Ксения Баштовая - Странная компания
– Что ты делаешь? – вопрос Франсуа прозвучал так неожиданно, что я аж вздрогнула.
– Не видишь, что ли? Смотрю, не покусали его эти, как ты выразился, вампиры.
– Даже если покусали, что с того?
– Как что? Он станет вампиром. Я ведь права?
– Расслабься, твоему новому знакомому это не грозит.
– Почему это?
– Он и так вампир.
Мне как–то сразу поплохело,.. а Франсуа присел на корточки и начал расстёгивать рубашку на этом «Дракулито–вампирёныше».
– А что ты делаешь?
Он как–то странно посмотрел на меня.
– Не видишь, что ли? Хочу посмотреть, насколько опасно он ранен.
– Ты с ума сошёл, что ли?!
Мой крик был способен, наверное, поднять мертвеца из могилы, а этот вампир не приходил в себя!
– Если кто из нас и сошел с ума, так это ты.
– Ну, конечно! Сейчас этот красавчик очнется, ему захочется кушать и он нас всех перекусает. Не знаю, как ты, но я считаю, что мне не подойдет такой симпатичный зеленоватый цвет лица.
– Если тебе что–нибудь не нравится – уходи.
Я так и собралась поступить, но, вспомнив, что тогда мне придется навсегда остаться в этой дыре, передумала…
Осмотрев вампира, Франсуа застегнул его рубашку и сказал:
– Он полностью здоров. Ран нет.
– Надо же! – восхитилась я. – А не шевелится он, наверное, потому, что решил прилечь, отдохнуть?
– Нет, – тихо вздохнул Франциск V (похоже, у него начинала болеть от меня голова). – Просто, у вампиров все раны заживают очень быстро, и, скорей всего, он придёт в себя ближайшие несколько минут.
– А я считала, что это относится только к оборотням.
– И к ним тоже.
В это время обсуждаемый объект открыл глаза и медленно сел.
– Где я?
– Слишком далеко от ваших владений, – вымолвил Франсуа.
Лишь теперь я заметила на голове у вампира тонкий золотой обруч, украшенный кроваво–красными и сверкающе–чёрными камнями. Только этого мне и не хватало – ещё один изгнанный принц! Я надеюсь, местный Нострадамус хотя бы ему ничего про меня не понапредсказывал.
Одет этот принц был в костюм такого же средневекового стиля, как и у Франсуа, но его одежда была выдержана в черных тонах, лишь подкладка плаща алела в лучах солнца.
– Кто вы? – этот вопрос, впрочем, как и предыдущий, был произнесён в лучших традициях умирающего лебедя.
– Меня зовут Франсуа.
– А меня – Эже… тьфу ты, Евгения, – с этой галломанией я скоро сойду с ума. – В исключительных случаях – Евгения Владимировна.
– Я – Луис.
Похоже, Франсуа не собирается оставлять этого вампира здесь. Да и наш разговор, по–видимому, затянется ещё надолго.
* * *
– Это – полная чушь, – произнёс Луис.
Мы сидели у костра в тени деревьев, через ветви романтично мерцали звёзды. Как я не вглядывалась, но найти знакомых созвездий так и не смогла.
– Что именно? – я вернулась к действительности.
– То, что человек, укушенный вампиром, сам становится им. Для того, чтобы быть вампиром – им надо родиться.
– А почему тогда так говорят?
Луис некоторое время помолчал, как будто подбирая нужные слова, а потом тихо произнес:
– Люди, вампиры, кобольды, оборотни и даже орки, тролли и гоблины произошли от одного корня. Но каждая из этих рас пошла по своему пути. Люди, для того, чтобы выжить делали мечи, кинжалы… Мы же пользовались тем, что дала нам жизнь: зубы, когти…
– Про зубы я слышала. И даже видела… в мультфильмах. А что за когти?
Луис улыбнулся: в неверном, дрожащем свете костра я увидела два острых клыка, торчащих из уголков его рта (у меня по коже побежали мурашки, причем, с порядочной скоростью), затем протянул мне руку. Я взяла его ладонь в свою:
– Ничего не…
«…Вижу» я смогла произнести только через десять минут: его ногти удлинились, выросли сантиметров до трёх (а может, и до всех пятнадцати) и заблистали серебром. Я попыталась притвориться, что меня это не удивило и совсем (ну ни капельки) не испугало. Похоже, это у меня плохо получилось.
А, вот, Франсуа, кажется, чувствовал себя нормально:
– Ты не ответил на вопрос.
– Какой именно? – клыки, как и когти, исчезли.
– Тот, что задала тебе Эжени.
– Евгения, – поправила его я.
– Эжени, – тон Франсуа был способен заморозить до дна небольшую речку.
Этот поединок взглядов выиграл он.
А Луиса, похоже, забавлял наш маленький спор:
– Существует много различных выдумок. Я, например, слышал, что люди проходят какой–то обряд посвящения. Это происходит обычно лет в восемнадцать. Выигрывает тот, кто с первого раза разобьет головой самый большой дуб в близлежащем лесу.
– Очень смешно, – пробормотала я, но моих комментариев как обычно никто не услышал.
Тогда я задала другой провокационный вопрос:
– А то, что вампиры пьют кровь, тоже ложь?
– А ты как думаешь?
Громко затрещавший костер избавил меня от необходимости отвечать. Тогда я сделала умное лицо и поинтересовалась:
– А как насчет серебра?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну... Серебро действительно очень опасно для вампиров? – невинно вопросила я.
– Серебро? Конечно... достаточно одного прикосновения, и всё – вампир мертв, – произнося эти слова, Луис крутил в руках кинжал, а, замолчав, протянул его мне. – Ты не подскажешь, что это за металл? Продавец утверждал, что это – сталь, – в его глазах запрыгали чёртики.
Я осторожно взяла в руки стилет, и чуть было не начала ругаться, когда увидела, из чего он сделан: клинок, рукоять – всё из чистейшего серебра, разве что, пробы не хватало.
– Так значит, серебро смертельно опасно?! – я попыталась говорить с иронией.
– Да, конечно, – в голосе вампира зазвучал откровенный смех.
Потом Луис рассказывал о том, почему его изгнали. Если я правильно поняла, то власть захватил какой–то колдун. А может быть, я поняла неправильно… Впрочем какая разница, если так хочется спать…
Я уснула, едва голова коснулась земли, а проснулась, когда солнце только показалось на горизонте. Господи, куда катится мир? Дома меня можно было поднять так рано только под угрозой расстрела.
Несмотря на то, что едва рассвело, принцы (две штуки) уже не спали. За деревьями слышался звон родника, я пошла туда.
Источник выбивался из–под земли, собирался в сделанном природой каменном блюдце и, вытекая из него, бежал дальше.
Я склонилась над водой. Из глубины на меня посмотрело моё лицо. Коричневые, слегка вьющиеся волосы, спадающие ниже плеч, карие глаза, высокий лоб… Я, конечно, не уродина, но и не красавица–волшебница из какого–нибудь фильма. И уж точно я не воительница a–la Зена.
