Варвара Лунная - Эйта
В этот раз посетительниц было двое, две женщины примерно одного возраста, подошли и остановились неподалёку в нерешительности.
— Пусть видят как представляют, — бросила своему отражению в начищенной до блеска сковороде Эйта и вышла на крыльцо. Женщины одновременно вздрогнули и схватились друг за друга.
— Ты первая, — кивнула девушка на ту, которая показалась ей более симпатичной и скрылась за дверью.
Выбранная женщина обречённо взглянула на подругу, нагнулась, касаясь земли, моля всемогущую богиню — Мать Землю помочь ей.
Лесную ведьму описывали по–разному, то высокой, то карлицей, но всегда старой и страшной. И она действительно была ужасной: старая, беззубая, чёрные патлы торчат в разные стороны и одноглазая. Точно такая, какой Ждана её себе представляла. Помоги, батюшка Небо, не оставь, матушка Земля.
— Мир этому дому, — поклонилась женщина, войдя в избу. — Здрава будь, хозяюшка.
— И тебе не хворать, — усмехнулась Эйта. — Зачем пришла?
В отражении девушка видела, какой её представляет гостья, и это её ужасно смешило. Никто из посетителей не видел её настоящей, страх и сложившийся в народе образ делали своё дело, ведьма должна быть старой и страшной. Сначала Эйта пугалась этого, а потом стала развлекаться. Ей нравилось, что её боятся, хотя она ещё и не сделала ничего.
— Я… ты… Ты прости меня, матушка, за вторжение, но не знаю я кто мне ещё в беде моей помочь сможет, — женщина испуганно замолчала, потому что старуха, сидя за столом, лыбилась.
— А я, значит, могу? — усмехнулась Эйта.
— Я вот тебе гостинцев принесла, — Ждана суетливо достала из заплечного мешка несколько мешочков и кувшинов. — Это сметанка, а это мука, а тут хлеб, — тише добавила она.
— За гостинцы спасибо, — Эйта сжалилась над просительницей. — Садись, рассказывай.
Ждана присела на краешек скамьи и опустила глаза в пол. — Ох, помоги Батюшка Небо, да кабы знала она что так страшно будет, в жизни бы не пошла сюда.
Эйта рассматривала гостью, не молодая, но ещё не старая, замужняя, детишек… трое, определила девушка, прищурившись. Пришла за… нет, не за приворотным зельем, и не изводить кого‑то. Тогда зачем?
— Я баба замужняя, — отчаянно теребя край заячьего полушубка, начала Ждана. — Мужа люблю, верна ему, — она замолчала. Ведьма кивнула и отломила от подаренного хлеба кусочек. Этот жест придал посетительнице уверенности. — Я мужу верная, — затараторила она снова. — А он ходит, пристаёт, намёки грязные делает, а недавно руки стал распускать. Я прогоняю, а он говорит, мужу скажу. А мне не поверят, потому как баба, а все бабы гулящие.
— Так ты гулящая? — улыбнулась Эйта.
— Нет, — возмущённо ответила Ждана и тут же испугалась. — Нет, — добавила она едва слышно. — Я мужу верная.
— А пристаёт к тебе, как я понимаю, не муж.
— Не муж, — согласилась Ждана и по щёкам её потекли слёзы. — Помоги мне, матушка. Не знаю я, как ирода этого от себя отвадить. Ежели он мужу небылиц наговорит, то одна останусь. А как я одна с тремя ребятишками?
— Хорошо, изведём твоего ирода, — кивнула Эйта.
— Что ты. Что ты, матушка, — испугалась Ждана. — Не хочу я ему смерти, пусть только меня да семью мою не трогает.
— Добрая, значит, — хмыкнула колдунья.
— Нет на мне крови чужой, — прошептала женщина. — Хотелось бы чтоб миром.
— Можно, — подумав, кивнула ведьма. — Только сложно это и не скоро делается.
— Долго? — растерянно повторила Ждана, долго ждать она не могла, и так ушла на несколько дней соврав мужу что к сестре в соседнюю деревню.
— Далеко живёшь? — вздохнув, спросила Эйта.
— В Успенке, коли лесом идти напрямую, то может и быстро, а ежели тропами, то полтора дня.
— Успенка, — повторила Эйта. — Это вниз по реке от Поляновки?
— Боги всемогущие, ну зачем она проклятую Поляновку помянула, — мысленно застонала Ждана. – Ох, беда будет, ох, дёрнуло же меня к колдунье обратиться.
— Знаю я где это, — Эйта не ждала ответа. — Принесут тебе зелье, как готово будет. Что‑нибудь от ирода твоего есть?
— Есть, — закивала женщина. — Вот, тут волосок, а вот пояс. Украла я, — смущённо добавила она, выкладывая на стол красивый расшитый пояс.
— Волос пойдёт, но пояс тоже оставь. А ещё кровь твоя мне нужна, давай сюда руку, — Эйта достала из‑за печи кривой потемневший от времени и обрядов нож и ухватила Ждану за запястье.
— Ох, матушка Земля, — прошептала женщина и зажмурилась. — Спаси и помоги.
Кровь уверенной струйкой потекла в подставленную для неё плошку, а старая ведьма, противно шевеля губами, принялась бормотать что‑то.
— Ладно, теперь ступай, — прошелестела ведьма. — Зови сюда свою товарку. За зелье заплатишь таким же мешком муки и тремя монетами серебряными. Как получишь, заплатишь, а теперь иди.
— Спасибо, матушка колдунья, — поклонилась Ждана, на руку она взглянула мельком, но там только след от пореза остался, крови как не было. — Здрава будь, — женщина задком вышла за дверь, а там уж бегом бросилась в лес, туда где осталась её соседка Белка. Спросить про то, сама ли колдунья принесёт зелье или пришлёт кого, она уже не отважилась.
— Ну что? — испуганно, но вместе с тем сгорая от любопытства, спросила ожидавшая Ждану товарка.
— Ох, Белочка, в жизни такого страха не испытывала. Думала, умру на месте. А она так смотрит, будто насквозь видит.
— Да ты расскажи, помогла или нет? — отмахнулась женщина.
— Обещала, но только времени это требует. Сказала, передаст отвар.
— Но плату сразу взяла, не побрезговала, — усмехнулась Белка.
— Тише, услышит же, — зашипела на подругу Ждана. — Она сказала, ещё заплатить надо будет, когда отвар принесут. А ты ступай, она велела тебя позвать.
— Со мной такой фокус не выйдет, — усмехнулась Белка и решительно направилась к дому. Белка была бабой не робкой и уж всяко решительнее Жданки, но вся её уверенность испарилась, едва она переступила порог дома. Старая горбатая ведьма, сидела, подперев полностью седую голову рукой, изо рта у неё почему‑то торчал один зуб, а пальцы были тощие и каждая костяшка торчала бугром. Но страшнее всего у ведьмы были глаза, совершенно чёрные, колючие, но такие пронзительные. И не вязались глаза со всем остальным, молодые то были глаза, у старух таких не бывает.
— Зачем пришла? — прошелестела старуха.
— Соперницу хочу извести, — глядя ведьме прямо в глаза, ответила Белка, но потом взгляд всё же отвела.
— На чужого мужа, значит заришься, — констатировала Эйта, не было в её голосе ни осуждения ни похвалы. — Хорошо. А с чего же с соперницей так жестоко?
— Меня никто не жалеет и я не буду, — буркнула Белка. — Добрыня по добру от жены не уйдёт, пока она жива, он рядом будет.
