. Она не проживет пятьдесят лет и ничему не научится.
— Тогда ее родителям придется поспешить только и всего. Откуда мы знаем об их истинных возможностях. Они остановили вселенский хаос девятнадцать лет назад. Может им нужен всего год, чтобы разрулить эту ситуацию, или того меньше.
