Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)
Подхватив длинные юбки, я шагала к выходу, выбирая кратчайший путь. Достигнув предела, тихонько свистнула и замерла в ожидании. Хрон, прекрасный, как тёмный бог, выкристаллизовался из темноты. Тонко всхрапнув, склонил изящную, узкую морду, шелковистым носом ткнулся в ладонь. Я охотно вложила угощение в его ровные острые зубы. Чертенок охоч до солёной корочки хлеба, он её просто обожает.
Схрумкав в секунду жертвоприношение, ездовой демон благодарно хрюкнул. Боюсь, кто-то подпортил безупречную родословную зверюги, иначе с чего бы ему, мрачному порождению ада, радостно хрюкать?
— Что? — огладила я круп. — Застоялась в стойле, скотина? Летим?
Вскинув точеную, как у лебедя, голову, затрепетав гривой на ветру, конь понесся вперёд. Земля стремительно ушла из-под ног. Ветер ударил в лицо, занялся дух. Сердце неистово заколотилось от восторга.
Каждый мускул в зверином теле играл подо мной.
Обожаю скорость! Обожаю силу! Ещё, ещё, ещё! Вперед! Обгоним ветер, обскочим собственные мелкие страстишки. Сорвем с себя, обливаясь свежим воздухом, все дурное, точно шелуху.
Ещё — быстрее! И — ещё!
Если бежать достаточно быстро, если взять нужный темп, то, может быть, всё дурное тебя попросту не догонит?
***
Район Реогра, «Долина Грез», квартал дорогостоящих, элитных борделей, освещался бездымными факелами, полной имитацией настоящих. Узкие улочки заливало их зловещим красноватым светом. Войти сюда можно, лишь имея специальный пропуск.
— Жди, — шепнула я Хрону, дунув ему в нос.
Демон всхрапнул перед тем, как раствориться в ночи.
Приятно иметь демоническую лошадь. Они не потеют. Несись я на настоящем скакуне, мне была бы одна дорога — в душ, ибо приставуч конский пот, липуч и въедлив. А так, расправив шуршащие длинные юбки, я прошагала к двери, потянула за массивное кольцо, ударила три раза, как условлено.
Дверь распахнулась. Безносый привратник низко склонился, подобострастно шепелявя:
— Маэра?
Традиционно сунув в его липкую влажную ладонь монету, я проскальзываю внутрь.
Смешно! Все переломные моменты моей жизни, так или иначе, происходили в борделе.
С первой же ступени здесь окунаешься в безвкусную кричащую роскошь: сплошь алый бархат, золотые кисти, хрусталь, огни. Стеклярус, дешевка и грязь. Словно нечистая угрястая кожа под слоем первоклассной косметики.
Пройдя в тень высокой колоны, я затаилась, обшаривая глазами зал в поисках жертвы. Как обычно, особых проблем не возникло. На меня тоже успели положить глаз, и молодой человек был вполне ничего себе, как раз в моем гастрономическом вкусе. Высокий, мускулистый. Лицо красивое: широкой лоб, прямой нос, пухлые губы, высокие скулы. Правая рука его от плеча до кисти была покрыта татуировками.
Не люблю, когда ровную поверхность кожи угаживают потугой на изобразительное искусство. И не верю, что это приносит удачу. Ни богам, ни демонам нет никакого дела до знаков и символов, только глупцы могут верить в подобное.
Но мозги молодого красавчика мне не требовались. Мне нужна была его кровь и, возможно, жизнь.
Встретившись со мной взглядом, красавец приветствовал меня царственным кивком, небрежно давая знак подойти. А я — что? Я подойду. Я сейчас не гордая.
Передо мной снисходительно поставили треугольный формы бокал, в котором непривлекательно плескалось нечто зеленое, приторное даже на вид. Со льдом, в качестве утешительного приза.
— Я не пью алкоголь, — констатировала.
— Правда? Это очень глупо с твоей стороны, красавица.
Мы снова обменялись взглядами.
Каждый оценивал другого, исходя из собственных потребностей. Парня интересовали мои, в принципе, не слишком выдающиеся прелести, а я оценивала его возможную «питательность».
Жизненная энергия в его организме просто кипела, била ключом. А вот магии маловато. Ну да ладно. Так даже проще.
— Следуете за мной, — шепнула я многообещающе.
— Куда?
— Тс-с! — приложила я палец к его губам, требуя молчания. — Не задавайте лишних вопросов. Или, — я насмешливо приподняла брови, — вы чего-то боитесь?
Молодой человек поднялся и без лишних слов последовал за мной.
Жрать хотелось до одури. Я уже едва сдерживалась. Немедленно нужна жертва, пока я ещё не окончательно спрыгнула с крыши, съезжая со всех катушек сразу. Пока ещё демоническое начало подконтрольно человеческой половине.
Мой ужин не отставал ни на шаг, преследуя меня, словно добычу.
В качестве жертв я всегда выбирала исключительно мужчин. Они полнокровны, их кожа горяча, их ярость при поражении похожа на боль. Сладкую, вкусную. К тому же они предсказуемы, легко ведутся на провокацию. Их легко контролировать.
Мы вышли из борделя и отошли в тень. Свет фонарей сюда не проникал.
— Эй, красавица! — голос сочился снисхождением и самоуверенностью. — Притормози-ка.
Тебя ждет сюрприз, милый.
Подпустив его, я шагнула вперёд, кладя руки на широкую грудь. Рубашка на нём в миг рассыпалась под пальцами пушистым ворохом пепла, а в ладони, под которыми его тело походило на послушную мягкую глину, полилась, впитываясь, горячая кровь, сочащаяся через его поры в мои.
Парень застонал и потерял сознание. Интересно, что он при этом чувствовал?
Кровь! Субстанция, наполненная дурманящими веществами, порочными помыслами и воспоминаниями. Наверное, при желании это всё можно подробно рассмотреть, но мне не нужна его душа, из чего бы она там не состояла. Я хотела лишь крови.
Я зашипела, как ошпаренная кошка, когда меня грубо оторвали от жертвы, не давая насытиться до конца.
— Хватит, Одиффэ. Я сказал — хватит!
***
Я вырвалась из рук Эллоиссента. Попятилась. Понимает ли этот придурок, как рискует? Голод пульсировал в жилах, в горле, туманил мозг, делая меня опасней вдвойне.
Эллоиссент проигнорировав как предупреждающее злобное шипение, так и плещущуюся тьму в моих глазах, схватил за запястье и толкнул меня к стене.
— Пусти, — прохрипела я.
— Успокойся.
— Пусти!!!
— Ну, тише, тише… не трогай этого ублюдка, зачем он тебе? Возьми меня. Так будет гораздо приятнее.
— Ненавижу тебя.
— А я тебя люблю.
Мы оба знали, что я сдамся. Что я уже сдалась. У меня не было сил сопротивляться мучающему голоду, противостоять сводящей с ума жажде. Руки привычно скользнули под белую рубашку, пальцы замерли, впитывая тепло упругих мускулов, их твердость.
Эллоиссент откинул голову. Его дыхание участилось.
Боль!
Она тоже имеет разный вкус. Его боль была сладкая, терпкая, горячая. Его боль была оборотной стороной его страсти.
Я припала к его губам, как путешественник в пустыне, набредший на целительный источник в оазисе.
