Анатолий Дроздов - Изумруд Люцифера
Мужчина, открывший дверь, был невысокий, плотный, но без живота — эдакий гриб-боровик в период средней спелости. Навскидку ему было меньше сорока. И без лысины… Темные волнистые волосы были присыпаны кое-где солью седины. Лицо круглое, свежее и хитроватое; подбородок обрамляла аккуратно подстриженная бородка доцента провинциального вуза. Да и сам хозяин офиса очень походил на такого доцента: уверенного и вполне довольного собой.
— Прошу!
Он посторонился, пропуская ее вперед.
Рита пошла по длинному коридору, а хозяин заспешил следом, не умолкая ни на минуту.
— Поскольку вы впервые у нас, то, позвольте, я покажу все. Вы не представляете, какой притон был здесь раньше. Мусор грузовиками вывозили. Это у них называлось офисом! Зато смотрите теперь!
Он протащил ее по всем комнатам (благо их оказалось немного), демонстрируя полы, стены и потолки (ремонт и в самом деле был хорош). В комнатах стояли столы, покрытые дубовым шпоном, на столах — компьютеры последней модели (об этом сразу же с гордостью сообщил хозяин), за столами сидели хорошо одетые люди, которые, завидев начальника с гостьей, доброжелательно заулыбались. Рита с тоской вспомнила свой обшарпанный кабинет в редакции и древний «комп» с семисвечником на корпусе монитора — подарок какого-то спонсора. У Паши Громова денег хватало только на зарплату сотрудникам и расходы по выпуску газеты; о ремонте и обновлении техники они и не мечтали. Диктофон и фотокамеру Рита покупала сама.
«Жируют! — подумала она, зайдя в небольшой, со вкусом обставленный кабинет. — Лижут задницу, вот им и отстегивают. Педерасты…»
Почему «педерасты», Рита объяснить не смогла, даже если бы ее об этом спросили. Наверное, потому что она равно ненавидела как педиков, так и тех, кто лижет… Однако предстояло работать, и она приветливо заулыбалась. Хозяин кабинета помог ей снять шубку. Они сели напротив друг друга за столиком, приставленным к массивному письменному столу, и Рита не начинала разговор, давая возможность себя оценить. Еще скинув шубку, она некоторое время стояла к хозяину кабинета спиной, якобы поправляя волосы, на самом деле демонстрируя туго обтянутые брюками бедра. А сейчас навалилась грудью на столик, чтобы вырез спереди открылся как можно шире.
По быстрому взгляду, брошенному в глубину ее выреза, Рита поняла, что он все увидел и оценил. Однако масляный блеск (как бывало обычно) в его зеленых глазах не появился. Но это дело времени. Не родился еще мужик, который устоял бы перед ней, Риткой Голуб!
— Когда я читала ваши статьи, то думала, что они подписаны псевдонимом, — начала она и протянула ласково: — Кузьма Телюк. (Как говорит Карнеги, самое приятное для человека — это его имя. Надо колоть «педераста».) Имя редкое, да и фамилия…
— Обыкновенная сельскохозяйственная фамилия, — показывая все свои тридцать два белых, засмеялся хозяин кабинета. (Рита поняла, что не сработало: другой бы уже надулся от важности.), — а вот имечко и вправду редкое. Бабушка любимая дала в честь своего отца. Я прадеда не видел никогда — родился после его смерти. Интересный, говорят, был человек…
— Знатного рода? — сделала еще одну попытку Рита.
— Ага! — весело отозвался Кузьма Телюк. — Крестьянин из глухой деревни глухого уезда. Я из крестьян, Маргарита, и все предки, как говорил Базаров, землю пахали. Это у вас королевское имя. И фамилия не хуже. Я когда впервые на полосе увидел, тоже думал, что псевдоним — уж больно красиво для наших палестин.
— Папа Булгакова обожает, — опустила голову Рита, — поэтому и Маргарита.
Боровичок оказался непростым, первый заход отбил легко, и сейчас следовало думать, как зацепить его дальше. А он тем временем продолжал:
— Особенно не соответствует ваша подпись статьям. Они как будто рашпилем написаны.
— Рашпилем? — удивилась Рита. Сравнение было настолько неожиданным, что она даже не обиделась.
— Жесткие, — пояснил Кузьма Телюк, — вы, так сказать, безжалостно сдираете со своих героев покровы.
От такого комплимента Рита порозовела и совсем потерялась, а Кузьма вдруг спокойно сказал своим сочным баритоном:
— Ну а теперь, когда мы обменялись любезностями, может, скажете, что на самом деле привело вас сюда. С меня сдирать вроде как нечего.
«Это тебе так кажется», — подумала Рита и опустила голову. С этим надо было начистоту.
— Меня интересует Ангел. Вся информация о нем, а еще лучше мне с ним встретиться. Я звонила ему, но он ответил, что все контакты с журналистами через вас.
— Да ну? — искренне удивился Кузьма Телюк. — До сих пор? Да я уже два года ничего о нем не пишу… Кстати, вам он зачем?
— Вы же помните свои интервью? Когда вы… то есть он все так точно предсказал. Что у нашей вице-премьерши будут крупные неприятности. А потом, когда ее арестовали, а затем она исчезла, и все думали, что ее убили, вы написали, что она просто сбежала и скоро объявится. Когда все так и вышло, мы все просто обалдели… Ну и другие его предсказания…
— «Оппозиционную газету» интересуют маги?
«Не маги, а те, кто за ними стоит», — подумала Рита, но ничего не сказала.
— Ради Бога! — Кузьма снял трубку с красивого черного аппарата («алкатель», — заметила Рита и снова ругнулась про себя в адрес жирующих).
— Влад? — зазвучал его баритон. — Тебе Маргарита Голуб звонила?.. Да, сейчас у меня. Ну, это ты зря… Очень даже симпатичная, тебе понравится. Сам знаешь, если женщина просит…
«Скотина!» — мысленно выругалась Рита, а человек с сельскохозяйственной фамилией тем временем положил трубку.
— Нас ждут через полчаса. Вы ведь на машине?..
* * *Дорогу Кузьма Телюк знал хорошо, а вот Рита в этих улочках и переулках быстро запуталась. Она пару раз повернула не туда, и, наконец, спутник велел ей остановиться. Вышел из машины и попросил пересесть. Она и опомниться не успела, как он свернул в незнакомый проезд.
— Не волнуйтесь, — сказал Кузьма, — права у меня с собой и дорогу я знаю, — и тут же спросил: — Вы давно за рулем?
— Два года. А что?
— Ведете немножко нервно. Дорога скользкая, вы моя гостья, и я отвечаю за вашу безопасность…
Как показалось Рите, Кузьма имел в виду совсем не то, что сказал, но промолчала. Телюк вел «альфу» уверенно, и ей стало спокойно и хорошо.
— А вы давно за рулем?
— Двадцать лет. Правда, сегодня приехал на трамвае.
«Поленился вчера вечером мокрый снег с кузова смести — вот двери и примерзли, — решила Рита. — А признаться, опытному, стыдно». Ей так понравилась эта мысль, что она едва не рассмеялась. Но, спохватившись, спросила:
