Джордж Мартин - В Потерянных землях
Серая Элис, скрестив ноги, сидела на твердой земле, а в ее глазах ничего нельзя было прочитать. Она долго молчали.
— Да, — вот и все, что она в конце концов сказала.
Бойс убрал в ножны свой длинный нож, встал, обошел костер, который уже почти погас, лишь тлело несколько угольков, и уселся рядом с Серой Элис.
— Мы похожи, ты и я. Наша плоть пребывает в городе, но в крови властвует не знающий отдыха холодный ветер Потерянных земель. Я вижу это в твоих глазах, Серая Элис.
Женщина ничего не ответила; лишь сидела и смотрела в сторону северных гор, ощущая рядом теплое присутствие Бойса. Через некоторое время он обнял ее за плечи, и она не стала протестовать. Позже, много позже, когда костер окончательно догорел, а ночь стала холодной, Бойс протянул руку, взял женщину за подбородок и, повернув ее голову к себе, поцеловал ее в тонкие губы.
И Серая Элис словно пробудилась ото сна, она толкнула его на землю, раздела уверенными ловкими руками и овладела им. Бойс не сопротивлялся, он лежал на холодной жесткой земле, в его глазах клубился туман, а на губах играла ленивая самодовольная улыбка. Женщина скакала на нем, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, стремясь к высшей точке. Когда Серая Элис достигла ее, она откинула голову назад, рот открылся, словно женщина собиралась закричать, но не произнесла ни звука. Лишь закричал ветер, холодный и дикий, и тот крик не был криком удовольствия.
Рассвет следующего дня выдался холодным, небо обложили тучи, тусклый свет едва пробивался сквозь их тяжелую завесу. Бойс шел рядом с фургоном, а Серая Элис не слишком нахлестывала лошадей.
— Мы уже близко, — предупредил он. — Совсем близко.
— Да.
Мужчина улыбнулся ей. С тех пор как они стали любовниками, его улыбка изменилась — стала нежной, таинственной и слегка снисходительной. То была улыбка человека, который много себе позволяет.
— Сегодня вечером, — сказал он.
— Сегодня будет полная луна, — ответила Серая Элис.
Бойс отвел прядь волос с лица и промолчал.
Задолго до наступления сумерек они оказались среди развалин безымянного города, забытого даже теми, кто обитал в Потерянных землях. Различить удавалось лишь смутные очертания городских стен, да еще сохранилась пара наполовину развалившихся дымовых труб, они торчали на фоне ровной линии горизонта, будто сгнившие черные зубы. Накормив лошадей, Серая Элис побродила среди развалин, но ничего не нашла: ни обломков посуды, ни заржавевших клинков, ни книг. И — ни малейшего намека на людей, которые здесь жили, конечно, это были люди.
Здесь не найти укрытия, отсюда бежит жизнь. Потерянные земли высосали жизнь из этого места и прогнали прочь призраков, не осталось даже следов воспоминаний. Съежившееся солнце, скрытое бегущими облаками, низко зависло над горизонтом, и мир говорил с ней голосом ветра, пронизанным одиночеством и отчаянием. Серая Элис долго стояла одна, глядя на закат, и тонкий потрепанный плащ развевался у нее за спиной, а холодный ветер вытягивал тепло из души и тела. Наконец она вернулась в фургон.
Бойс развел костер и сидел перед ним, подогревая вино в медном кувшине, периодически добавляя в него пряности. Он улыбнулся женщине своей новой улыбкой, когда та посмотрела на него.
— Ветер очень холодный, — сказал он. — Я подумал, что горячее питье сделает нашу трапезу более приятной.
Серая Элис снова посмотрела на запад, а потом перевела взгляд на Бойса.
— Сейчас не время и не место для удовольствий. Сумерки сгущаются, скоро взойдет полная луна.
— Верно. — Бойс, кивнув, налил немного вина в свою чашку, и сделал осторожный глоток. — Однако не стоит торопить охоту. — На его лице вновь появилась ленивая улыбка. — Волк придет к нам. Ветер далеко разносит наш запах.
Серая Элис ничего не ответила. Она отвернулась от Бойса и по трем деревянным ступенькам поднялась в фургон. Внутри она зажгла жаровню и принялась смотреть на огонь, мерцавший на фоне серых досок и груды мехов, на которой она спала. Когда жаровня разгорелась, Серая Элис отодвинула в сторону перегородку и посмотрела на длинный ряд вещей, висевших на крючках, вбитых в стенку: плащи и накидки, свободные рубашки, платья необычного покроя. После некоторых колебаний она выбрала великолепный плащ, сделанный из тысячи длинных серебристых перьев, обрамленных тонкой черной каймой.
Сняв свой простой плащ, Серая Элис застегнула ниспадающее одеяние на шее. Когда она повернулась, перья взметнулись ввысь и на несколько мгновений ожили, затем снова поникли. Женщина открыла огромный дубовый ларец, oбитый железом и обтянутый кожей, и достала оттуда маленькую коробочку. На потертой серой фланели лежали десять колец, каждое было украшено вместо камня длинным изогнутым серебряным когтем. Серая Элис надела их одно за другим на пальцы, и, когда она встала и сжала кулаки, в тусклом свете жаровни угрожающе сверкнули когти.
Уже наступили сумерки. Серая Элис отметила, что Бойс не стал готовить ужин, и устроилась возле костра, где ее спутник большими глотками пил горячее вино.
— Красивый плащ, — дружелюбно заметил он.
— Да.
— Однако никакой плащ тебе не поможет, когда придет он.
Серая Элис подняла руку и сжала кулак. Серебряные когти сверкнули в свете костра.
— Ага, — кивнул Бойс, — серебро.
— Серебро, — согласилась Серая Элис, опуская руку.
— Многие выходили против него, вооруженные серебром. Серебряные мечи, серебряные ножи, стрелы с наконечниками из серебра… Все эти серебряные воины ныне обратились в прах. Он утолил свой голод их плотью.
Женщина пожала плечами. Бойс задумчиво посмотрел на нее, потом улыбнулся и вновь принялся за вино. Серая Элис поплотнее запахнулась в свой плащ, защищаясь от порывов холодного ветра. Через некоторое время, обратив взор к северным горам, она увидела, как на их фоне движутся пятна света, она вспомнила истории, которые разворачивались там, легенды, извлеченные из игры разноцветных теней. То были отвратительные и ужасные истории, но в Потерянных землях не бывает других.
На востоке между тем разгорался тусклый свет, бледный и зловещий. Время восхода луны.
Бойс начал меняться. Серая Элис спокойно наблюдала, как белые волосы стали еще длиннее, ленивая улыбка превратилась в широкий оскал, исказивший лицо, стремительно выросли клыки, язык вывалился наружу, чашка с вином вывалилась из рук, ставших когтистыми лапами. Он попытался что-то сказать, но ему не удалось произнести ни слова, лишь низкий хриплый смех вылетел из его глотки. Бойс откинул голову назад и завыл, а потом принялся срывать с себя одежду, пока она не превратилась в лохмотья.
