Кирилл Клеванский - Чернокнижник. Черная Месса
Пройдя мимо перевозного магазинчика с хот — догами, Александр вспомнил, что не ел уже сутки. Видимо, его начал накрывать так называемый «джет — лаг». Все же вылетел он в полдень и, проведя в пути двеннадцать часов, прилетел в три часа дня. Причем — того же дня. Разница во времени еще пока не успела сбить его биологические часы, но неплохо запудрила мозги.
— Мне один с горчицей, побольше огурчиков и без кетчупа, — попросил Алекс, протягивая мексиканцу — продавцу мелочь.
Прямо на глазах юноши из чана с кипящей водой выудили сосику. Её засунули в булочку и отработанными движениями заправили всякими вредными вкусностями. Поблагодарив, Алекс протянул ладонь и, стоило ему это сделать, как газету из рук вырвал проезжавший мимо вело — курьер. Не специально, конечно, просто задел багажником.
— Простите, — крикнул в спину истинный Петербуржец и стушевался под недоуменными взглядами. — Я хотел сказать — смотри куда прешь! — тут же исправился Дум.
В руках, кроме хот — дога, остался лишь маленький клочок дешевой бумаги.
— Пусть мне повезет, — взмолился Алекс, вчитываясь в объявление.
«Если вам нужна квартира, вы не очень богаты и располагаете всего семью сотнями долларов, вас зовут Александр Думский и вам нравится клубничный санди, тогда вам подойдет адрес 47я стрит, дом 17–B».
Со смачным чавканьем хот — дог впечатался в асфальт, а Дум старательно протер глаза. Когда он читал объявление второй раз, то увидел только:
«47я стрит, дом 17–B, сдается второй этаж при условии работы не меньше трех часов в установленные дни. Возможны отпуска и выходные в любое время дня и ночи».
— Либо я самый везучий человек в галактике, либо поеду в лапы к торговцам людьми.
Алекс с тоской поглядел на погибший обед и отправился к метро. Сложно поверить, что целый этаж в доме всего в нескольких минутах от Бродвея может сдаваться по такой низкой «цене», но Дум так или иначе хотел побывать на одном из самых известных проспектов мира. Занятия начнутся только через неделю и все это время парень собирался посвятить культурному просвещению.
Сходить в театр (постоять на улице и посмотреть на здание), прошвырнуться по местным дорогущим бутикам (а вдруг знаменитость какую увидит), прогуляться по Пятому Авеню — просто чтобы полюбоваться зданиям из хрома, стекла и стали. В общем и целом — ноги чуть ли не самостоятельно понесли Дума к Нью — Йоркской подземке.
Двадцать минут спустя
Потратив пару баксов на билет и кучу нервов, Алекс понял, почему в фильмах так редко показывают метро. В нем не обнаружилось ничего интересного, зато людей там было больше чем в Московском в час пик. Еще в самолете Думский начал подозревать, что вскоре воспылает к фастфуду горячей ненавистью, а за проведенную треть часа убедился в этом окончательно.
Он, конечно, очень худой и оттого неприметный, но не настолько, чтобы на него села дамочка размером с молодую бегемотиху. «Леди» хоть и извинилась, но вот жизнь перед глазами у Алекса пронеслась. Увы, из‑за особенностей мозга, проносилась она весьма долго и задерживалась исключительно на неприятных моментах, коих в жизни парня было немало.
Начать от домашнего бесправия и заканчивая… им же. В школе Алекс ни с кем не общался, кроме учителей. С ними он разговаривал каждый урок — когда те вызвали медалиста к доске или просто проводили опрос класса. А так Дум находил куда более интересными собеседниками Шекспира, Джека Лондона, Селленджера, Стругацких, Жюль Верна и прочих джентльменов, не страдавших узкостью мышления.
Бредя по тротуару, Дум все же не удержался и задрал голову к небу, надежно скрытому небоскребами. Казалось бы всего несколько кварталов отделяли улицу от сорок седьмой, где высился Рокфеллер — центр, но отсюда не было видно даже его шпиля. Все вокруг заполонили терзающие облака здания, так часто мелькавшие в самых разнообразных блокбастерах. То между ними Человек — Паук пролетит, то Халк пронесется, то еще какая‑нибудь генномутировавшая тварь, а теперь — сам Александр Думский.
— Интересно, — задумался парень, сворачивая за угол слишком дорогого бутика. От одних только ценников на витрине начинали слезиться глаза. — а я могу считаться за мутанта?
Подворотни на пятой авеню, в отличии от киношных, не были утоплены в канализационном паре. Они действительно оказались узкими, довольно темными и заставленными мусорными контейнерами, но никакого пара не было в помине.
Ориентируясь по представшей перед внутренним взором карте, Алекс без особого труда добрался до нужного ему адреса. К удивлению юноши, прямо в центре своеобразного колодца, некогда бывшего парковкой, стоял самый странный дом, из виденных Думом. По сути, он походил на недостроенную крытую стоянку. Такая же квадратная бетонная коробка. В качестве окон — прямоугольные полоски стеклопакетов, а вместо подъезда — крыльцо с тканевым навесом.
Высотой не больше обычного четырехэтажного дома, здание все же напомнило Алексу о рыцарских романах. Было в нем что‑то от старых Европейских замков. Такая же монументальность, скупость в чертах и внешняя неприступность.
— Ну и ладно. Главное, что на притон не похоже.
Поднявшись на крыльцо, Думский все же не сразу нажал на звонок. Его палец предательски дрогнул, перед тем как вдавить пластмассовую кнопку. Интуитивyо парень ожидал услышать приглушенную трель, но вместо этого тяжелая металлическая дверь бесшумно открылась. Тяжелые петли и не думали скрипнуть, а стальные края — скользнуть по каменному полу.
— Действительно камень, — удивился Алекс, внимательнее вглядываясь в материал.
Дум не слышал о том, чтоб дома в двадцать первом веке делали из камня. Из кирпича то уже мало строят, а тут — камень.
Отогнав глупые мысли, юноша решительно шагнул внутрь тьмы, не обращая внимание на закрывшуюся за спиной дверь. Оказавшись в довольно просторной лавке, Алекс несколько удивился стоявшему здесь товару. Видимо в здании расположился старенький ломбард или нечто подобное. На прилавках, за стеклом, лежали всякие тарелочки, чашки и мелкие безделушки. На самом стекле стояли вазы, зеркала в красивых оправах, несколько фарфоровых статуэток.
В другом «отделе» находились разнообразные игрушки — от старых кукол, до современных трансформеров и прочих роботов. На стенах, покрытых деревянными панелями, висели картины. В основном пейзажи, но кое — где были и довольно хорошие портреты с практически живыми глазами. Еще здесь были книги. Много книг. Очень. Много. Книг.
Стеллажи с ними начинались у последнего прилавка и уходили к южной стене, перечертив собой все помещение.
