Елизавета Дворецкая - Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых
– Хватит болтать, снаряжайтесь, орлы! – велел Богомер, старейшина рода Ратиславичей. С некоторых пор угренский князь, происходивший из старшей ветви потомков Ратислава Старого, верховную власть над самим родом уступал другому из сродников, которого выберут остальные.
Мужчины Ратиславля поспешно собирались. Князю Вершине, к счастью, редко приходилось воевать – с остатками голяди Ратиславичи давно уже жили мирно, а иных врагов поблизости не имелось. Поэтому, в отличие от того же князя Святомера оковского, никакой постоянной дружины он при себе не держал – дела ей мало, а кормить слишком дорого. В случае чего дружиной ему служило ополчение Ратиславля, население которого состояло по большей части из сродников Вершины, кто в более близкой, кто в более дальней степени родства. Мужчин, пригодных воевать, здесь насчитывалось человек тридцать, если считать всех – от крепких стариков до их подросших семнадцатилетних внуков, уже прошедших кузницу, то есть посвящение огня.
Мальчишек разослали в ближайшие веси, чтобы собрать оттуда всех мужчин и выступить вместе. Снова пошли в ход старые стеганки и набивняки, топоры, копья, щиты, приготовленные для весеннего похода на Оку, но там, к счастью, не пригодившиеся.
– Ох, не простили нас боги, мало им Молинки было! – бормотала Любовидовна, помогая собираться своему сыну Бороне. Вершина взял в жены вдову своего младшего брата Радовита, который, собственно, являлся кровным отцом Борони, но сама Любовидовна, умная, опытная в хозяйственных делах и умевшая со всеми ладить, с тех пор в роду считалась большухой и распоряжалась работой всех остальных женщин. – Слишком разгневали мы их!
– Не мы, а Хвалис! – сердито отвечал Бороня, затягивая пояс.
– Но мы же не нашли его. Мы ему бежать позволили. Вот теперь отец увидит! Зря пропала моя доченька, а беды не отвратила! – Любовидовна чуть не плакала, видя, что самая тяжкая жертва – ее родная дочь – была принесена напрасно, не спасла племя угрян от гнева богов.
Бороня насупился. Все хорошо помнили недавнюю историю, когда второй из Вершининых сыновей, Хвалислав, вздумав подглядеть за обрядом вызывания дождя, разгневал богов и тем навлек на земли угрян грозу, которая могла бы погубить зреющие хлеба и обречь племя на голод. А чтобы предотвратить бедствие, пришлось отдать оборотню Змею Летучему вторую из Вершининых дочерей – Молинку, дочь Любовидовны и родную сестру Борони. Хвалислав же сбежал, и никто в роду не знал, куда он подевался.
Лютава пошла с войском, показывая дорогу. По дороге им встретились бойники во главе с Лютомером – тоже вооруженные, готовые к битве. Чтобы позвать их, Лютаве не требовалось бегать в Варгу – это за нее сделали волки.
Теперь ополчение насчитывало уже человек шестьдесят и представляло собой грозную силу. Но не прошло оно и ста шагов, как на тропе показалась сперва одна женская фигура, потом другая. Увидев множество вооруженных мужчин, девушка в первый миг по-заячьи метнулась за куст, но тут же сообразила, что это свои, и кинулась вперед, крича и причитая. Это была Обещанка – юная внучка Новожитихи, одна из тех, кого увезли хазары.
Мужчины побежали навстречу, а вслед за двумя первыми к ним уже летели прочие женщины Гореничей, которых они собрались спасать, – растрепанные, напуганные, в мокрых рубашках, раскрасневшиеся, тяжело дышащие, с вытаращенными глазами. Женщины вопили, причитали, звали на помощь. Завидев наконец своих мужчин, они кинулись вперед, крича и неразборчиво жалуясь, хотя по виду оружия в руках мужчин уже поняли, что те знают о беде.
– Все здесь? Кого увезли? Много? – кричала Лютава. – Мать, хоть ты ответь толком!
– Мы все здесь, – отвечала Росомана. Кое-как собрав волосы, она повязала их полотенцем со знаками рода ближних Отжинковичей – то ли дал кто по дороге, то ли прямо на поле брошенное подобрала. – Мы своих всех вытащили, но эти чуда болотные там и ждут, за нашим овсяным полем! Иди, Богоня, разберись, а то что же это такое – на нашей земле нас чужаки хватают, бесчестят! Если бы я их не заморочила, большая беда бы вышла!
– Что – правда целый набег? – недоверчиво спросил Богоня.
– Да ну, откуда тут набег! – возразила Лютава. – Неужели бы мы ничего не знали? Уж какая-нибудь сорока на хвосте принесла бы. Не слышала я о таких чародеях, чтобы целое войско по воздуху от Итиля к нам на Угру могли перебросить. По земле и небу такой бы гул стоял от ворожбы!
– Оно правда, а все-таки – откуда?
– Скоро узнаем.
Тот из хазар, кто сумел схватить и забросить на своего коня Росоманку, оказался вовсе не так удачлив, как ему представлялось. Увозя добычу, воин по имени Палдаш довольно посмеивался, похлопывал свободной рукой по разным мягким частям своей пленницы, любовался ее длинными, стройными, молочно-белыми ногами и с удовольствием предвкушал все дальнейшее. Хоть ему попалась и не самая молодая женщина, но она еще так свежа! Светлые волосы пленницы густой волной свешивались почти до земли и задевали кусты во время скачки – только за одни эти волосы на любом рабском рынке за нее можно запросить столько серебряных дирхемов! Рассказывают, что цена за юных белокурых пленниц доходит иной раз до пятнадцати тысяч дирхемов, но это, наверное, купцы уже привирают![1]
Завидев возле тропы широкую поляну, Чаргай-бек направил своего коня туда и остановился. Хазары стали спешиваться, сгружать с коней свою визжащую и плачущую добычу, осматривать ее и хвалиться друг перед другом. Чаргай-беку повезло больше всех: в суете он сумел ухватить молоденькую девушку, уже созревшую, свежую, как цветок, с голубыми глазами и такими же волосами, как у той, что досталась Палдашу.
– Палдаш, ты схватил слишком старую лань, наверное, сам к старости стал слаб глазами! – со смехом кричали хазары, показывая собственных пленниц – молоденьких девчонок.
– Ничего, моя старая лань окажется порезвее ваших козлят, я это вижу! – веселился Палдаш. Когда он сошел с седла, оказалось, что добыча выше него ростом, но это его даже больше восхитило.
Словно поняв, что он говорит, женщина глянула на него, усмехнулась, отступила на шаг, тряхнула своими роскошными волосами…
Не зря женщина, выходя замуж, прячет волосы. В них живет могучая сила, которая может оказаться опасной для чужих. Особенно если эти чужие пришли со злом, а женщина – волхва…
Росомана протянула руки и взмахнула ими, словно накидывала сеть на всю толпу хазар. Придерживая каждый свою пленницу, те следили за женщиной, как завороженные. Она стояла перед ними, высокая, окутанная волнами светлых волос, и каждому вдруг показалось, что перед ними не женщина, а какой-то дух этой земли, воплощение ее загадочной и грозной силы…
