Екатерина Боброва - Любовь дракона
С этими благоразумными мыслями Риль почти ползком добралась до бочек, мышкой проскользнула в щель и забилась туда, пытаясь не слишком громко стучать зубами от холода. Сон не шёл. Она сидела, сжавшись в комочек, прислушиваясь к яростному плеску волн за бортом и дикому завыванию ветра. Буря только начинала расходиться, стремясь добраться до палубы наглого кораблика и проверить -- нет ли там кого живого. И вот уже солёные брызги волн долетают до девушки, смешиваясь с текущими по щекам слезами.
Неожиданно ветер стих. Так бывает, когда буря, словно утомившись, отправляется на отдых, чтобы набрать силу перед очередной атакой. И нет ничего более завораживающего, чем это мнимое спокойствие, когда всё замирает, в ожидании новых яростных ударов стихии. Но палуба внезапно оживает. Дробный стук каблуков раздаётся рядом с затаившейся гостьей. Кто-то невидимый торопливо проходит мимо. Риль не выдержав, тихонько выглянула из своего убежища и не поверила своим глазам -- по палубе, на высоте чуть больше метра, по воздуху плыл фонарь. Вот он замер в воздухе, дернулся и развернулся к левому борту, как будто его держала невидимая рука. В этот момент вспышка молнии озарила корабль, и девушка замерла от ужаса -- палуба была пуста. Одинокий фонарь висел в воздухе, но его хозяина нигде не наблюдалась.
- Знатная сегодня погодка, -- сквозь скрип снастей донесся до девушки чей-то голос. Она в испуге забилась обратно в свою нору.
- Да уж, разгулялась буря не на шутку. Эх, люблю я, когда палуба под ногами ходуном ходит, прям живым себя ощущаешь, как в старые добрые времена.
- Ты поэтому со своим фонарем всё таскаешься? Ностальгируешь, старый хрыч?
- Как будто ты не вспоминаешь себя живым? Все мы такие, ностальгирующие. Мне вон сегодня человеческим духом пахнуло, во-о-он у тех бочек.
- Это твой маразм там пахнет. Небось, опять девчонку вспоминал?
- Вспоминал. Отчего же приятное-то не вспомнить. Хороша была. Что и говорить. Тело беленькое, мясо мягонькое и вку-у-у-усное, наверное. Жаль, пришлось её Бледнолицему отдать.
- Ну, у него в Терлистагах тоже не сахар. Долго она там не протянет. Из его подземелий ещё никто живым не вышел.
- Так-то оно так, - вздохнул невидимый собеседник, - пошли, что ли, в картишки перекинемся, а то гляди, как море беснуется. Палубу точно зальёт, а мокнуть мне что-то не хочется.
На палубе раздались шаги, которые к облегчению девушки, затихли на другой стороне судна. Там заскрипела давно не смазанная дверь, гулко хлопнула, и наступила тишина. Вдалеке бесновалась буря, собираясь с силами ударить по кораблю. Риль сидела, превратившись в ледяную статую. Только звук гулко бьющегося сердца говорил, что она жива и не превратилась в одну из неупокоенных душ, которым, оказывается, и принадлежит это плавучие корыто. "Ну всё, если вернусь, лично того шутника, что меня сюда забросил, освежую. И никто меня не остановит!"
Но для этого ещё вернуться надо. А пока... Ментальная связь с семьей не работала. Ни до кого из друзей она дозваться не могла. А это очень плохой признак. Она, конечно, ещё только на маленькие расстояния связываться умеет, но всё равно отсутствие связи настораживало. Грустные размышления прервал ослепительный свет, поглотивший судно. Раздалось басовитое гудение заработавших заклинаний. "Мощно", -- уважительно оценила Риль. Казалось, что корабль подняли в воздухе и теперь он висит, залипший в паутине белого света.
- Держи, правый борт! Держи, я сказал! -- раздавшийся вопль заставил её вздрогнуть.
- У нас прокол, капитан!
- Закрой, чем хочешь, хоть задницей своей! Стакс, твою за ногу, держи правый борт, у тебя сейчас само всё порвется, без всякой помощи. Я тебя тогда самого на мелкие тряпочки порву!
- Капитан, активность по левому борту!
- Я тебе дам, активность, в одно место! Ну где ты её разглядел, слепота инвалидная? Тебе просто фонарь в защиту кинули. Ну, куды ты мощность на себя забрал, скудоумность ходячая. Ты же правый борт оголил! Верни всё, как было!
Быстрее, я сказал, быстрее! Ещё пару секунд, и ты у меня до конца жизни на речной посудине веслом работать будешь.
- Капитан, нестабильность по правому борту. Я не успеваю заделывать прорехи. Капитан, нам не удержать щит!
- Держать, сухопутные селедки, держать, я сказал! А-а-а, чтоб вас мамы никогда на мои глаза не показывали. Ушли. Все.
- Но капитан...
- Что, капитан? Я не капитан. Я главврач палаты убогих и криворуких. Впору самому топиться.
- Капитан, можно хоть судно осмотреть.
- Да что уж теперь осматривать. Все, кто нам нужен был -- тю-тю, утекли. Ручкой вам только, олухам, помахали. На осмотр полчаса.
Им хватило и десяти минут, чтобы обнаружить убежище Риль.
Глава 2.
Мужская рука крепко вцепилась в плечо девушки и, как кутёнка, вытащила на палубу. Испуганно сжавшуюся Риль окружили мрачные фигуры в тёмных плащах. Они молча разглядывали свою неожиданную находку. Находка, очутившись на продуваемой ветром палубе, обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Вид у неё был довольно жалким: мокрая туника прилипла к коже, больше открывая, чем скрывая, босые ноги, покрытые гусиной кожей, пританцовывали от холода на месте, её когда-то шикарные каштановые локоны теперь слиплись в одно невообразимое нечто, на щеке красовалась большая ссадина. Обломанные ногти и содранные в кровь руки довершали облик жертвы трагических обстоятельств. Даже при очень большом желании принять её за злодейку было трудно. Видимо, это поняли и чёрноплащники.
- Капитан, мы тут пассажира нашли, точнее пассажирку, -- откинул капюшон один из незнакомцев, открывая молодое, чисто выбритое лицо с пронзительными голубыми глазами.
Воротник на капюшоне прокашлялся, из коробочки, подвешенной на край воротника, послышался уже знакомый девушке голос: "Вы что там, надрались, хвосты селедочные? Какие бабы вам там мерещатся?"
Молодой человек покраснел и принялся оправдываться: "Капитан, мы действительно ба.. девушку нашли. Она на палубе пряталась".
Рация задумалась, а потом голосом капитана приказала: "Тащите её сюда, да поосторожней там, а то приволочите мне невесть кого на корабль. Разве можно что-то хорошее на этом могильнике найти!"
Лицо молодого человека посуровело. Он окинул пристальным взглядом Риль, пытаясь найти в ней угрозу, потом вздохнул, снял плащ и накинул ей на плечи.
В этот момент терпение бури закончилось, и она с удвоенной яростью набросилась на корабль. Первая же волна добралась до палубы, норовя смыть с неё наглых людишек и вдоволь поиграть с ними, а может даже получить в своё вечное владение.
Счастье было таким недолгим! Стоило только девушке с наслаждением закутаться в теплый плащ, вдохнуть его терпкий мужской запах, как что-то резко толкнуло её в грудь, обрушив на бедное тело тонны воды, и поволокло по палубе. Риль судорожно размахивая руками, пыталась зацепиться за что-либо, чтобы остаться на судне, и не быть смытой за борт волной. Тщетно! Но чёрноплащники не дали ей ускользнуть. Девушку схватили за руку, и она оказалась крепко прижатой к плащу своего спасителя. Кашляя и дрожа под усилившимися порывами ветра в промокшей насквозь одежде, Риль мало уже что понимала в происходящем. Палуба словно взбесилась под её ногами, и она судорожно цеплялась за державшую её руку.
