Оксана Панкеева - Люди и призраки
– Мальчик, за что ты так истязаешь бедную старушку? Тебе няня не говорила, что это нехорошо? Или это и есть твоя няня?
Кантор удивленно поднял голову и посмотрел вокруг. На перилах королевской ложи сидел мальчишка-подросток, одетый во все черное, и, чуть наклонив голову, с интересом наблюдал за происходящим.
– Это я мальчик? – переспросил Кантор, стаскивая намордник, чтобы не мешал разговаривать. – А ты тогда кто?
Мальчишка засмеялся, легко спрыгнул с перил и направился к нему.
– Ну уж, извини, – сказал он. – Я тебя не знаю, а выглядишь ты на данный момент, как трех-четырехлетний ребенок. Так в чем проблема? За что ты ее так? Так же можно на самом деле убить.
– Правда? – с надеждой переспросил Кантор. – Очень хорошо, а то я сомневался. Я именно это и намереваюсь сделать, а ты иди своей дорогой и не вмешивайся в чужие разборки, а то огребешь за компанию.
Мальчишка остановился у самой веревки, облокотившись о столбик, и серьезно посмотрел на него.
– Неужели ты думаешь, что я просто так пройду мимо, когда кого-то убивают? Или ты рассчитываешь, что и в самом деле сможешь обойтись со мной так же, как с этой несчастной старухой? Так ты глубоко ошибаешься. Сам ведь знаешь, что в Лабиринте внешний вид обманчив и иллюзорен. И перед тобой не мальчик, как тебе кажется, а взрослый шаман, такой же человек Лабиринта, как и ты, только старше и опытнее. Так что, лезть в драку не советую.
– Я все же попробую, – уперся Кантор. Этот недомерок что, всерьез думает его напугать?
– Ты и ведешь себя, как сопливый ученик, – так же серьезно и совершенно беззлобно прокомментировал мальчишка. – К тому же, ученик плохонький, раз меня не видишь. Сколько тебе лет на самом деле? Понятно, не три и не четыре, а сколько? Десять, двенадцать?
– Тридцать один! – огрызнулся Кантор, и растерянно остановился, чувствуя неладное. Он собирался сказать «триста семьдесят», не для того, чтобы выпендриться, а просто из вредности, но правда вырвалась у него помимо воли. Навязчивый собеседник удивленно взметнул подвижные тонкие брови и уточнил, скорее утвердительно, чем вопросительно:
– Ты не шаман.
– Нет, я не шаман, – раздраженно отозвался Кантор. – Ты не мог бы отвязаться от меня, а?
– Ты здесь случайно, – так же уверенно констатировал странный мальчик.
– И не по своей воле, – проворчал Кантор.
– В таком случае, оставь старушку в покое, и уходи отсюда. Я могу показать тебе дорогу, если сам не можешь найти.
– Да нет уж, спасибо! Чтобы она опять за меня взялась, все сначала? Лучше уж я тут останусь. Тут мне, по крайней мере, никто иголки в голову совать не станет.
– Я вижу, у вас тут серьезный конфликт… – мальчишка покачал головой и уселся прямо на песок, поджав ноги. – Но все равно, убить – это не лучший способ улаживать дела. Давай лучше спокойно обсудим проблему и поищем другое, более гуманное решение.
Кантор заколебался. С одной стороны, не хотелось рисковать и бросать недобитую волшебницу без присмотра, того гляди, очнется и сбежит, с другой, было очень соблазнительно пообщаться с другим человеком Лабиринта и, возможно, узнать что-то новенькое. А с третьей, можно ли ему доверять, этому невесть откуда взявшемуся нахалу? Он остановился и задумался, между делом изучая пришельца. Вблизи «взрослый шаман» выглядел лет на четырнадцать, не более, а то и моложе. Он был невысок ростом, тонок в кости и гибок, как эльф. Длинные волосы были уложены в странную прическу, причем посреди общей черной массы сияла ярко-рыжая прядь. Скуластое лицо с чуть раскосыми глазами предполагало наличие где-то в роду выходцев из Хины, но где-то очень далеко, поскольку хинского в нем было меньше даже, чем в господине Флавиусе. А одежда больше всего напоминала Ольгину – такие же джинсы, только не голубые, а черные, и обувь, сильно смахивавшая на ее кроссовки, только без шнурков. И еще два тонких серебряных браслета на запястье. Колоритный мальчик, ничего не скажешь. И еще у Кантора возникло смутное чувство, что эту рыжую прядь и эти браслеты он уже где-то видел.
– А если она сбежит, пока мы будем обсуждать? – наконец сказал он.
– А мы никуда не уйдем, – заверил его мальчишка. – Мы сядем прямо здесь и будем за ней присматривать. А почему тебе так важно, чтобы она никуда не сбежала? Нет, впрочем, давай сначала и по порядку. Кто вы такие и что не поделили?
– Она пытается меня просканировать, – кратко пояснил Кантор.
– Как именно? – удивленно поднял бровь мальчишка.
– Магически, как же еще! – рассердился Кантор. – Тоже мне маг, не знаешь как это делается?
– Постой, – уточнил собеседник. – А из какого ты мира вообще?
– То есть как – из какого?
– Вот так, из какого именно. А то тут из пяти разных миров народ шляется, сразу и не поймешь, с кем имеешь дело. Я почему-то решил, что ты шархи, как и я, но что-то ты странные вещи говоришь. Так из какого ты мира?
– Откуда я знаю, как он называется в четырех других? – растерялся Кантор.
– Ну да, конечно… А сами вы, как и все, называете его просто землей… Ну давай тогда так: из какой ты страны?
– Из Мистралии.
– Вот и все понятно. Значит, ты из мира Дельта. Это чтоб ты знал, если кто спросит. Только что-то я не слышал, чтобы в вашем мире водились люди Лабиринта… Ах, извини, я отвлекся. Итак, эта невезучая бабулька – волшебница, и пытается тебя просканировать? На предмет чего? Ты преступник?
– Это они преступники! – оскорбился Кантор. – Мало того, что они нас кинули, так еще и убить хотели! Ребята сбежали, а я попался. И теперь вот эта зараза пытается от меня узнать, где все остальные. Понимаешь, что будет, если она меня просканирует? Я столько знаю, что может пострадать куча народу. Если уж ты такой дремучий гуманист, прикинь с этой стороны. Что будет… гуманнее. Или ты, может, думаешь, что я вру?
– Нет, – серьезно ответил мальчишка, пристально его изучая, как это обычно делают видящие маги. – Врать ты мне не можешь. Здесь Лабиринт. Просто всякое утверждение субъективно и поддается толкованиям… А покажи-ка ты мне свое настоящее лицо, а то как-то даже неловко говорить о серьезных вещах с таким малышом…
Он резко вскинул руки, сложив их перед собой, а затем так же резко рванул в стороны, словно разрывая пространство или, если проще, раздвигая занавески.
– Больно, ты, засранец! – вскрикнул Кантор, поскольку ощущение было такое, будто он на миг вернулся в свое многострадальное тело. Зато теперь было уж предельно ясно, что перед ним действительно взрослый маг, знающий о Лабиринте несоизмеримо больше, чем он.
– Не ругайся, – виновато попросил маг, всматриваясь в него и сочувственно заламывая бровь. – Я не знал, что это будет для тебя так болезненно. Зато теперь я прекрасно вижу причину твоей ненормальной агрессивности. Кто же это тебя так? Тоже она?
