Владислав Русанов - Заложник удачи
Рыцарь раздраженно стряхнул руку Божидара:
— Пан каштелян! Я что-то не пойму — свет клином на драконе сошелся, что ли? А королевну ты и замечать не изволишь?
— Какую королевну? — Брови пана Молотило поползли на лоб.
— Аделию! — воскликнул Годимир. — Как это какую?
— А где ты видишь королевну?
— Да вот же она!
— Вот эта? — Божидар глянул сверху вниз на безучастно сидевшую девушку. Вздохнул. — К лекарю бы тебе, пан Годимир. У нас в Ошмянах есть хороший лекарь. Кровь пускает, от ветров, опять-таки…
— Какие ветры? Какая кровь?! — Рыцарь почувствовал, что мир кружится и плывет перед глазами. — Зачем лекарь?
— Ты успокойся, пан Годимир. Успокойся…
— Не хочу я успокаиваться! Ну, объясни мне, пан Божидар, почему ты королевну Аделию признавать не хочешь? — едва не сорвался на крик рыцарь, но вдруг заметил, что все ошмяничи глядят на него, как на юродивого, со смесью жалости и презрения. — Эй, вы чего?
Та, кого он невесть отчего считал королевной, виновато отвела глаза и продолжала сидеть у прогоревшего костерка, засунув ладони под мышки.
— Говорил же я тебе, пан рыцарь, — хмыкнул Ярош. — Говорил — не может эдакая побродяжка королевной быть. Ногти, опять же… — И вдруг вспомнив о необходимости притворяться кметем, затянул: — Дык… это… понимаешь, пан рыцарь…
Стражник, возмущенный болтовней смерда, замахнулся кулаком. Ярош съежился, втянул голову в плечи — ну, точь-в-точь забитый, запуганный кметь.
— Не знаю, что он тут про ногти болбочет, пан Годимир, — проговорил каштелян, — а только не королевна это. — И вдруг пан Молотило хлопнул себя по лбу. — Да ты ж, поди, и не видал нашу Аделию ни разу?
— Ну, не видал…
— То-то и оно. Кто нашу королевну увидит, ни с какой иной девкой не перепутает, — загадочно усмехнулся пан Божидар.
— Да? — Ничего более умного, чем это восклицание, в голову Годимира не пришло.
— Именно! Брови соболиные, кожа белее молока, локоны блестят, словно лиса черно-бурая… А эта что? Ни кожи, ни рожи! Одна коса…
Девчонка зыркнула в его сторону, но не произнесла ни слова. Пожала губы и вскинула подбородок.
— Ишь, как глазами стреляет, — не преминул заметить пан Божидар. — Словно из пращи камни мечет.
— Вот так вот, пан рыцарь! — неожиданно зло выкрикнул Олешек. — Искал королевну, а нашел лягушку! — И уже тише добавил: — По-рыцарски. Ни в сказке сказать, ни пером описать!
Годимир глянул на искаженное — уголки рта опущены, глаза превратились в щелочки — лицо музыканта. Хотел срезать его едким словом, но вдруг передумал. Точнее, не передумал, а попросту расхотелось. Больше того, в носу защипало, как в детские годы, когда, случалось, Ниномысл или Жемовит — старшие братья — подговаривали его слямзить потихоньку крынку сливок с ледника, а потом его же и представляли единственным виновником. В груди зашевелился клубок холодного пламени.
— Чего ты взъелся? — попытался он образумить шпильмана, но тот не слушал никого.
— Завел всех! Что не так, скажешь? Подставил! Дракона ему подавай! Королевну! Вот теперь жри, не обляпайся! — Олешек одной рукой вцепился в гриф цистры так, что ногти побелели, а другой взмахнул, будто хотел ударить рыцаря кулаком. Взвизгнул совсем по-женски: — Нежить зеленая! Старики-убийцы! Людоеды! Дракон! Будь проклят тот день, когда…
Аделия (или как ее на самом деле звали?) резко распрямила руку. Маленький, но увесистый кулак врезался поэту под ложечку.
— Распустил нюни!
Выплюнув с нескрываемым презрением эти слова, девушка поднялась, обернула косу вокруг головы. Как это у нее получается? Шпильки, что ли, в рукаве? После обвела гордым взглядом окруживших ее мужчин и уселась на нагретый камень.
— Кто ты, девочка? — добродушно поинтересовался пан Божидар. — Объясни уж нашему драконоборцу, а то бедняга извелся вконец…
— Надо будет — объясню!
— Экая ты дерзкая, — вздохнул пан Молотило.
— Какая есть!
— А что ж врала, будто королевна?
— Я не врала!
— Да неужели?
— Хочешь правду знать? Тогда вон у них спроси, пан! — девушка кивнула на застывшего столбом Годимира, безвольно обвисшего Олешека и продолжающего опасливо озираться на стражников Бирюка.
— Да? — Пан Божидар пошевелил усами. — И спрошу.
— Спроси-спроси!
— И спрошу! Ну-ка, пан Годимир, ответь мне: с чего ты взял, будто с королевной Аделией повстречался?
Рыцарь пожал плечам. А ведь и правда, с чего бы это? Наверное, просто очень хотелось спасти королевну. Вот и выдал желаемое за исполнившееся…
— Ну, я… — неуверенно протянул он. Можно ли в этой жизни быть в чем-то уверенным? Короли грабят, шпильманы становятся лазутчиками, люди забывают законы гостеприимства…
— Верно! — воскликнула девчонка. Будто мысли прочитала. — Я тебе говорила, пан рыцарь, что я — королевна? Отвечай, ну-ка!
— Нет. Не говорила, — как на исповеди выдохнул Годимир.
— Верно! Ты сам решил, что я — королевна! Себя убедил, его убедил, — ткнула она пальцем в Яроша, — музыканта и того убедил. Едва-едва меня не убедил!
— Так ты ж не спорила…
— А ты бы мне поверил?
— Честно?
— Само собой.
— Не поверил бы. Я бы подумал, что боишься и скрываться решила.
— Вот то-то и оно!
Она победоносно глянула по сторонам.
— А кто же ты? Как в лесу оказалась одна? Не женское это дело — по здешним лесам шляться. Тут случается и рыцарю при мече да на коне небезопасно…
— Я тебе, пан рыцарь, как-нибудь после расскажу. — Девушка отвела глаза, будто застыдилась чего-то.
— Да нет уж… — нахмурился пан Божидар. — Ты давай всем расскажи. И прямо сейчас. А то поразвелось тут, в Ошмянском королевстве, подсылов да лазутчиков! Ступнуть некуда! Откуда мне знать, может, ты из Загорья? Или из Орденских земель подметные письма везешь, как… — Он не договорил, глянул на Олешека и кашлянул в кулак.
— Может, ты обыскать меня вздумаешь, пан Божидар? — прищурилась девушка. Годимир заметил, как она подалась вперед. Чуть-чуть, самую малость.
Стражники и сам каштелян ошмянский не ожидали ни малейшего подвоха. Они привыкли опасаться людей с оружием — здоровенных мужиков с остро отточенной сталью. А тут щуплая девчонка с растрепанной косой. Но Годимир-то помнил, как хлестала ее туго сплетенная коса по глазам страшных, рычащих в боевой ярости горных великанов, как били кулаки, локти, колени, пятки… Вот, сидит будто бы расслабившись, а сама ноги покрепче на щебне утвердила. Одно неосторожное движение ошмяничей… Да что там движение! Слово, взгляд косой! И тут она взовьется в прыжке. Худо же придется всем, попавшим под горячую руку… Кто ж она такая?
— Погоди, погоди… — вмешался рыцарь. — Может, хватит искать лазутчиков, пан Божидар? Вон, Олешека схватил зачем-то… Так и до меня черед дойдет, как я вижу.
