Маргит Сандему - Сад смерти
Еще немного — и они были уже далеко от льдины.
Ненцы тяжело дышали, глядя на Даниэля большими от удивления глазами.
— Что ты сделал? — спросил Ису.
Даниэль медлил с ответом. Но эти люди, живущие так близко к природе, поймут его. Он распахнул рубашку и показал им корень.
Они от удивления раскрыли рты, захотели подойти и рассмотреть получше. Потрогать.
Их почтительность была огромна, они обменялись словами, которые Даниэль не понял, но предположил, что это имело отношение к вере в богов, амулетам и колдовству.
Во всяком случае, его невероятно зауважали. Весь день они смеялись, были счастливы и приглашали его с собой на охоту. Ведь он должен был обеспечить удачу на охоте — у него был амулет, приносящий счастье. Даниэль рассказал, что не может участвовать в охоте, но что искренне желает им удачи и счастья. Они решили еще раз подойти и потрогать мандрагору, чтобы пожелание это сбылось.
Он не знал, правильно ли поступил, показав им амулет. На всякий случай, он попросил их никому не говорить про него в Норе. Они обещали, но он не знал, насколько твердо они собирались держать свое слово.
Миновав узкий пролив, ненцы сошли на землю, чтобы поговорить с другими юраками и пополнить запасы продовольствия. Даниэль подумал, какое же это неописуемое блаженство — хотя бы ненадолго вытянуть ноги.
И вот они снова в пути.
Рано утром Даниэль получил первое предупреждение о том, что его ожидает. Он услышал взволнованные, но приглушенные голоса юраков и открыл глаза.
Он увидел, что на юге земля поднимается, образуя гряду холмов. Но самое невероятное находилось прямо перед ним.
Монотонная линия горизонта была сейчас разорвана горой, которая поднималась прямо из моря, иссиня-черная и пугающе высокая. Отвесные склоны венчали четыре острых пика, они были похожи на корону, устремленную в лазурное утреннее небо.
Ненцы увидели, что он проснулся, и поспешили удовлетворить его любопытство.
— Остров называется «Гора четырех ветров», — сказал один из них. — Она священна.
Охотно верю, подумал Даниэль. Вендель, очевидно, ее не видел, иначе бы он непременно рассказал о скалистом острове. Возможно, он был усыплен, отведав супа Синсив и ее брата.
Они приблизились к острову, который возвышался теперь прямо над ними. Тень от «Горы четырех ветров» упала на них, и Даниэлю показалось, что его сжимает огромная ледяная рука, выдавливая из него все мужество и силу воли. Мандрагора шевельнулась.
Он увидел, что и оба юрака чувствуют нечто подобное. Они лихорадочно гребли, чтобы побыстрее выбраться из этого места.
«Нет, мне это только кажется, — думал он. — Ведь гора настолько страшная и огромная, и мы так долго плывем на солнце… А мандрагора?.. Чепуха, я просто не так повернулся, и когти поцарапали мне кожу. Когти? Я, конечно же, имел в виду корни».
Наконец они снова вышли из-под длинной тени. Даниэль услышал вздох глубокого облегчения.
Несмотря на теплые лучи солнца, он промерз до костей. Ему не хотелось оборачиваться, но он чувствовал, что вершины страшного острова как бы смотрят ему в спину пронизывающим взором, четырьмя острыми пиками, образовывавшими корону.
Даниэль тут же обнаружил еще кое-что новое: берег становился все выше. Далеко впереди он с трудом мог различить настоящие горные вершины, абсолютно неожиданные в бесконечной ровной тундре.
Он догадался, что это было.
— Таран-гай? — спросил он.
Маленькие юраки закивали головами. Улыбка в их глазах пропала, и они задрожали.
Да, он мог их понять. Лодка продвигалась вперед по зеленой ледяной воде, а горы становились все выше. Теперь лодка скользила вдоль отвесного берега Таран-гая на восток, на борту ее было тихо. Может, говорить, что лодка скользила вдоль берега, было не совсем верно, потому что юраки плыли так далеко от берега, как только могли, не желая подходить слишком близко. И Даниэль не мог упрекнуть их за это.
Несмотря на летнее тепло, холод от многочисленных ледников Таран-гая веял на них своим морозным дыханием, а ледяные горы, проплывающие мимо в необъяснимом молчании, также забирали часть тепла. Даниэль завороженно смотрел на темные, прохладные цвета покрытых льдом расселин, на берега и голые острые скалы, возвышавшиеся над ледниками.
Это тоже своего рода красота, думал он. Дикая, скудная и недоступная. Пугающая красота.
Вскоре он увидел зубчатую горную вершину, показавшуюся далеко от берега, она была много выше других. Возможно, самая высокая гора в Таран-гае.
Они продолжали путь. Даниэль сменил одного из ненцев на веслах. Все новые, неприятные на вид вершины горной страны Таран-гая появлялись перед ними.
Вендель не рассказывал об этом. Но он и не видел гор с моря, а в тот день, когда он был на земле, все время шел дождь. И вершины тогда, очевидно, видны не были.
Они гребли с неистовой скоростью, молчаливые, крепко стиснув зубы.
Весь горизонт на юге был теперь заполнен огромными горными массивами и зубчатыми, разрушенными ветрами горными вершинами. Даниэль тоже дрожал, но говорил себе, что это из-за леденящего холода ледникового залива.
И вдруг, сразу, горная страна кончилась. Восточный берег был крутой и высокий, а там, в глубине, вновь начиналась тундра.
— Слава Богу, — вздохнул Даниэль.
Они вошли в бухту Карского моря, которую русские называют Байдарацкая Губа, а юраки — просто Нор. Здесь они смогли опять немного расслабиться и грести в обычном темпе. Но им оставалось идти еще довольно много.
Даниэля опять сменили. Он откинулся на форштевне. Никаких льдин видно не было, он мог немного отдохнуть.
«Значит, ребенок Венделя Грипа — девочка», — думал он. Гипотетический ребенок приобрел плоть, кровь и имя. Да, может быть, хорошо, что это была девочка, потому что за исключением Ингрид и Кристины в роду трех последних поколений рождались исключительно мальчики.
Но то, что мать умерла во время родов, вызывало тревогу. И еще юраки сказали: «Подожди, увидишь! Тебе не придется спрашивать, ты сразу узнаешь, кто Шира». А это тоже не предвещало ничего хорошего.
Даниэля успокаивала лишь мысль о проклятом юноше наверху, в Таран-гае.
Поскольку Даниэлю сейчас было двадцать пять лет, Шире должно было бы быть двадцать шесть. А проклятому — несколькими годами больше, скажем, тридцать.
Взрослый и, очевидно, опасный, как и большинство тех, на ком лежало проклятие.
Издалека он увидел дым, поднимавшийся в глубине бухты.
— Это Нор? — спросил он.
Да, это был Нор.
Сердце Даниэля учащенно забилось. Он приблизился к цели. После длинной, изнурительной зимы он наконец подошел к решению своей истинной задачи — попытаться уничтожить проклятие, которое веками лежало на Людях Льда. Но единственное, что могло помочь ему, был корень растения. Цветок виселицы. Мандрагора.
