Стивен Кинг - Стрелок
— Драть тебя во все дыры. И тебя, и кобылу твою, — предложил он.
Стрелок вздрогнул и поднял глаза. Глубина футов пятнадцать, не меньше; Брауну ничего бы не стоило сбросить вниз камень, проломить ему голову и забрать все стрелково добро себе. Ни полоумный, ни прокаженный так бы не поступил; но Браун не дурик и не больной. И все же Браун ему понравился, так что стрелок выбросил эту мысль из головы и заполнил оставшиеся бурдюки. Будь что будет.
Когда он вошел внутрь хижины и спустился по лестнице вниз (все как положено: жилье устроено под землею, только так можно было захватить и удержать прохладу ночей), Браун с помощью деревянной лопатки переворачивал кукурузные початки в угольках крошечного очага. Две побитые по краям тарелки уже стояли по обеим сторонам выцветшего одеяла мышиного цвета, расстеленного на полу. Вода для бобов только еще начала закипать в котелке над огнем.
— Я заплачу и за воду тоже.
Браун даже не поднял головы.
— Вода — дар Божий. А бобы приносит папаша Док.
Стрелок издал короткий смешок и уселся на пол, прислонившись спиною к стене. Он сложил руки и закрыл глаза. Вскоре по комнатушке разнесся запах жареной кукурузы. Браун высыпал в котелок пакетик сухих бобов, они громыхнули, как камушки. Изредка повторяющееся тук-тук-тук — это Золтан беспокойно ходил по крыше. Стрелок устал; бывало, в сутки он проходил по шестнадцать, а то и все восемнадцать часов, увеличивая расстояние между той точкой, где он находился сейчас, и кошмаром, приключившимся в Талле, последней из деревень у него на пути. И последние двенадцать дней ему приходилось идти пешком; силы мула были уже на пределе.
Тук-тук-тук.
Две недели, сказал Браун, или, может быть, шесть. Не имеет значения. В Талле были календари, и они там запомнили человека в черном. Потому что тот, проходя, исцелил старика. Обычного старика, умирающего от травки. Старика тридцати пяти лет. И если только Браун не ошибся, человек в черном с тех пор поутратил свое преимущество в расстоянии. Но пустыня еще не закончилась. И пустыня еще обернется адом.
Тук-тук-тук.
«Одолжи мне свои крылья, птица. Я раскину их широко-широко, и меня унесет восходящий поток.»
Он уже спал.
Глава 3
Браун разбудил его через пять часов. Было темно. Единственный проблеск света — тускло-багровое мерцание угольков в очаге.
— Твой мул приказал долго жить, — сказал Браун. — Жрать готово.
— Как?
— Сварено и пожарено, как иначе? Очень разборчивый, да?
— Нет, я про мула.
— Просто лег и не встал. Видно же, старый был мул. — И извиняющимся тоном: — Золтан склевал глаза.
— Ага. — Этого следовало ожидать. — Ну да ладно.
Когда они уселись у одеяла, что служило здесь вместо стола, Браун еще раз изумил стрелка, испросив краткого благословения: дождя, здоровья и просветления душе.
— А ты веришь в загробную жизнь? — спросил стрелок, пока Браун подкладывал на тарелку ему три дымящихся кукурузных початка.
Браун кивнул.
— Сдается мне, это она и есть.
Глава 4
Бобы были как пули, кукуруза — не мягче. Снаружи выл торжествующий ветер, обдувая покатый скат крыши, расположенной вровень с землей. Стрелок ел быстро, жадно. И жадно пил. Целых четыре чашки воды. Он еще не доел, как вдруг раздался стук в дверь, словно кто-то строчил там из пулемета. Браун встал и впустил Золтана. Ворон перелетел через комнату и угрюмо устроился в уголке.
— Нет музыкальней еды, — буркнул он.
После ужина стрелок предложил Брауну свой табак.
«Сейчас. Сейчас будут вопросы.»
Но Браун не задавал никаких вопросов. Он молча курил, глядя на догорающие угольки. В хижине стало заметно прохладнее.
— И не введи нас во искушение, — выдал Золтан. Неожиданно, пророчески.
Стрелок вздрогнул, словно в него выпалили из ружья. У него вдруг возникла уверенность, что все это иллюзия (не сон, нет — наваждение). Человек в черном сплел свои чары и пытается что-то сказать ему. При помощи столь бестолковых, сводящих с ума своей тупостью символов.
— Ты вообще бывал в Талле? — спросил он внезапно.
Браун кивнул.
— Заходил, когда шел сюда. И потом еще один раз. Продал там кукурузу. В тот год был дождь. Минут пятнадцать лило, не меньше. Земля, веришь ли, словно раскрылась и поглотила всю воду. Уже через час все снова стало бело и сухо. Как всегда. Но кукуруза… Боже мой, кукуруза! Было видно, как она растет. Но это еще ничего. Ее было слышно, как будто дождь дал ей голос. Но голос безрадостный. Она, казалось, вздыхает и стонет, выбираясь из-под земли. — Он помолчал. — Зато уродилась на славу. Мне даже вроде как много было. Так что я взял и продал ее. Папаша Док предлагал, давай, мол, я продам, чего тебе-то таскаться. Но он бы меня обжулил. Вот я сам и пошел.
— Тебе там не понравилось?
— Нет.
— А меня там едва не убили, — сказал вдруг стрелок.
— Как так?
— Я убил человека. Которого коснулась десница Божья. Только то был не Бог, а человек в черном.
— Он заманил тебя в западню?
— Да.
Они смотрели друг на друга сквозь мрак. Мгновение это, казалось, застыло в безысходной законченности.
«Сейчас будут вопросы.»
Но Брауну нечего было сказать. Он мусолил свою самокрутку, пока от нее не остался дымящийся чинарик, но когда стрелок похлопал по своему кисету, предлагая еще, Браун только мотнул головой.
Золтан встрепенулся, хотел вроде что-то сказать, но смолчал.
— А можно, я расскажу? — спросил стрелок.
— Ну конечно.
Стрелок попытался найти слова, чтобы начать, но не сумел подобрать нужных слов.
— Мне надо отлить, — сказал он.
Браун кивнул.
— Это вода. В кукурузу, ага?
— Ясное дело.
Он поднялся по лестнице и вышел во тьму. Над головою сверкали звезды, — безумный рисунок на черном небе. В размеренном ритме вибрировал ветер. Моча пролилась на иссохшее кукурузное поле, выгнувшись шаткой дугою. Это он, человек в черном, — заманил его сюда. Быть может, Браун и есть человек в черном. Быть может…
Он отогнал от себя эти мысли. Он предвидел все возможности. Он сумел бы справиться с чем угодно, кроме одного: своего собственного безумия. Он вернулся обратно в хижину.
— Ну что, ты решил уже, наваждение я или нет? — явно забавляясь, спросил Браун.
Стрелок, испуганный, на мгновение застыл на крошечной лестничной площадке. Потом медленно сошел вниз и уселся.
— Так я начал про Талл.
— Растет городок?
— Его больше нет, — сказал стрелок. Слова как будто повисли в воздухе.
Браун кивнул.
— Пустыня. Я так думаю, она в конце концов все задушит. Здесь ведь когда-то была дорога. Проезжая дорога, прямо через пустыню, ты знал об этом?
