Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)
В угрюмом расположении духа Конан развил тюрбан с остроконечного шлема, обмотал ленты вокруг головы наподобие зуагирской кафии и заткнул оба конца за тунику. Вновь упаковав свои пожитки, он сел на коня и быстро поскакал — но не к Королевской дороге. Вместо этого он направился на север страны, через поля и леса, по бездорожью, где его конь не оставил бы следов.
Он мрачно улыбнулся, заслышав стук копыт целой кавалькады на Королевской дороге, которая осталась далеко позади. Разыскивая беглеца в том направлении, королевские конники никогда его не поймают.
Спустя полчаса, в лиловых предутренних сумерках, Конан направил коня по объездной дороге, пролегавшей сквозь кустарники и узкой, как тропа. Погруженный в размышления о будущем, он не сразу обратил внимание на стук копыт и позвякивание поводьев за поворотом. Прежде чем Конан успел свернуть в придорожные заросли, на него галопом выехали всадники. Это были лучники короля Йилдиза, верхом на взмыленных лошадях.
Проклиная собственную рассеянность, Конан свернул на обочину, не зная, бежать ему или защищаться. Но воины проскакали мимо, даже не взглянув на него. Только офицер, замыкающий колонну, приостановил коня и крикнул:
— Эй, парень! Ты не видал отряд всадников и с ними женщину?
— Какого… — разъярился было киммериец, но вспомнил, что он теперь не капитан Конан, королевский гвардеец. — Нет, господин, не видел, — пробормотал он, не вполне убедительно разыгрывая испуганного слабака.
Чертыхаясь на все лады, офицер пришпорил коня и поскакал за отрядом. Конан, не помня себя от радости, продолжал свой путь на север. Однако постепенно на смену радости пришло удивление. Что-то стряслось в Аграпуре, по сравнению с чем убийство Оркана должно было показаться сущим пустяком. Отряд, проскакавший мимо, даже не заинтересовался его личностью. Возможно, всадники, что умчались по Королевской дороге, разыскивают птицу поважней, чем беглый гвардейский капитан?
Конан надеялся, что разрешит эту загадку, оказавшись в Султанапуре.
Глава 2
БОЛОТНАЯ КОШКА
Путешествовать по болотам Мегары было не менее тяжело, чем пересекать пустыню с караваном верблюдов или плыть на суденышке по бескрайним морским просторам. Тростники — высокие, выше, чем лошадь Конана, — простирались насколько хватало глаз. Желтые стебли прошлогодней травы шуршали монотонно, едва по ним пробегал ветер; меж корней пробивалась молодая нежная поросль, которая служила пропитанием Эджилу.
Всадник, пробирающийся через болота, определял верный путь по солнцу и звездам. Но пешему приходилось туго; высокий тростник, обступавший его со всех сторон, позволял разглядеть только клочок неба над головой.
Сидя на жеребце, Конан видел верхушки тростника, по которому, будто по мирной водной глади, пробегали ровные волны. Поднявшись на пригорок, Конан мог различить вдали, по правую руку, море Вилайет. По левую руку тянулась гряда невысоких холмов, отделявших Мегарские болота от Туранской возвышенности.
Конан переплыл на коне реку Ильбарс под Акитом и поехал дальше на север, не выпуская море из поля зрения. Чтобы избежать преследования, надо было затеряться в городской толпе или укрыться в совершенно безлюдном месте, где он первым заметил бы напавших на его след королевских всадников.
Конан прежде не бывал на Мегарских болотах. Говорили, что это одно из самых пустынных мест на земле. Заболоченная почва была непригодна для возделывания. Деревья там росли карликовые, с кривыми узловатыми стволами, к тому же встречались редко. Тучи жалящей, назойливой мошкары были столь огромны, что даже охотники на кабанов и прочую дичь, побывав здесь однажды, зарекались возвращаться вновь в эти края.
Ходили также слухи, будто на болотах водится опасный хищник, которого туманно именовали «болотной кошкой». Конан, правда, не встречал ни одного человека, который бы видел этого зверя воочию, но все дружно утверждали, что хищник свиреп, как тигр.
Пустынность болот превзошла все ожидания Конана. Тишину нарушали только всплески грязи из-под копыт Эджила, шорох тростника да гудение туч бесчисленной мошкары, вившейся над колеблемыми ветром стеблями. Конана надежно защищала кафия, лентами которой были обвиты и голова, и лицо; на руки он надел кожаные гвардейские перчатки. Но бедному коню приходилось постоянно взмахивать хвостом и трясти гривой, чтобы отделаться от жалящих насекомых.
Весь день Конан ехал по бесконечным тростникам. Однажды он заметил стадо диких, с рыжевато-черной щетиной кабанов. Свежая свинина внесла бы разнообразие в его скудный рацион, состоявший из вяленого мяса и сухарей, и Конан потянулся за луком. Но пока он вытаскивал из дорожной сумы гирканийский, с двойным изгибом, лук, кабаны исчезли. Конан решил, что охотиться не стоит: это привело бы к значительной задержке в пути.
* * *Три дня пробирался Конан через болота, а тростники все тянулись и тянулись. На исходе третьего дня с вершины пригорка Конан заметил, что море и холмы стали к нему как будто ближе. Раздумывая, не достиг ли он северного края болот, неподалеку от которого находится город Султанапур, Конан пустил коня рысью.
Вскоре он услышал отчаянный крик: кричали люди, их было несколько, судя по голосам. Повернувшись налево, Конан заметил поодаль небольшой холм, с вершины которого уходил в небо голубоватый дымок. Голоса доносились именно с того холма. Благоразумие подсказывало Конану, что, какова бы ни была причина переполоха, следует ехать дальше. Чем меньше народу встретит он на пути из Турана, тем больше шансов покинуть это царство незамеченным.
Но помимо благоразумия были у Конана и другие соображения. Там, на холме, бивак, там найдет он горячую пищу, а то и хозяина, который даст ему работу. Любопытство также говорило в нем, и чувство чести не было чуждо душе дикаря: поддавшись порыву, он мог действовать не только в собственных интересах.
Сейчас любопытство и мысли о еде победили его осторожность. Конан пришпорил коня и поскакал к холму.
Подъехав, киммериец заметил несколько человек, которые бегали по холму, поросшему всяческими цветами: алыми, золотистыми, лиловыми, вносившими живость в унылый пейзаж.
Конан насчитал пятерых человек, суетившихся вокруг шатра, близ которого горел костер. Вьючные животные — четыре осла, две лошади и верблюд — были привязаны к узловатому карликовому дереву. Сейчас они, чем-то испуганные, метались, натягивая веревки; люди пытались успокоить их.
— Что случилось? — громко крикнул Конан, стараясь, чтобы его услышали сквозь шорох тростников.
