Игорь Хорт - Дан
Осмысливать информацию мне пока не хотелось. Слишком уж неприятной она была. Одна фраза «месторасположение не установлено» отдавала огромным негативом. Доползти до пульта удалось. Я так и упал в кресло пилота капсулы, по которому полз. Капсула было старой. Такие уже давно не применялись. Внутри она представляла собой отсек восемьдесят сантиметров в высоту, пятьдесят в ширину и длиной два метра. Пилот размещался в лежачем положении впереди капсулы, лицом к входу. Как только удалось лечь в кресло, и перевернутся на спину, кресло поднялось от пола на двадцать сантиметров и приняло удобную форму тела. Из наголовника выскочили анализаторы, заработал блок диагностики.
— Состояние ниже среднего, среднее истощение. Признаки выхода из состояния гибернации с перенапряжением всех систем. — Выдал комп капсулы. — Можно начинать восстановительные мероприятия? — Вопрос завис в воздухе.
— Да. — Мне удалось даже кивнуть.
Из наголовника выдвинулся иньектор и впрыснул в меня лекарства и стимуляторы. Голова слегка закружилась, боли начали уходить.
— «Допотопная капсула». — Мелькнула мысль. В новых, современных капсулах дело не обошлось бы простым впрыском лекарств. Как минимум, система должна была бы погрузить меня в гибернацию и пролечить полностью, но тут этого конечно нет. Минут через двадцать полегчало. Голова заработала с непривычной ясностью, боли исчезли, проснулся аппетит. Причем аппетит, вызванный гибернацией. Опять заработал иньектор и начался внутривенный влив в меня препаратов. Голод постепенно прошел, хотя в желудке по-прежнему чувствовалась пустота.
— Состояние среднее. Рекомендуется отдых. — Механический голос прокомментировал мое состояние.
— Что там с месторасположением? — Мне стало легче, проснулся интерес к окружающему.
— Отделение капсулы произошло в момент разгона основного двигателя, за три минуты перед уходом в прыжок. Корабль-носитель уже наполовину вошел в «прыжковый режим». Столкновение с метеоритным дождем изменило курс носителя. Ускорение носителя было передано и капсуле. Ориентировочное, расчетное нахождение: сто восемнадцать световых лет от точки сброса капсулы. Скорость капсулы предсветовая.
— Можешь выражаться проще? — Вопрос повис в капсуле.
Какой бы старой не была капсула, комп у ней мог иметь программу «очеловечивания». Эти программы применялись последние семьдесят лет и давали возможность разговаривать с компьютером как с человеком. Не особо, какая разработка, но позволяла операторам, долго находившимся в космосе в одиночестве, иметь псевдодруга и собеседника.
— Могу.
— Ну, так что там с координатами?
— Дан, нет привязки к основным светилам. По отношению к «Млечному пути» мне удалось понять, что мы находимся через три, возможно четыре звездных системы от «обжитого» космоса. Носитель фактически вошел в прыжок, мы отстрелились от него, нас втянула назад в реальное пространство «воронка схлопывания». Капсулу выбросило из гиперпространства, а обратная волна возмущения пространства погасила гиперзвуковую скорость. Как говорят люди, нам повезло. Вот только…
— Что еще?
— Физика гиперпространственного прыжка не известна, нас выбросило назад в реальность, вот только не понятно в нашу ли.
— Что ты имеешь в виду?
— Выход был спонтанным, мы могли оказаться в одной их параллельных вселенных. Гиперпространство это в сути нематерьяльная копия материи. Я не знаю, как объяснить проще и понятней. Аналогии отсутствуют. — Комп замолк.
— Ладно, давай по делу. — Мне уже не нравились все заумные размышления компа.
— Сейчас мы идем по неизвестной звездной системе. Через сто пятьдесят три часа нашего полетного времени, войдем в небольшую планетарную систему. Звезда подобна земной. Возможно наличие кислородосодержащих планет. Если не сможем найти такую планету, через триста часов запас топлива и энергии уже не будет иметь значение. Мы выйдем в межсистемное пространство, достичь следующей системы без систем гибернации не представляется возможным.
— Понятненько.
— Есть утешительные новости. — Помолчав, сказал комп.
— Какие?
— В направлении этих систем за время «космической истории» человечества ушло сто восемнадцать исследовательских кораблей, в том числе колониальных «маток» — четыре. Вернувшихся нет, известий от них тоже. — Комп раздумывал, он конечно уже все просчитал, но программа «очеловечивания» играла свою роль. Пауза намекала на то, что комп думает. — Возможно, кому-то удалось достичь этих мест и при наличии кислородсодержащих планет, даже высадится на них. Шансы минимальны, но существуют.
— И какой процент вероятности?
— Один к тысячи. — Комп выдал радостные интонации.
— Спасибо, ты вселил в меня огромный оптимизм. — Мне слова давались с трудом.
— Дан, надо продумать, как тебе провести сто пятьдесят часов лету до планетарной системы. — Комп опять изобразил «раздумье». — Я предлагаю лекарственный сон. Ты заснешь и проснешься уже в системе. Я подлечу твою физическую составляющую и введу с помощью гипнопрограммы сведения из курса выживаемости, и другие возможные знания, которые помогут выжить в случае нахождения кислородсодержащей планеты.
— Хорошо. Предложение принимается. — Я кивнул своему «товарищу».
— Ок, тогда сразу и начнем. Чем быстрее ты заснешь, тем быстрее будешь на месте.
— Как тебя в этой версии называют?
— Дан, если тебя интересует мое имя, то зовут меня Юрий, в честь первого земного космонавта. — Комп опять задумался. — Я вот думаю, сколько языков тебе вводить под гипнообучением?
— Юрий, языки не нужны. Если будет система, заселенная людьми изучим их язык и выучим необходимый, если не будет людей, то и учить не нужно ни чего. — Забивать память не нужными знаниями не хотелось.
Гипнообучение давало не только знания, но и сильные головные боли. Знания выскакивали неожиданно, до тех пор, пока сознание не укладывало его на свои места. Жуткая вещь. Курсанты прошедшие гипнопрограммы могли зависнуть на час в коридоре Академии. Это своеобразный ступор, ответ мозга на психические перегрузки. Человек терял ориентацию в реальном времени и пространстве: в это время прокручивались знания, усвоенные с огромной скоростью и огромными объемами. Такие приступы происходили спонтанно и неожиданно. Последствия проходили бесследно, но этот «адаптивный» период крайне неприятен. Представьте себе, вы идете в столовую, вдруг вы теряете сознание и когда вы пришли в себя узнаете, что обед был два часа назад, а ужин будет только через три. Зато вы знаете устройство истребителя К-24864 и всех его последующих модификаций, основы робототехники, азы квантовой механики и, к примеру, космическую гидропонику. В следующий «ступор» вы пропустили практическое занятие по стрельбе, вами, кстати, любимое, но теперь вы мастерски понимаете природу мутаций на уровне биохимика, теоретическая математика это ваш конек, а в проблемах социологии урбанизированных городов вы можете поспорить с профессиональным социологом. Зато, когда вы будете работать на месторождении «стернита», вам наверно будет приятно вспомнить историю средних веков Земли. Обсудить с соседом по добывающему комплексу культуру неизвестных вам даргинов (название людей с третьей колонии в системы Эвероли) в период расцвета на этой колонии стразмалитических направлений искусства (примерно сто пятьдесят лет от начало колонизации планеты Страз-3) В общем, масса приятных знаний и впечатлений. Боли от перегрузки мозга пройдут, многое вы забудете, но некоторые знания останутся с вами навсегда. К примеру, я могу вам провести четырех часовую лекцию крекингу нефти в двадцатом веке на Земле или полностью расписать цикл Кребса их курса начальной биохимии. Эти знания мне не утратить никогда. Настолько въелись в мой мозг.
