Джон Норман - Охотники Гора
– Я больше не состою на службе у Царствующих Жрецов, – сказал я.
Отвернувшись к стене, я вытер глаза рукавом туники и повернулся к игральной доске.
Мой Домашний Камень находился в опасности. Однако я чувствовал в себе силы и уверенность. Я – Боск. Я тот, кто некогда был воином. И меч по-прежнему висит у меня на боку.
– Домашний Камень – к тарнсмену убара, на первую клетку, – сказал я, не наклоняясь над доской.
Самос передвинул фигуру на указанное место.
– Это и есть тот раб? – поинтересовался я у Самоса, кивнув в сторону коленопреклоненного между двумя стражниками мужчины.
– Хорош? – спросил Самос. – Подведите его ближе, – велел он стражникам.
Те, подхватив мужчину под руки, не давая подняться, волоком протащили его по каменным плитам пола и швырнули к нашим ногам.
Наблюдавшая за ним рабыня рассмеялась.
Мужчина расправил плечи. Он был горд. Это мне нравилось.
– Прическа у тебя необычная, – заметил ему Самос.
Рабыня снова залилась смехом.
Выбритая ото лба до затылка полоса на голове мужчины свидетельствовала, что он был пойман и продан в рабство разбойницами из северных лесов – женщинами-пантерами, как они себя называли. Находиться в рабстве у женщин, а затем, наскучив им, быть проданным кому-то еще считалось наибольшим позором, какой только может выпасть на долю мужчины.
– Говорят, только последние глупцы да слабаки, способные лишь прислуживать женщинам, могут попасть в рабство к пантерам, – произнес Самос.
Мужчина ответил ему хмурым взглядом. Я вновь почти физически ощутил, как сжались в кулаки его скованные за спиной руки.
– В свое время мне тоже пришлось быть в рабстве у одной женщины, – сказал я.
Он посмотрел на меня с недоумением.
– Ну, и как с тобой поступить? – спросил у него Самос.
Ошейник на мужчине был неснимаемый, что для мужчины-раба совсем не странно. Голову человека в таком случае кладут на наковальню и скрепляют металлическую полосу на шее толстой заклепкой.
– Поступайте как пожелаете, – ответил стоящий перед нами на коленях человек.
– Как ты стал рабом? – спросил я.
– Вы же видите, – ответил он, – попал в руки женщин.
– Как именно это произошло?
– Они напали, когда я спал. Я проснулся уже с ножом у горла. Меня заковали в цепи. Они чуть ли не соревнование устроили в том, как лучше надо мной поиздеваться. А когда им это надоело, отвезли меня, связанного и в наручниках, на безлюдный берег Тассы где-то у западной границы леса.
– Да, это обычное место свиданий с разбойницами, – сказал мне Самос. – Именно там один из моих кораблей подобрал и его, и других. – Он снова посмотрел на мужчину. – Ты помнишь, сколько за тебя заплатили?
– За меня отдали два стальных ножа и пятьдесят наконечников для стрел, – ответил человек.
– И целый стоун леденцов из кухонь Ара, – рассмеялся Самос.
– Да, – проскрежетал зубами раб. Девушка-рабыня захлопала от радости в ладоши.
Самос не стал ее одергивать.
– И как ты считаешь, – поинтересовался он, – какова должна быть твоя судьба?
– Рабская скамья на галере, – пожал плечами мужчина.
Гребные трюмы круглых галер Порт-Кара, Коса, Тироса и многих других «морских держав полны подобными несчастными, обреченными судьбой на пожизненное заключение на скамье рабской галеры, на работу веслом с утра до вечера, на горсть прогорклого гороха четыре раза в день и бесконечные побои и унижения.
– Что ты делал в северных лесах? – спросил я.
– Я разбойник, – гордо ответил мужчина.
– Ты – раб, – усмехнувшись, поправил его Самос.
Плечи мужчины поникли.
– Да, – пробормотал он, – я раб. Девушка-рабыня, прежде сидевшая на полу рядом с двуручным кувшином паги, поднялась на ноги, чтобы смотреть на стоящего на коленях мужчину сверху вниз.
– Вероятно, мало путешественников выбирают себе дорогу через леса, – заметил я.
– Обычно я грабил за границами леса, – согласился мужчина. – Но случалось поживиться и в самых дебрях, – добавил он, посмотрев на девушку-рабыню.
Та залилась краской.
– В тот день, когда меня схватили, – он снова перевел взгляд на Самоса, – я решил попытать счастья на лесной тропе. Но счастье мне изменило.
Самос усмехнулся.
– Решил поохотиться на женщин, – продолжал разбойник, – и вот – сам оказался их добычей.
Девушка рассмеялась.
Мужчина, нахмурившись, опустил голову. Затем он снова взглянул Самосу в лицо.
– Когда меня отправят на галеры?
– Ты силен, красив, – вслух размышлял Самос. – Какая-нибудь богатая женщина наверняка заплатит за тебя неплохие деньги.
С яростным воплем человек попытался вскочить на ноги. Он был так силен, что двоим стражникам едва удалось его удержать.
Самос обернулся к девушке-рабыне.
– А ты как считаешь? – поинтересовался он. – Что мне с ним сделать?
– Продайте его женщине! – со смехом воскликнула она.
Мужчина в цепях глухо зарычал.
– Тебе знакомы северные леса? – спросил я у него.
– Какой мужчина может сказать, что он знаком с лесами? – воскликнул раб.
Я внимательно наблюдал за ним.
– Я могу жить в лесу, – продолжал он, – и сотни квадратных пасангов в южной и западной его части мне действительно знакомы. Но не более того.
– Тебя захватила банда женщин-пантер?
– Да.
– И ты знаешь имя их предводительницы?
– Вьерна.
Самос посмотрел на меня.
– Ты свободен, – сказал я мужчине и, обернувшись к стражникам, добавил: – Снимите с него цепи.
Стражники ключом отперли замки на наручниках и кандалах мужчины. Тот от удивления не мог вымолвить ни слова.
Рабыня тоже лишилась дара речи. Она обеими руками вцепилась в кувшин с пагой и замерла с широко раскрытыми глазами.
Я вытащил из-за пояса кошель с золотом и отсчитал Самосу пять монет в уплату за приобретенного мужчину.
Он стоял перед нами без цепей, ничего не понимая и потирая затекшие запястья, не сводя с меня вопрошающего взгляда.
– Я – Боск, из дома Боска в Порт-Каре, – пояснил я. – Ты свободен. Можешь идти и делать все, что пожелаешь. Я же рано поутру отправляюсь в северные леса. Захочешь присоединиться – жди меня у центральных морских ворот на канале.
– Да, капитан, – ответил он.
– Самос, – обернулся я, – можно попросить тебя предоставить ночлег этому человеку?
Самос утвердительно кивнул.
– Ему потребуется также одежда, еда и оружие, которое он сам для себя выберет. – Я посмотрел на мужчину и усмехнулся: от него все еще исходило зловоние рабских клетей, в которых он провел все это время. – И хорошо бы дать ему отмокнуть в горячей ванне с ароматическими солями.
