Анна Гурова - Лунный воин
Ким Енгон, который познакомился и подружился с провинциальными кандидатами незадолго до экзаменов, выглядел ходячей противоположностью имперского идеала мужчины. Он был типичным уроженцем провинции Кирим, большого восточного архипелага, четыреста лет назад завоеванного империей: миниатюрный, стройный, большеглазый, из тех мужчин, которые похожи на мальчиков до глубокой старости. В Сонаке за яркие голубые глаза Кима то и дело обзывали бесовским отродьем и колдуном. В ответ он огрызался, что на его родных островах колдунами считаются как раз обладатели зловещих темных глаз, характерных для большинства коренных имперцев.
К какому этническому типу принадлежал четвертый гость, толстяк Хэ, определить было бы непросто, поскольку тот давно уже спал в углу, с головой завернувшись в сорванную с окна занавеску.
Приятели собрались поужинать, чтобы отдохнуть душой и телом после длившегося целый день госэкзамена. Праздновать было пока нечего, поскольку оценки обещали объявить только послезавтра. Однако развеяться после многочасового утомительного сидения на одном месте и напряжения всех умственных сил было просто необходимо. Для этого еще накануне было закуплено вино, заказан ужин и приглашены танцовщицы-кисэн, точнее, одна плясунья и две певицы с лютнями. Но денег у приятелей хватило только на полтора часа, после чего танцовщицы, спев и сплясав все, что положено, ушли, с натренированной вежливостью не поддаваясь на пьяные уговоры остаться и присоединиться к празднеству. Правда, впопыхах кисэн забыли лютню. Ким фальшиво тренькал на ней, пока Чинха не отобрал ее и не стукнул его этой лютней по голове. Лютня переломилась пополам, и Ким выкинул ее в окно, в колючие кусты, как будто ее тут и не было.
Проводив луну, гости вернулись к прерванному разговору. Обсуждали, кому какая тема досталось на экзамене и чья была отвратительнее. Впрочем, Рей считал, что ему с вопросом повезло.
– «В нашем мире нет ничего бессмертного, кроме империи». Это цитата из Древнего Конопляного Старца. Вот был мой вопрос. А раскрыл я его приблизительно так, – неторопливо рассказывал Рей, отщипывая кусочки от края абрикосовой запеканки. – Династии могут меняться, но империя вечна. Империя является зеркальным отражением небесной божественной иерархии и одновременно – ее продолжением в нашем мире. Поэтому нет ничего устойчивее и естественнее империи. Как форма существования общества она глубоко соответствует устройству Вселенной. Гибель империи – самое ужасное, что можно себе вообразить. Правитель, который не действует на благо империи, обречен на гибель и неудачу. А чиновнику, чьи не сбалансированные с природой действия повлекли за собой ущерб империи, лучше и вовсе не рождаться на свет… Вот. И каждый тезис, естественно, подкреплен цитатами из классиков… По-моему, тема – проще некуда.
– Ха, простая, – буркнул Чинха. – У тебя все темы простые. Меня бы так же натаскивали…
– А тебе что досталось? – перебил его Ким.
– Кошмарный вопрос. Описать три основные внешнеполитические доктрины империи. Я вспомнил только одну, да и та, кажется, не наша, а киримская…
– Да, тут мыслить отвлеченными категориями не нужно, – сказал Рей. – Просто перечислить факты. Стратегия Вьюнка, стратегия Гусеницы, пожирающей тутовый лист, стратегия Умиротворения варваров руками других варваров…
– Ох, – завистливо вздохнул Ким. – Мне бы эту тему! Мы с дядей Ильченом только вчера всё это обсудили. Знаешь, Рей, он ведь умиротворял горных варваров Чокче…
– Ага, – ехидно подтвердил Чинха. – Его именем там до сих пор детей пугают.
– А ты откуда знаешь?
– Отец рассказывал. Ему пришлось свернуть торговлю на южном направлении – не с кем стало торговать…
Чинха распечатал очередной кувшинчик, разлил вино по чаркам. Луна ушла из окна, поднявшись высоко над деревьями, и кабинет сразу погрузился в полумрак, который едва рассеивали два масляных керамических светильника по углам стола. Вокруг каждого тучкой вилась ночная мошкара, застилая свет.
– А этому что попалось? – спросил Рей, указывая на спящего Хэ.
Ким и Чинха одновременно ухмыльнулись.
– Ему, как по заказу, – сказал Чинха. – Проанализировать философскую категорию «хэ-хэ».
– Очень простая тема, – заявил Рей. – Философема «хэ-хэ», или «согласие и единение», означает всемирную гармонию, равновесие мужского и женского начал…
– Слушайте, что я придумал! – встрял Ким. – Градация мужского начала: хэ-хэ, хи-хи, ха-ха и о-хо-хо!
Чинха расхохотался. Рей снисходительно усмехнулся – он эту шутку уже слышал раз пятьдесят.
– А тебе-то какая тема досталась? – спросил он Кима.
Тот сразу опечалился.
– Я, наверно, провалился, – уныло сказал он. – Это всё предки виноваты. Подсунули мне, старые сволочи, абстрактно-этическую тему: «Три источника зла в государстве».
– И как?
– Ну, родил какую-то ахинею… Сейчас, вспомню… В общем, вкратце так. Исходный постулат – все зло от бесов. Значит, первый источник зла – бесы, стремящиеся разрушить империю. Второй источник – это варвары, подстрекаемые бесами и стремящиеся к тому же. И третий – это высшие чиновники империи, обманутые бесами и потому не понимающие, в чем заключается благо империи. От них – самый страшный вред.
– По-моему, все очень гладенько, – одобрил Чинха.
– По-моему, полная чепуха, – не согласился Рей. – Где ты это вычитал?
– Сам придумал. Прямо в кабинке.
– А ссылки на источники? А цитаты? Сочинение без цитат – это не сочинение, а просто испорченный лист бумаги. Годен только подтереться и выкинуть.
Ким пожал плечами и зевнул во весь рот.
– Ким мог сдать чистый лист или нарисовать на нем карикатуру на главного экзаменатора, – слегка заплетающимся языком сообщил Чинха. – Ха! Хотел бы я посмотреть, как эти бюрократы посмеют завалить парня из рода Енгонов!
– Чепуха! – резко ответил Ким. – Во-первых, правила едины для всех сословий, а во-вторых, я не Енгон, и потому…
Не успел Ким договорить, как в окно дохнуло легким ветерком, пламя замигало в светильниках, а Чинха свесил голову набок, свалился на пол тряпичным тюком – и неожиданно уснул.
– Вот те раз! – слегка презрительно сказал Рей. – Да, что-то слаб стал братец Чинха. Раньше, бывало, все уже под столом, а он все чешет языком. Наверно, стареет.
– Это на него проблема зла так подействовала, – предположил Ким.
И, приняв у павшего товарища боевой пост, распечатал очередной кувшинчик.
– Кстати, – с интересом спросил его через минуту Рей, когда кувшинчик опустел, – почему ты постоянно повторяешь, что ты не Енгон? Ты же вроде их родственник…
