Орсон Кард - Отец камня
Ручеек дошел до места, где дорога сворачивала в сторону от реки и уходила вверх по холму. Тут он услышал грохот, и ему захотелось посмотреть, что там, поэтому он сошел с дороги и стал карабкаться по камням над рекой до тех пор, пока камень не закончился.
Ручеек словно очутился на границе двух миров. Он находился на суровой, высокогорной, каменистой земле Митеркейма. А далеко внизу лежал край мягкой зелени и пологих холмов, окружающих Митерлох — огромное озеро. Насколько было известно Ручейку, Митерлох мог быть тем самым великим морем, где Скраплек Мореход пережил свои приключения, о которых рассказывают зимними вечерами, когда короткие дни оставляют людей в темноте прежде, чем их начинает клонить в сон.
Река срывалась с утеса и падала в туман, приникший к камню, словно робкое облако. За ним раскинулись бескрайние поля, усеянные домами — любой из них, несомненно, был больше хижины, в которой жила семья Ручейка. Да и народу в здешних деревнях было куда больше, чем в нескольких деревянных домишках, составляющих Фарзибек.
Лишь через несколько минут до Ручейка дошло, что каменистая гора на правом берегу озера до самой вершины покрыта рядами каменных и деревянных построек, а над верхушками лесной чащи, раскинувшейся между горой и Митерлохом, поднимается высокая каменная стена. Это был город Митерхоум.
Теперь Ручеек видел, где начиналась дорога, по которой он пришел, — она показывалась из-за холма гораздо правее того места, где он стоял; она огибала лес и спускалась к озеру, как будто вообще не собиралась приближаться к городу. Нехорошо. Может, она где-то соединялась с дорогой, выводящей в конце концов к Митерхоуму, а может, и нет. Ручеек рисковать не хотел. Ему нужен город, значит, в город он и пойдет, и чихать на дорогу.
Ручеек перемахнул через край утеса и начал спускаться. Ползти вниз по неизвестной скале всегда труднее, чем подниматься. Ему приходилось искать на ощупь щели и выступы, которых он не знал. Но Ручеек справился успешно. Ему потребовалось гораздо меньше времени на то, чтобы добраться до подножия утеса, чем если бы он шел по дороге.
Возникла сложность: этим путем никто никогда не ходил, потому никакой тропы не было. Это особенно раздражало, учитывая, что от водопада поднимался густой туман, и Ручеек перестал различать что-либо буквально в шаге от себя. Но он нашел место, где узкий каменный выступ отходил от утеса, а там, где растет камень, деревья расти не могут, так что некоторое время Ручейку было легче пробираться вперед.
К тому моменту, как камень окончательно скрылся под слоем почвы, воздух успел очиститься, и видимость вернулась. Правда, деревья не оставили Ручейку обзора — очень уж густым был лес вокруг него. Но теперь он мог найти оленью тропу. Ручеек решил не упускать шум реки слева — тогда он точно не собьется с пути.
Но теперь он двигался медленно, и когда вышел к каменной стене, которую разглядел с вершины утеса, солнце уже садилось — по прикидке Ручейка, до земли ему оставалось ладони две.
Теперь он заметил, что стена разрушена. Прежде Ручеек думал, что она поднимается и опускается вместе с изгибами местности, но нет, земля здесь была ровной, а стена либо рухнула, либо ее сломали. Вокруг не было такого количества камней, которое бы соответствовало проемам. Ручеек пришел к выводу, что кто-то увез отсюда огромные обтесанные глыбы, которые некогда были частью стены.
Когда он добрался до конца тропы, на небе уже полыхал закат. Река, вместо того чтобы привести его к горе, на которой расположился город — как казалось с утеса, — привела его к узкому заливу озера. Ручеек видел на другом берегу городские факелы, и вдоль него — каменные мосты, перекинутые через ущелья, по которым вода переливалась из большого озера в меньшее.
Но через реку, у которой очутился Ручеек, моста не было. Он никогда не сталкивался с таким количеством воды и не имел ни малейшего представления о плавании; в его сознании это слово относилось исключительно к тому, что делают рыбы и гуси. Ручьи и речушки вокруг Фарзибека были слишком холодными, слишком быстрыми и слишком мелкими — в них разве что босиком шлепать по летней жаре. Обычно жители деревни, если ручьи были слишком широки и их нельзя было просто перешагнуть, пользовались шестами.
Понимая, что на север ему не пройти, Ручеек двинулся на юг вдоль берега озера и дошел до каменной башни. На самом деле башня не была разрушена, она стояла посреди луга, на котором росла короткая, словно козами подъеденная трава. Широкие каменные ступени, спускавшиеся от башни к озеру, были чисто подметены. Но свет в башне не горел, и Ручеек сначала подумал, не покричать ли ему, не позвать ли тех, кто внутри, но потом ему пришло в голову, что он совсем не знает здешних краев, и, возможно, в этом лесу нет тропинок, поскольку это — запретное место. Ручеек теперь заметил, что эта башня — гигантская копия маленьких алтарей, воздвигнутых в окрестностях Фарзибека у каждого ручья. А чего еще он ожидал? Такие крупные водоемы требовали огромных алтарей — например, каменных башен, подобных этой.
Ручеек понял, что это строение — из цельной глыбы, будто ее высекли из высившейся здесь прежде скалы; она, в отличие от большинства маленьких алтарей, не была сложена из гальки или отдельных камней.
Ручеек шел вдоль берега, пока не добрался до места, где озеро изливалось через нагромождение камней и текло в ущелье с отвесными стенами. Никакой переправы там тоже не было. Неудивительно, что огромные стены, оставшиеся позади, лежали в развалинах. Зачем городу Митерхоуму стены на этом берегу? Такую преграду не одолеть ни одному врагу.
Однако на другом берегу, за стремительным потоком, стояли другие стены, еще выше тех, мимо которых прошел Ручеек, — хотя и в них тоже зияли бреши, и стражей на них видно не было. Когда-то этот город чувствовал нужду в укреплении, невзирая на защищающую водную преграду. Впрочем, это время миновало — иначе стены отремонтировали бы.
Хотя какая разница, насколько проницаемы эти стены за ущельем? Все равно Ручеек не мог его преодолеть. Ему не оставалось ничего другого, кроме как идти вдоль ущелья в надежде, что где-нибудь мост найдется.
Только Ручейку пришла в голову эта мысль, как он заметил место, на котором прежде был мост, некогда перекрывавший расселину. Невзирая на тускнеющий свет, Ручеек разглядел его обломки. Насколько он мог судить, мост был подобен башне — то есть цельный, не из каменных блоков или бревен. Однако же его каким-то образом сломали, и он рассыпался. Ручейку показалось, что некоторые валуны, через которые мчалась вода, были раньше частью моста.
Смеркалось. И хотя в широкой долине было теплее, чем в горах, но все же холодно, и ночью должно было стать еще холоднее.
