Алексей Пехов - Вьюга теней
Ночь была временем сов, бесшумно плывущих в лунном свете над лесными полянами. Птицы искали еду, вслушиваясь в звуки, раздающиеся из травы. Ночь была временем волков — мы несколько раз слышали их отдаленный вой. Ночь была временем существ, названия которых я не знал. Крики ночных птиц, больше похожие на хохот сумасшедшего, рев, уханье, чириканье, рычание. В ночи жили самые разнообразные существа, и не всегда они были добры к незваным гостям. Четырежды Эграсса и Миралисса уводили нас с тропинки, и мы, затаившись, пережидали опасность. Что нам угрожало и от чего мы прятались в придорожных кустах, эльфы объяснять не удосуживались. Но в такие моменты даже непоседливый гоблин и скандальный гном затихали и следовали всем эльфийским приказам.
Ночью Заграба была разноцветной. Яркой и сочной. Свежей изумрудной, нежной бирюзовой, льдисто-голубой, сладкой огненной, ядовитой салатовой. Всполохи холодного огня наполняли лес чарующей жизнью и сказкой. Радужными красками переливались светлячки, мерцала голубым гигантская сеть-паутина, пурпурным отливало тельце ее хозяина-паука (размерами паучище был с добрую тыкву), зеленым полыхали трухлявые пни, сине-оранжевым пульсировали прожилки на изумрудных шляпках гигантских грибов, под которыми вполне мог переждать дождь взрослый человек. Розовый огонь, отражаясь в воде, блуждал в ветвях приозерных ив. Холодное пламя бродячих огоньков, голубые искорки в кронах деревьев, мерцание глаз ночных духов, запах леса, трав, влажной земли, подгнившей листвы, еловых иголок, сосновой смолы, дубовых листьев, меда и свежести ручья. Что бы я там ни говорил Кли-кли днем, но дикая и ни с чем не сравнимая ночная красота лесов Заграбы меня потрясла. Но чаще всего ночами Заграба была почти черной, и в такое время нам приходилось идти в бледно-серебряном свете луны.
К вечеру пятого дня по узкой тропке, петляющей меж заросших мхом лиственниц, мы вышли к Золотому лесу.
— Слава богам! — Фонарщик с облегчением бросил свой мешок на землю. Кажись, добрались!
— Ты прав, Мумр, — ответила Миралисса. — Отсюда до Храд Спайна полтора дневных перехода.
От ее слов у меня ни с того ни с сего неприятно кольнуло в животе. Вот оно! Почти дошли! То, что два часа назад казалось мне таким далеким и недостижимым, теперь лежит от нас всего лишь в двух днях пути.
— Лес как лес. — Халлас презрительно покосился на деревья с золотистыми листьями. — Вечно Первые строят из себя избранных! Можно подумать, что и дерьмо у них из золота!
— Надеюсь, тебе не представится возможности спросить их об этом, Халлас, — нехорошо усмехнулся Угорь. — Орки не склонны отвечать на такие вопросы.
— Идемте, надо продолжать путь. — Милорд Алистан снял сапог, вытряхнул из него попавший туда камешек и снова натянул обувку на ногу.
Золотой лес назвали так оттого, что кроме других деревьев, самых обычных, здесь росли златолисты. Это были величественные гиганты с темно-оранжевыми стволами и широкими листьями, будто бы отлитыми из червонного золота. Златолисты росли только здесь, в Золотом лесу, и древесина их очень ценилась во всех Северных землях, не говоря уже о таких странах, как обе Империи и Султанат. Если орки ловили дровосека, срубившего златолист, то поначалу отрубали ему руки его же топором, а затем делали и уж вовсе ужасные вещи.
— Ты бы видел, Гаррет, как красив Золотой лес осенью! разглагольствовал Кли-кли.
— Ты здесь бывал раньше? — спросил у шута Делер.
Кли-кли с театральным презрением посмотрел на карлика:
— К сведению некоторых, Золотой лес — это моя родина. Он тянется аж до самых Гор карликов — это вся восточная Заграба, так что нечего удивляться, что я знаю, как он выглядит осенью.
— Сейчас, кстати, уже осень, — поддел я гоблина.
— Начало сентября. — Шут презрительно фыркнул. — Вот погоди, начнется октябрь…
— К началу октября мне хотелось бы оказаться как можно дальше от Заграбы.
— Темнота-а-а! — обиделся Кли-кли.
— А далеко отсюда до твоего дома? — поинтересовался Фонарщик, машинально поглаживая свежий шрам на лбу (память, оставленная орочьим ятаганом).
— В гости собрался? — Кли-кли весело хихикнул. — Тогда тебе предстоит идти еще недельки три, пока не доберешься до центра территорий орков. Оттуда еще две недели до самой глухой чащобы леса, а дальше уж как судьба направит, может, и сможешь отыскать гоблинов, конечно, если они захотят, чтобы их нашли. Орки приучили нас к осторожности, да и вы, люди, в прошлом любили на нас поохотиться со славными собачками.
Тут Кли-кли прав — гоблинам сильно досталось в былые времена от людей, решивших, что маленькие зеленые создания — ужасные чудовища. Пока разобрались что к чему, от некогда большого народца осталось всего лишь несколько племен.
— А все же интересна история этого леса. Правда, что именно здесь впервые появились и эльфы и орки?
— Правда, — хихикнул Кли-кли. — И тут же вцепились друг другу в глотку. У эльфов вроде даже песенка есть об этом. «Сказка о золоте» называется.
— «Легенда о мягком золоте», Кли-кли, ты все перепутал, — поправил гоблина Эграсса, слышавший наш разговор.
— А, какая разница! — беспечно отмахнулся Кли-кли. — Сказка, легенда… Все равно мира в Заграбе не будет, пока жив хотя бы один орк.
— Эграсса, — попросил эльфа Мумр. — Не споешь нам эту легенду?
— Спою. На привал остановимся, и спою.
— Запрещенные песни решил петь, кузен, — хмыкнула Миралисса, срывая с ближайшего дерева золотисто-красный лист и разминая его пальцами.
— А почему она запрещенная? — тут же пристал к Миралиссе Кли-кли.
— Она не то чтобы запрещенная, просто петь ее в приличном эльфийском обществе считается верхом неуважения к окружающим. А так поют — в основном бунтующая молодежь, правда, по углам, чтобы не позорить честь предков.
— Что же там такого плохого? — вопросительно приподнял бровь Угорь.
— Эльфы там выставлены не в самом лучшем свете, Угорь, — ни с того ни с сего отозвался ранее молчавший милорд Алистан Маркауз. — А орки представлены благородными белыми овечками. Спорю на половину своих земель, что эту песню придумали люди.
— Милорд ошибается, песню сочинил эльф, очень давно. Вы ее слышали, милорд? — Эграсса, казалось, удивился тому, что Алистан знает об этой песне.
— Да, еще в молодости, я слышал ее от одного из ваших светлых собратьев.
— Эти могут. — Темный эльф поправил серебристый обруч у себя на голове. — Наши сородичи отказались от магии предков, так что не стоит удивляться тому, что они поют такие песни чужакам.
— Но и ты обещал нам спеть! — поддел Эграссу Кли-кли.
