Глен Кук - Белая Роза. Игра теней
Тридцать семь лет кажутся очень долгими, если прожиты в тени секиры палача.
— Жасмин, — пробормотал он, — Все равно что свинья Красотка. — Он откинул дверную занавесь. — Что тебе еще? — крикнул он вниз.
Как всегда. Мелочное зудение, не доходящее до сути ее недовольства. Она заставляет его платить временем занятий за погубленную, по ее мнению, жизнь.
Он ведь мог стать важным человеком в Весле. Он мог подарить ей огромный домище, полный льстивых слуг. Он мог одевать ее в парчу и золото. Он мог кормить ее до отвала мясом и салом. А вместо этого он избрал жизнь ученого, скрывая свое имя и профессию, затащив ее в эту уродливую, духами засиженную развалюху в Древнем лесу. Он не дал ей ничего, кроме нищеты, зимних морозов и унижений со стороны Вечной Стражи.
Боманц протопал по узкой, скрипучей, неустойчивой лестнице. Он обругал жену, плюнул на пол, сунул ей в иссохшую ладонь серебряную монету, выгнал с требованием подать наконец что-нибудь съедобное на ужин. «Унижения? — подумал он. — Я тебе покажу унижения, старая карга. Я тебе покажу, что значит жить с вечной плакальщицей, с жутким, дряхлым мешком, полным нелепых, детских мечтаний…»
— Хватит, Боманц, — пробормотал он. — Она мать твоего сына. Отдай ей должное. Она тебя не предавала.
У них еще оставалось кое-что общее — карта, нарисованная на шелке. Ей тоже нелегко — ждать, не видя хода события, зная только, что почти четыре десятилетия не принесли пока никаких зримых результатов.
Звякнул колокольчик у входной двери. Боманц поспешно натянул личину лавочника и поспешил открывать — маленький лысый толстячок, сложенные на груди ручки синеют венами.
— Токар! — Он слепо поклонился. — Я не ожидал тебя так скоро.
Токар был торговцем из Весла и приятелем сына Боманца, Шаблона. Боманц старательно обманывал себя, видя в непочтительной прямоте и честности торговца призрак собственной юности.
— А я не рассчитывал так быстро вернуться, Бо. Но антиквариат сейчас идет на «ура». Просто невероятно.
— Что, нужна еще партия? Уже? Да ты меня обчистишь, — Еще одна невысказанная жалоба: Боманц, тебе придется пополнять запасы. Отрывать время от изысканий.
— Эпоха Владычества сейчас в моде. Кончай тянуть, Бо. Делай деньги. В следующем году рынок может сдохнуть, как Взятые.
— Они не… Наверное, старею, Токар. Перепалки с Бесандом уже не приносят мне радости. Черт, да десять лет назад я его искал, чтобы развеять скуку добрым скандалом! Да и землекопом работать нелегко. Я выдохся. Хочу просто сесть на крылечко и смотреть, как жизнь проходит мимо.
Болтая, Боманц выкладывал на прилавок лучшие старинные мечи, части доспехов, солдатские амулеты, почти отлично сохранившийся щит. Ящик наконечников от стрел с выгравированными розами. Пара копий с широкими клинками — старинные наконечники, насаженные на копии древков.
— Я могу прислать тебе пару человек. Покажешь им, где копать. Я тебе комиссионные выплачу. И делать ничего не надо. Отличная у тебя секира, Бо. Теллекурре? Оружия теллекурре я хоть баржу могу продать.
— Да нет, ючителле. — Укол язвы, — Нет, помощников не надо. — Именно этого ему недостает. Чтобы банда молодых оболтусов копала, а он делал съемку местности.
— Я просто предложил.
— Извини. Не обращай внимания. Жасмин утром на меня взъелась.
— Ты не находил ничего, связанного со Взятыми? — тихо спросил Токар.
Боманц вскинулся, изображая ужас, как делал это на протяжении десятилетий.
— Взятыми? Я что, идиот? Я не притронулся бы к этому, даже если бы смог пронести мимо Наблюдателя.
Токар заговорщицки улыбнулся:
— Конечно. Мы же не хотим оскорбить Вечную Стражу. Тем не менее… Есть в Весле один человек, который хорошо заплатил бы за вещь, которая могла принадлежать Взятым. А за одну из вещей Госпожи он продал бы душу. Он в нее влюблен.
— Она этим славилась. — Боманц избегал взгляда своего молодого товарища. Что ему наболтал Шаб? Или Бесанд на рыбалке подглядел? Чем старше становился Боманц, тем меньше ему нравилась игра. Его нервы не выдерживали двойной жизни. Он испытывал искушение сознаться во всем, просто чтобы облегчить душу.
Нет, проклятие! Он вложил слишком много. Тридцать семь лет. Каждую минуту копая и отскребая. Обманывая и привирая. В крайней нищете. Нет. Он не сдастся. Не сейчас. Не теперь, когда он так близко.
— Я тоже ее по-своему люблю, — признался он. — Но мне хватает здравого смысла. Если бы я нашел что-нибудь, то позвал бы Бесанда, да так громко — в Весле услышали бы.
— Ладно. Как скажешь, — Токар ухмыльнулся. — Хватит держать тебя в напряжении. — Он вытащил кожаный мешочек. — Письма от Шаблона.
Боманц вцепился в мешочек.
— Я от него не получал известий с тех пор, как ты последний раз заезжал.
— Могу я загружаться, Бо?
— Конечно. Давай. — Боманц рассеянно вытащил из ящика стола текущий список товаров. — Пометь, что будешь брать.
Токар хохотнул:
— В этот раз — все. Только назови цену, Бо.
— Все? Да тут половина — сущий мусор.
— Я тебе говорил, эпоха Владычества в большой моде.
— Ты видел Шаба? Как он? — Боманц добрался уже до середины первого письма. Ничего существенного сын не сообщал — его послание переполняли будничные мелочи. Письма по обязанности. Весточки родителям от сына, неспособные пересечь бездну времени.
— Здоров до омерзения. Скучает в университете. Читай дальше. Там будет сюрприз.
— Токар заезжал, — сообщил Боманц и ухмыльнулся, переминаясь с ноги на ногу.
— Этот ворюга? — Жасмин скорчила гримасу. — Ты деньги у него не забыл получить?
Ее полное, оплывающее лицо застыло в вечном неодобрении. Рот ее обычно бывал недовольно сжат.
— Привез письма от Шаба. Вот. — Он протянул ей пакет, но не сумел сдержаться: — Шаб едет домой.
— Домой? Не может быть. У него же работа в университете.
— Он взял академический отпуск. Приезжает на лето.
— Зачем?
— Нас повидать. В лавке помочь. Диссертацию закончить в тишине.
Жасмин проворчала что-то. Писем читать она не стала. Она так и не простила сына за то, что он, как и отец, интересовался эпохой Владычества.
— Он приезжает, чтобы помочь тебе совать нос туда, куда нос совать не положено, так ведь?
Боманц украдкой глянул в окна. В его положении паранойя была вполне простительна.
— Приходит Год Кометы. Духи Взятых восстанут, чтобы оплакать падение Владычества.
Этим летом Комета, явившаяся в час падения Властелина, вернется в десятый раз. Десять Взятых проявят себя сильно.
Боманц уже наблюдал одно прохождение, в то лето, когда он поселился в Древнем лесу, задолго до рождения Шаблона. Духи, шагающие по Курганью, очень впечатляли.
