Владимир Корн - Дворец для любимой
После смерти Кройта прошли добрых три года, и, как оказывается, Анри все не прекращал поиски его архива. Причем даже ни разу не обмолвился о своих поисках. Мы здорово им поиграли, секретным архивом Кройта, прямо как на рынке ценных бумаг, и на повышение, и на понижение. Не в прямом смысле конечно, но векселя помогли решить несколько очень важных вопросов. Действовали мы, кстати, через подставных лиц, которых тоже нашел Анри. Нет, мы не требовали обналичить векселя, но для того, чтобы некоторые из должников Кройта вдруг переменили мнение по тому или иному вопросу, иногда хватало угрозы дать ход долговому обязательству.
Часть векселей мы просто вернули. Вернули тем людям, что залезли в долги под гнетом непреодолимых обстоятельств, никак не связанных с карточными играми или покупками бриллиантовых колье своим фавориткам — делать добрые дела всегда приятно.
Организовали с помощью векселей благотворительный бал, где господа, якобы принося пожертвования на сиротские дома и ночлежки для бедноты, на самом деле выкупали свои долговые расписки, пусть и не всегда по номиналу.
Все по-честному, деньги действительно ушли туда, куда и предназначались — на сиротские дома, но энтузиазм жертвователей был весьма похвален.
Часть документов в коллекции Варона оказались не долговыми обязательствами имперской знати. Среди них хватало и документов совсем другого плана — убойного компромата.
Покопавшись в них с полчаса, я решительно отодвинул бумаги от себя: извини, Анри, это тоже часть твоей работы, а мне с лихвой хватит и того, что я успел увидеть.
Да уж, о некоторых особах, присутствовавших в бумагах, никогда бы не подумал того, о чем прочитал в документах. Даже появилось ощущение, что руки, прикасавшиеся к бумагам, стали грязными, и я долго их мыл, стараясь избавиться от наваждения. Тех документов, что мы отложили на потом, чтобы в нужный момент извлечь в качестве далеко не самого слабого козыря и сейчас оставалось немалое количество.
Но кое-чем пришлось сразу же поделиться с человеком, возглавляющим Тайную стражу, занимающимся и разведкой и контрразведкой Империи — графом Кенгрифом Стоком. Документы, переданные ему, тоже могли оказаться убойными козырями в подходящий момент, но…
Тайная жизнь, скелеты в шкафу и долги людей, попавших в поле зрения покойного банкира — это одно, а безопасность Империи — совершенно другое, и тут уже не до личной выгоды.
Впрочем, выгода нашлась и здесь. Коллайн, пользуясь моим покровительством, перед тем как передать документы графу, в свою очередь потребовал у него кое-какую информацию. Нет, не о зарубежной агентуре Стока, и даже не о собранном им лично компромате речи не заходило, но выгода все же нашлась.
После передачи бумаг Стоку завертелись такие интриги…
Часть людей, оказавшихся причастными, называя вещи своим именами, к предательству родины, занимали довольно высокие посты. По понятным причинам затевать всеимперский скандал было нельзя, но и оставлять изменников на прежних местах тоже. Кроме того, существовала и сложность с Янианной: пусть она и императрица, но еще и женщина, и уж кому как не мне было об этом знать хорошо. А у женщин, как всем известно, довольно длинный язычок, и несколько лишних слов не вовремя сказанных, могли поставить под угрозу все затеянное дело. Но и держать императрицу в неведении тоже нельзя.
Кроме того, необходимо было проследить за тем, чтобы Сток, воспользовавшись ситуацией, не выдвинул на освободившиеся посты своих людей. Как выяснилось, наше беспокойство оказалось напрасным, граф не из тех людей, чтобы в такой ситуации искать себе личную выгоду.
В конце концов, все проблемы удалось решить тихо и ровно. И я даже укорил себя в том, что смог посчитать Янианну болтушкой.
С тех самых пор у Коллайна и Стока сложились отличнейшие отношения.
И вот, всего пару месяцев назад Анри хвастался мне, что знает не меньше Кенгрифа Стока. В общем-то, да, финансирование ведомства Коллайна всегда занимало далеко не самую последнюю строку в расходах, а золото такая вещь, за которую можно купить почти все.
'Ну и как это событие прошло для тебя незамеченным? — Думал я, глядя на Коллайна. — Ведь шли переговоры, причем, нисколько не сомневаюсь, длились они не один месяц. Тайные переговоры должны были оставить след в переписках, разговорах, в чем-то еще. Ну ничего, Анри, иногда судьба специально больно щелкает нас по носу, желая, чтобы мы не слишком возгордились собой'.
Если нападение Трабона мы ждали, ждали последние несколько лет, всячески его оттягивая, то присоединение к нему Абдальяра стало для всех полной неожиданностью.
Трабон, западный сосед Империи, без объявления войны перешел границу и занял часть провинции Тосвер. На территорию провинции он претендовал давно, даже нашел документы, подтверждающие право на них, впрочем, не имеющие силы и не отличающиеся подлинностью. Интерес Трабона к Тосверу понятен, провинция являлась чуть ли не основной житницей Империи, а Трабону катастрофически не хватало плодородных земель. Вернее, не то что бы совсем не хватало, просто их нужно было отвоевывать от леса, коего на территории королевства хватало с избытком. Ну и король Готом, решил пойти, по его мнению, по пути наименьшего сопротивления. Подумаешь война, лучше рубить головы, чем деревья. Тем более, с самого начала своего воцарения на трабонском троне, он только тем и занимался, что воевал, и воевал всегда успешно.
И если с Трабоном все более менее понятно, то какого дьявола понадобилось в Империи Абдальяру? После победы Скардара в морской войне с Изнердом, в которой и мне пришлось принять посильное участие, Абдальяр и до того имевший могучий флот, перестал иметь соперников на море. И что ему дает участие в войне на стороне Трабона?
Так вот, одновременно с нападением Трабона, Абдальяр высадил десант на противоположном конце Империи, захватив город-порт Дижонт.
Дижонт, городишко небольшой даже по местным меркам, тысяч на двадцать населения. Соответственно, и гарнизон крохотный. Расположен он на восточной границе Империи, там, где они упираются в степи. В степях живут кронты, кочевники, и с ними я тоже когда-то успел познакомиться. Промышленности в Дижонте нет никакой, он, скорее форпост Империи на границе с неспокойными соседями. И в основном там степи, степи, да и сама область мало заселена.
Так что даже не представляю, какой у Абдальяра интерес в войне, а это очень важно.
Но факт оставался фактом, захват Абдальяром Дижонта означал не что иное, как объявление войны.
О Трабоне известно почти все: у короля Готома около двухсот тысяч солдат, примерно при шестистах пушках. Ну и его знаменитая личная гвардия, численностью в десять тысяч штыков, помимо четырех полков тяжелой кавалерии.
