Евгений Малинин - Ученик
И тут мой взгляд упал на мою собственную персону. Сначала я даже не понял, что это я. На ногах у меня были высокие, красные, с явно золотыми шпорами сапоги, в которые были заправлены странные, чрезвычайно грязные штаны, напоминающие галифе. Левая штанина – ярко-зеленая, правая – желтая. С плеч ниже пояса свисала кольчуга, клепанная из мелких деталей, похожих на перекрещенные восьмерки. Поскольку я не чувствовал металла, было ясно, что под кольчугой на мне рубаха. На правую руку была натянута желтая кожаная рукавица с приклепанными к ней поперечными металлическими полосами. Рука сжимала простую крестообразную рукоять длинного прямого клинка, покрытого запекшейся кровью. В перекрестье гарды мерцал синий глаз сапфира. На левой руке перчатки не было, а рядом валялся длинный кинжал, явная пара мечу.
Я поднял левую руку и ощупал голову. Левую щеку саднило, а волосы над левым ухом были пропитаны запекшейся кровью. Но боли я не чувствовал.
– Так, костюмы одеты, грим наложен, можно снимать, – проворчал я. – Репетировать не будем, а то главный герой окончательно рехнется.
– Ну, понял, что и как? – снова раздалось в моей голове.
– Ни фига я не понял. Лежу, не знаю где, в карнавальном костюме и разговариваю сам с собой. Или не сам с собой?
– Не, не сам с собой. Сам со мной.
– Сам с кем?
– Со мной.
– Неплохо бы видеть лицо собеседника.
– А голоса тебе недостаточно?
– Бестелесный голос навевает раздумья о собственном душевном здоровье. Или о возможности аудиообщения с давно повешенными телами.
– Нет, с этими ребятами общаться вообще никак нельзя – у них же языки вырваны.
– Интересный обычай – вырывать язык перед повешением. Это чтобы не раздражали палача перечислением его достоинств.
– Да нет. Просто их языки еще много расскажут Арку. Или наврут кому-нибудь чего-нибудь.
– Да, лучше беседовать с самим собой, чем с вырванным языком. И кто такой Арк? Большой любитель поболтать?
– Вот это да! Отрубил руку по локоть, сам не знает кому!
– Тут я что-то не понял. Повторите, пожалуйста, кто не знает кого, кому отрубил по локоть руку?
– Ты – Арку. Или у тебя глубокая контузия.
– Знаешь что, вылезай и рассказывай все толком. Что там надо сделать, чтобы тебя увидеть. Сказать заветные слова: «Сезам, откройся», «Стань передо мной, как лист перед травой», а может, надо что-нибудь потереть.
– Не понравлюсь я тебе, – засомневался голос.
– Понравлюсь, не понравлюсь. Я с тобой не целоваться собираюсь.
– Как знать.
– Кончай болтать – вылезай.
– Ладно. Только ты не пугайся и не шевелись.
– Замер.
Я действительно замер. Вокруг никого не было. Только из-за близкого валуна медленно потекла золотистая струя, покачивая из стороны в сторону маленькой приплюснутой головой. Змея. Узкая лента в метр длиной цвета сусального золота с изысканным рисунком из переплетенных черных ромбов вдоль спины. Я не двигался, да и не мог двинуться. Руки и ноги как будто приросли к земле. Двигались одни глаза, наблюдая приближающееся мелькание маленького раздвоенного язычка и крохотных рубиновых глаз. Узкое тело перетекло с желтой травы на мою руку и, обвивая ее, потянулось к плечу. Я чувствовал на запястье шелковую прохладу змеиной кожи. Свернувшись клубком на левом плече, змея перекинулась через грудь и положила голову на мое правое плечо. Хвост повис на груди экзотическим аксельбантом.
– Вот видишь, не понравилась я тебе.
– Я просто онемел от твоей небесной красоты.
– Болтун. Еще скажи, что совсем не испугался.
– Ну, вообще-то я змей не люблю.
– Да, – голова на моем плече приподнялась, – за что?
– Ни за что, видимо, атавизм. Я змей-то в натуре видел раза два. А может быть, именно потому, что просто мало с ними знаком.
– Не знаешь, но не любишь. Логично!
– Нет, знаю. Ног у вас нет. Походка у вас некрасивая.
– Это у кого походка некрасивая? – казалось, змея от возмущения задохнулась. – Сами-то топаете как… не знаю кто.
– Ладно, – сказал я примирительно, – не будем вдаваться в анатомию. Как мне вас называть, леди. Не могу же я талдычить: змея, змея.
– А вот так и называй – Леди. А я тебя буду звать Илья.
– Откуда ты знаешь мое имя? – моему удивлению не было предела.
Нет, какова человеческая психика. То, что со мной на равных общалось пресмыкающееся из породы аспидов, меня не удивляло. А вот то, что оно знало мое имя, вызывало изумление.
– Разве это твое имя? – ее удивление тоже было неподдельным. – Я не знала. Просто ты чрезвычайно пригоден для этого имени.
– Ага. А еще для чего я пригоден, – оскорбился я.
– Посмотрим…
Мне показалось, что в ее голосе прозвучала легкая смешинка.
– Леди, – процедил я с достоинством, – мы отвлеклись от темы. До нашей незабываемой встречи вы начали занимательный рассказ об отрубленных конечностях и частичной амнезии, вызванной, как вы сказали, глубокой контузией. Если можно, продолжайте, я весь – внимание.
– Рассказывать вообще-то нечего. Я, как обычно по утрам, вышла прогуляться на свой любимый луг. По дороге в сторону Холма ехали шестеро всадников – ты и, как мне показалось, пятеро сопровождавших тебя. Навстречу вам из-за леса выехал Арк. С ним было человек сорок. Я очень удивилась, что, вместо того чтобы удирать, вы выхватили мечи и помчались навстречу этим бандитам. Это было похоже на самоубийство. Схватка длилась минут двадцать, и я уже думала, что тебе удастся их всех положить – человек двенадцать ты точно зарубил. Потом ты схватился с самим Арком. Я не поняла, как тебе это удалось, но третьим ударом ты отрубил ему руку, а ведь он был со щитом. И тогда один из сопровождавших тебя и прикрывавших твою спину во время боя ударил тебя мечом сзади. Шлем твой разлетелся на куски, а сам ты свалился с коня. Без тебя твоих людей быстро обезоружили, отрезали им языки и повесили, кроме того, который тебя ударил. Тот ускакал вместе с Арком. Тебя, видимо, сочли убитым, да ты и был убит, я потом проверила. Арк так орал на твоего убийцу, я думала, он его зарубит. Они все чего-то шарили вокруг тебя, а потом ускакали, видимо, Арку стало совсем плохо. А вечером смотрю – ты шевелишься. Вот я и решила попробовать с тобой заговорить. Очень ты меня заинтересовал. Такой манеры владения мечом я ни разу не видела.
Я сидел, тупо уставившись на свою руку с клинком, и в моей голове было пусто. Хотя бы одна дельная мысль. Я прекрасно помнил, как провел прошедший день. Никаких схваток, тем более что мечи я видел только в кино да на витринах новых магазинов, и то не настоящие. А чтобы держать в руке или драться!.. Из меня вообще драчун слабый. Мирный я человек. И на сон не похоже. Не вижу я обычно цветных стереофонических снов.
