Олег Микулов - Закон крови
…Вот так и выходит. Не столько себе они жратву запасают, сколько гиенам да шакалам! Даже то, что сюда натащили, все не съедят, протухнет. Тогда вновь на охоту, и повторится все то же…
Но это потом. А пока хорошо! Сытно! Брюхо как бурдюк, водой наполненный, да только не от воды раздулось оно – от мяса. Аш звучно, со смаком рыгнул.
Больше жрать невозможно, кусок в горло не лезет. Мужчины, осоловевшие от еды, отдыхали, икая и отрыгивая. Кто-то бормотал себе под нос невесть что… должно быть, что-то приятное, кто-то уже дремал. Сытое время – мирное время; сейчас не нужно быть готовым к драке, не нужно опасаться неожиданного удара. Даже Уг не опасен; вот он, развалился на шкуре Вурра и икает.
В глубине пещеры, во тьме, слышались шорохи, возня, бормотание. Из темноты осторожно выдвинулось женское лицо. Просящие глаза уставились на Аша. Ута! Еще один предмет вечных столкновений с Угом. Вот закончится Долгое Табу – и опять!..
Аш прекрасно знал, чего они хотят, бабы и детеныши! Мало им, что ли, мяса отвалили, когда вернулись?! А может, и впрямь мало… Лениво приподнявшись, Аш с силой запустил в темноту недожаренной ослиной ногой. Жри – не жалко!
Нет, он не обижал свою Уту. Других к ней не подпускал. Бил редко. Кормил. Бывало даже, и самому мало, а ей кусок уделит! Но сейчас, несмотря на сытость и лень, он почувствовал такую неудержимую злобу, что, швыряя мясо, хотел, чтобы кусок этот попал прямо в нее! Ута ловка, Ута увернулась, но кто-то в темноте заскулил. Мужчины зашевелились, послышался смешок. Развлечение понравилось, и в темноту один за другим полетели недоеденные куски.
Злоба не беспричинна. Долгое Табу – самое долгое и самое важное Табу. Вот уже много дней и ночей ни один из сородичей Аша, ни сам он, их вожак, не смеют касаться женщины! И так будет еще долго, до тех пор, пока та, Белая, совсем с неба не уберется. Не понимая почему, Аш знал твердо: нарушить это Табу невозможно. Нарушит один, а погибнут все! Как их бывшие соседи сгинули… Он вожак, он и следить должен за этим. Ну а как быть, если всем уже невмоготу? И ему тоже… Для всех – он, Аш, виноват; он запрещает. Хотя и знают все: НЕ он! Знают, а вот поди ж ты! Что нужнее всего мужчине, который свежего мяса до отвала нажрался? Ясно что! А кто запрещает своих баб касаться? Он, Аш! Вот на него-то сейчас злоба и поднимется, и чем все это кончится – неизвестно. А ему самому только и остается, что злиться на баб – зачем о себе напомнили?! Знаешь ведь, что НЕЛЬЗЯ, – ну и сиди там, в темноте.
…Еще совсем недавно все было более или менее нормально. Это же на своих – Табу, а на чужих никакого табу и нет вовсе, только поймать нужно. Вот и получалось: пока община этого… рыбоеда рядом жила, можно было и прихватить их баб, пока Табу. Мужчины там были никудышные, защитить своих баб не могли, вот и прихватывали их люди Аша. А сейчас нет их, ушли куда-то…
…Ну вот, началось! Забормотали двое… еще… еще… В бормотании появляется ритм, его усиливают шлепки ладоней по голому телу… А в ритме слышится:
– Бабы! Бабы! Ба-абы! БА-А-АБЫ!!!
Еще немного – и… Вожак, невзирая на распирающую сытость, вскочил на ноги, схватил копье, изо всех сил ударил острием в самый центр костра. Искры и горячие угли полетели во все стороны.
– ВА! ЗАТКНИТЕСЬ!!
(Так и есть! И не боятся вовсе; прямо в глаза пялятся!)
– Сам заткнись!
– Бабы! Бабы! Ба-абы! БА-А-АБЫ!!!
Аш понимал: пора кого-то убить… Только кого? Тут – свой, тонкий расчет; Уга не убьешь: он настороже, и у него защитники появятся. А из остальных… Жаль, что Трупожора выгнал! Его бы сейчас – самое лучшее…
Тень пала от входа прямо на него и на костер.
– Вожак! Вожак!!! БАБЫ!!!
Трупожор, худой, непрерывно ухмыляющийся, вползал в пещеру, повторяя одно заветное слово:
– БАБЫ!!!
Сегодня утром его, и копье-то метнуть не способного, дважды промахнувшегося, Аш вышвырнул из общины. И мясо запретил есть:
– Иди отсюда! Лягушек лови, Трупожор!
(Знал, конечно, что мяса и под обрывом вдосталь, на всех хватит. Но – не в том же депо!)
Сейчас Трупожор бормотал что-то совсем непонятное… Спятил, быть может?
– Да говори толком!
Но тот вовсе не хотел говорить толком, только ухмылялся. И Аш понял наконец. Сунул Трупожору кусок кости с остатками мяса:
– Жри!
И тот зачавкал, захрумкал.
Из его объяснений поняли: Трупожор, изгнанный из пещеры, и в самом деле направился туда, куда и раньше уходил в таких случаях, – на место бойни. Никто там его не обидит, и мяса вдосталь, а если и сунется кто, то такому не поздоровится. Хоть и зовут его «Трупожор», хоть и терпит он такую кличку, а все знают – не для него она. Совсем не для него! Но все дело в том, что, блуждая по окрестностям, подобрался Трупожор к пещерке, уютной пещерке. Вроде бы Аш тоже заметил ее, да вот оглядеть да обнюхать не успел!..
Трупожор прервал рассказ, оглядел внимательно почти обглоданную кость и со вздохом принялся зубами выскабливать остатки мяса, нимало не заботясь о прерванном повествовании. Аш ухмыльнулся и сунул ему другой кусок. Мясной.
– …А там, в пещерке, длиннотелые ! Бабы! Мужчин я и не видел вовсе! А бабы хороши! И меня приметили, да! …А мужчин и не было вовсе!..
Длиннотелые ! При всей заманчивости того, что рассказал Трупожор, было в одном этом слове такое, что заставляло призадуматься.
В общинах коротконогих много Табу. Самых различных: и на пищу, и на дни, когда нельзя ни работать, ни охотиться, и на охоту (некоторых зверей не то что убить, обидеть не моги ). Но самые строгие Табу – на женщин! Бывает иногда, мужчины, не знавшие своих жен по многу-многу дней, словно с привязи срываются, но это всей общине беда, если не остановить такого, если не убить. Если соседи – все ничего: у слабых отберут баб и натешатся. А то и так бывало: если соседи посильнее, ты их бабу поймаешь, а они твою прихватят – и все довольны. Включая самих баб. Вот без соседей плохо, тут и самому впору с привязи сорваться… Но соседи соседям рознь. Одно дело – нормальные люди, коротконогие, такие, как Аш и его сородичи. И совсем другое – длиннотелые.
Они появились невесть откуда – непонятные, непохожие на нормальных людей: даже лица, даже тела их какие-то другие. И живут, говорят, не по-людски, и одежа у них не людская, и оружие. Когда появились, люди их истребить хотели. Или хотя бы прогнать туда, откуда пришли. Да не тут-то было! Длиннотелые оказались опаснее Вурра – громадного пещерного медведя, коварнее тигролова Арра. Далеко летели их копья и били без промаха – коротконогие только диву давались таким броскам, те, кому посчастливилось уйти. Коротконогие попадали в неожиданные засады, из которых мало кто спасался, коварные ловушки возникали на их привычных тропах: откуда-то сверху нежданно-негаданно обрушивается камень, внезапно спотыкается нога – и мужчина-коротконогий падает прямо на острые колья, а то вдруг короткое копье вылетает неведомо откуда и разит точно в цель. И в единоборстве, в схватках во время налетов, длиннотелые, хотя и выглядели слабее коротконогих, почти всегда выходили победителями. Сила не выручала: дубина с размаху врезалась в стену пещеры, копье протыкало воздух, и коротконогий, увлеченный собственным размахом, падал под точные удары длиннотелых.
