Елена Белова - Вампир... ботаник?!
Рррррррр!
Я запустила руку в корзину, ухватила в каждую по булке и забыла о мире на пять минут. Мягкое тесто, ароматное, нежное, с тоненькое прослойкой варенья или фруктов… Ням, наслаждение.
Но мир о себе быстро напомнил. Сначала в глубине дома что-то негромко бумкнуло и зазвенело разбитое стекло, потом пополз дымок — такой, химический.
Пожар? Пойти глянуть, что ли?
Бурррррл! — обозлился живот. Наверное, испугался облома. И я решила, что пожар подождет.
— Ты встала.
Голос ледяной. Будто сосульку за шиворот уронили. Хозяин. Принесло ж его… невовремя. Там в корзинке еще пять булочек осталось…
— Положи еду на место.
Еще сосулька. Ну мы еще посмотрим… Оборачиваюсь и нагло запихиваю в рот булку из левой руки. Слова «Фиг-тебе-рабовладелец» приходится пока отложить. Ну, пока не прожую.
Вампир-рабовладелец застыл у стены. Ручки на груди сложил и на меня смотрит, как на гусеницу в салате. А лицо-то, а лицо… приснится — заикой останешься. Что у них за манера тут себе лицо раскрашивать? Индейцы с боевым макияжем по сравнению с местными отдыхают!
— Значит, все-таки глупая, — кивает мой хозяин. — Ясно. По-ло-жи еду.
Да пошел ты!..
Черные глаза суживаются. Какие странные… черные сплошняком, без точек… или золотые? Светятся, они светятся! Растут. Заполняют все. А комната наполняется шорохом и шепотом.
Хозяин… приказ… исполнить… приказ… положить…
— Довольно.
Что-то несильно бьет по щеке, и наваждение развеивается. Блин, вместе с булочками! Даже с корзинкой… Только глаза никуда не делись — просто стали меньше и снова почернели. И смотрят — Снежная королева помрет от зависти.
— Три сосульки — многовато, — бормочу я, прислушиваясь к ощущениям за шиворотом.
Вампир презрительно кривится.
— Я так и думал. Понятно. — раздельно проговаривает он, — Иди… пойдем… вот сюда-а…
Мне кажется, или он правда разговаривает со мной, как с полной идиоткой? Нет, точно! Не хватает только «молодец-хорошая-девочка» и картина полная!
Ах, ты… но прежде чем я успела подобрать слова, рядом уже маячила знакомая дверь.
— Эй!
— Не выходи, пока я не вернусь. Вот твоя еда, кстати…
И в руках оказывается что-то холодное.
Очнулась я рядом с полосатой свечкой. Присела на низкую постель… В руках — высокая кружка с чем-то белым.
Это то самое? «Твоя еда»? Я принюхалась…
Твою швабру!
В кружке оказался кефир.
Ненавижу вампиров…
Пятнадцать минут я убила на обследование комнаты. Ну нечего там было обследовать, если честно. Стенки да кровать, а еще свечка полосатая, потушенная. У двери зеркальце. Может, до меня тут жила феечка из «Питера Пэна», потому что лично я в это зеркало могла увидеть только нос и глаза, и то не одновременно. Больше в комнате ничего и не было, кроме моих джинсов у занавески.
Занавески отодвинула — без толку, перед окном (узким, только кошке пролезть или той самой феечке) стенка сплошная из зелени. Кусты зеленые, деревья зеленые… и тоска такая же самая. Зеленая.
Вот же влипла. Вот зачем я ту штуку в парке полезла трогать?
Тренер сколько говорил: жизнь молодого сумотори подобна бытию новобранца в армии: обязанности, достойное поведение и обязанности. Всякий решивший посвятить себя сумо должен добровольно отказаться от множества мирских удовольствий… и прекратите жевать в неположенные часы, Дари-сан!
Что? Ну да. Занималась я сумо… не очень долго. Ояката наш (наставник) сначала только ахал и восторгался «крупным подростком», а потом пилить стал. Мол, современная молодежь чересчур избалованная. Мол, начинающим недостает упорства. Не понимают, они, что сумо — прежде всего работа. И так далее. И прекратите, наконец, портить рацион жареной картошкой, Дари-сан!
Эх. Лучше б я рис жевала. В этом мире кормежка похуже японской кухни.
Хотя… булочки…
Булочки. Эта раскрашенная зараза отобрала у меня корзинку. А там еще точно оставалось несколько штук. Я ведь всего пару-тройку успела приговорить.
Я пометалась по комнате. Отвлечься было нечем: ни телевизора, ни компа, ни мобилки, журналов и тех нет. Булочки кружились перед глазами, как в рекламе, а вместо музыкального сопровождения выступал живот с очередным дурацким бурчаньем.
Я мстительно залила в него кефир и завалилась на кровать.
Скотина, ненавижу, всю жизнь мне испортил! Лет в тринадцать, когда сообразила, в кого превращаюсь, так сколько я старалась, сколько диет перепробовала, сколько часов в тренажерке проторчала. И все без толку. В какой-то момент, когда этой скотине надоедает бурчать, у меня мозги как выключаются, и бац — уже стою у какой-то палатки с шаурмой или в Макдоналдсе пятый гамбургер наворачиваю. И все по новой. В школе пальцем тыкают, продавщицы в магазине «одежда для полных» тайком хихикают и показывают, где самая просторная примерочная, парни шарахаются… и полная безнадега.
Теперь уж точно полная.
Вампирской закуске худеть ни к чему.
Наоборот, приятный сюрприз — меня ему на целую вечеринку хватит.
Всхлип.
Мясо. Мясо, жареное, кусочками, м-м-м-м… вкуснота.
Еще кусок, еще. И лепешечкой закусим. И еще мяса немножко…
Чуть недосоленное, без кетчупа, да и жестковатое, если честно, но мое, мое, не отдам. Еда-а. Еда… кончилась.
Я опомнилась. Ой. Куда это меня…
Стою в какой-то комнатке перед столом, на столе пустая посуда — что-то вроде сковородки без ручки с остатками мяса и две корзинки, одна с крошками, вторая… у второй ко дну прилип зеленый листик. Фрукты в ней были, что ли…
Были. Именно что были. А ведь я только что… и живот молчит, довольный, как сытый удав в нирване. Ой-ой…
Я слопала ужин своего вампира!
Да где ж тут есть, чего есть! Я в отчаянии пробежалась по комнатке. Что ж такое… неужели у этого чертова вампира только и было еды, чем то мясо? Между нами — не очень вкусное и вообще вроде как вчерашнее…
«Бурррл» — высказался живот. Ему мясо явно пришлось по вкусу.
Заткнись, зараза, тебя не спрашивают.
Это кухня, это явно была кухня, хоть и какая-то странная. Плита не зажигалась ни спичками, ни… вообще ничем! Я вообще сначала не поняла, что эта помесь стола с шкафчиком, крашеная в шесть цветов, — плита. Поняла, когда ладонью оперлась, чтоб до полки дотянуться. Чертова железка нагрелась вмиг, будто утюг взбесившийся, и я с воплем отдернула руку. Оказывается, плита включалась сама собой, когда на ней что-то оказывалось. А шесть цветов — квадраты с разной степенью нагрева. И плита еще полбеды.
Холодильник тут тоже был.
