Андрей Стригин - Последний блюз ночных
Трогаюсь. Как удачно, ни одной встречной машины, иначе, не отмылся бы.
Объезжаю мертвые тела, безголовый сержант, наконец, падает на бок, меня едва не выворачивает, вижу разорванную трахею, из артерии продолжает вытекать кровь.
Давлю на газ. Жулька, провернув колёса, срывается с места. Ай, да, молодец, несётся как ветер!
Отъезжаю достаточно далеко, а вот и первые автомобили, летят по своим делам. Криво ухмыляюсь, не завидую им, когда увидят это, но я уже на основной трассе. Бьёт дрожь, а ещё мучает вопрос, что же действительно случилось? В одно мгновенье, два изуродованных трупа. А я, почему жив?
На проспекте Острякова теряюсь в общем потоке машин. Уже совсем успокаиваюсь, вспоминаю, что придёт сын. Заезжаю в супермаркет, набираю продуктов, не забываю бутылочку винца, сын холодно относится к спиртному, так сложилось, но Маша от хорошего вина никогда не отказывается.
Домой приезжаю вовремя, гости ещё не пришли. Быстро готовлю, расставляю посуду, долгожданный звонок в дверь.
— Привет, папуля! — сын стискивает меня как краб жертву. Он у меня не слабый, тоже единоборствами увлекается, а ещё рост под два метра.
— Здрасте! — радостно улыбается Маша. Она под стать моему сыну Егору, высокая, чернобровая и постоянно лукавое выражение на лице.
— Привет, заходите, — радуюсь я.
— Я тебе подарок привёз, — улыбается сын.
— Вот спасибо, сынок, давно мечтал о таком спортивном костюме!
— Стоп! Папа, откуда знаешь? — Егор округляет глаза.
— Я? Действительно. А ты, что, вправду спортивный костюм привёз?
— Ну, ты, батя, даёшь! Как догадался?
— Как-то вдруг понял, — мне самому не понятно.
— На, вот, — Егор вытаскивает его из сумки.
— Слушай, Adidas! Мой любимый цвет, — прижимаю сына к себе.
— А от меня, тортик, — Маша целует меня в щёку.
Сидим, весело болтаем, пьём чай, краем уха слушаем музыку в телевизоре. Сын рассказывает, как видели сомалийских пиратов, Маша жмется к нему, глаза лучатся от любви.
— А у тебя как дела идут, — закончив морские рассказы, спрашивает сын.
— По-старому… клиенты, суета. Кстати, хочешь, метеорит покажу?
— Где достал?
— У заказчика из стены вырубил.
— Это как? — удивляется Маша.
— Нишу делал, сейчас покажу, — вытягиваю тяжёлый чёрный шар.
— С чего взял, что это метеорит? — сын его внимательно рассматривает. — Термических следов нет — это искусственный предмет.
— Исключено, он был внутри камня, альминская порода, миллионы лет назад она только начинала образовываться.
— В любом случае, не метеорит, — сын смотрит на шар, хмурится. — Выбросил бы ты его, папа, — неожиданно изрекает он.
— С чего это? — искренне удивляюсь я.
— Что-то в нём не то.
— Может, и выкину, — соглашаюсь я. — Как мама, видишь её?
— Завтра заеду.
— Ты не откладывай, сам знаешь, обидчивая.
— Что есть, то есть! — смеётся Егор. — Заеду. От тебя привет передавать?
— Почему нет, передай, конечно.
Гл.2
Ближе к двенадцати сын с Машей уходят. Грустно. Мою посуду, до хруста вытираю, надеваю новенький спортивный костюм, ложусь на диван, открываю ноутбук. Быстро пробегаюсь по сводке новостей. Ничего интересного, вновь стреляют, подрывают, встречаются на высшем уровне. Да вот, весьма важная новость часа, на главной странице новостей напечатано. У одной известной модели, на какой-то презентации лопнул лифчик. Далее комментируют это выдающегося событие и целая лента обсуждения этой темы.
Фыркаю, выхожу на новости Севастополя. Пробегаюсь глазами, цепляюсь за знакомую тему. Где-то, с неделю назад, сын известного батюшки Николая, в пьяном угаре, на своём джипе, разносит Славуту, да так, что ноги и руки пассажиров еще долго искали на обочине. По некоторым данным, сынок батюшки нёсся на джипе со скоростью ближе к двумстам, вылетел на встречную полосу и буквально разорвал беззащитную машину.
Был вечер, но народ начал собираться. Приехали ГАИшники и первым делом принялись разгонять толпу, отбирать фотоаппараты, затирать следы торможения — никак в инциденте участвует сын, известного как в общественных, так и в криминальных делах, батюшки Николая, у которого в городе, целая сеть кабаков, игорных заведений. Говорят, даже есть публичные дома, поэтому его и уважает власть города и воры.
Наконец появилась официальная версия страшного события. Читаю. Оказывается, по версии ГАИ, сынок отца Николая ехал где-то со скоростью троллейбуса, останавливается на перекрестке и задумывается о мирских делах. Неожиданно с заправки срывается Славута, на бешеной скорости влетает в мирно стоящий джип и разлетается на куски. Во как! Интернет кипит, негодует, требует привлечь, наказать! Куда там, никак сын известного священника! Хотя тот, на всякий случай отправил своё чадо за границу, от греха подальше.
Закрываю ноутбук, пялюсь в телевизор — одни и те же знакомые лица. Шутки плоские, хохот за кадром. Понятное дело, надо же показать, где нужно смеяться.
Вновь вздыхаю, куда катится мир? Может, сознание людей зомбируется? Происходит подмена понятий? Где «свежая струя», которая будет будоражить, восхищать? Болото, как есть — болото!
Впечатления от сегодняшнего дня серьёзные, спать не хочу, да и ноги болят, над пятками красные рубцы. Может, йодную сетку сделать? Лень, лежу, страдаю. Достаю чёрный шар, катаю по ладоням. Зачем сын предлагает выбросить его? Интересный предмет, вон, сколько древних раковин налипло.
Звонок по телефону звучит как сирена. От неожиданности роняю шар, бросаю взгляд на часы, полпервого, что за хрень! Беру трубку.
— Это квартира сантехника Кирилла Сергеевича Стрельникова? — голос неприятный, с хрипотцой, уверенный и наглый.
— Ну?
— Почему нагадили и скрылись на машине?
Меня окатывает словно ледяным душем, неужели были свидетели? Тем временем незнакомый голос продолжает:- Пришли, унитаз не закрепили, дерьмо прёт из всех дыр!
— А не надо гадить в него, закройте крышку и любуйтесь! — помимо воли взрываюсь и хамлю, не часто со мной такое случается.
Неожиданно из трубки раздаётся хриплый смех и… короткие гудки.
— Что это было? — говорю сам себе. Настроение вконец испорчено, иду на кухню, лью вино в гранёный стакан, залпом выпиваю, но даже не теплеет. Ищу глазами початую бутылку коньяка, нахожу, долго смотрю на неё, ставлю на место — так и спиться можно.
Всё же делаю йодную сетку на пятках, похрамывая, возвращаюсь в спальню. Хватит, решаю я, побыл сантехником, принёс людям счастье, пора менять специальность.
Звон разлетающегося на осколки стекла повергает меня едва не в ступор. В разбитое окно, влетает ворона, путается в шторах, высвобождается, бьётся о люстру и в окровавленных ошмётках подает у моих ног.
