Ник Перумов - Терн
…Пока что зараза охватила лишь человеческие земли. Во владениях других рас всё оставалось спокойно – вернее, там Гниль проявлялась по-другому, не столь отвратно и разрушительно.
Родные леса сидхи избегли подобной напасти, но в ближайших к ним деревнях за последние несколько кругов пузыри лопались уже дважды.
Впрочем, в диких и ненаселённых местах, за Таэнгом, такого, по слухам, не случалось.
…Сидха шагала и шагала, чуть замедлившись лишь однажды – когда, гордо пренебрегая опасностью, на другой берег ручья прямо перед ней вышел истинный властелин этих мест – великолепный снежный саблезуб. Поблескивали клыки в полторы ладони взрослого человека, изогнутые подобно знаменитым саблям южного Ксавра.
Сидха и зверь несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Саблезуб был смел и не собирался уступать. И лишь когда в руках девушки шевельнулась живая ветка-пояс, лесной владыка счёл за лучшее отступить с достоинством, не опуская головы и не поджимая хвоста, звериным чутьём поняв, что это в действительности за «пояс» и на что он способен. Тем более в руках истиннорождённой сидхи.
Странница продолжала путь.
Ночь застала её в самой глуби горного леса. Сидха не ломала веток и не устраивала себе никакого ложа, улёгшись прямо на ковре из опавшей хвои; пояс-ветка расстегнулась и тотчас же вытянулась, окружая спящую сплошным кольцом.
Рядом с собой сидха положила острый сук, подобранный в чаще.
Странница мгновенно уснула – спокойно, словно принцесса в родовом замке за десятком крепких ворот и сотнями верных мечей.
Закат отгорел буйством алого пламени, светило ушло за Край Мира, ночевать, обновляя свой Огнь Неугасимый, в ночные права вступили звёзды. Созвездие Жужелицы полыхнуло новой кометой – длинный хвост наискось перечеркнул спину небесного существа; многие астрологи сочли бы это недобрым знамением. Многие маги полагали Гниль «непосредственным следствием вредоносного комет воздействия» – потому что с мига, когда небеса расцвели многоцветьем сбившихся с пути бродячих звёзд (что получило в астрологии название Небесный Сад), Гниль стала злее и вроде как усиливалась и ослабевала, повинуясь влиянию странствующих по небосводу огней.
Девушка-сидха спокойно спала. Не сворачиваясь калачиком, не сжимаясь и не скорчиваясь – напротив, широко раскинув руки, словно стремясь обнять в свою очередь раскрывшееся навстречу ей звёздное небо.
Одна за другой из-за горизонта выкатились Гончие – две маленьких луны, поставленные в незапамятные времена ещё Семью Зверями освещать путь странствующим в ночи. Лёгкая серебристая длань лунного луча осторожно коснулась высокого лба спящей, мягко пробежала по густым бровям, ласково погладила острые кисточки на их концах…
В следующий миг на лицо сидхи упала уже настоящая тень. Что-то или кто-то загородил от неё лунный свет.
Спящая не пошевелилась. Зато мгновенно пробудилась окружавшая её стражевая ветвь. Могло показаться, что на пришельца ринулась прятавшаяся под хвоей змея; взвились мгновенно сплетшиеся кольца, готовые опутать незваного гостя так, что тот не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой.
Однако ночной пришелец оказался ещё быстрее. Что-то выкрикнул гортанным голосом, мелькнули выброшенные перед собой руки, сплетённые в странном жесте, – по окрестным зарослям, по опавшей хвое и мху рассыпалась пригоршня серебристых огоньков. Сторожевая лоза странницы словно натолкнулась на засверкавшую белым преграду – искры рассыпались быстро угасающей пылью, но и заколдованная ветка поспешно отдёрнулась.
Сидха уже не притворялась, что спит. Девушка застыла, сгорбившись и выпустив когти, словно готовая к драке дикая кошка. Сук мигом оказался у неё в руках, и острие смотрело прямо в грудь пришельцу.
Янтарные глаза сидхи вспыхнули жёлтым, из глубины идущим светом. Теперь странница видела ночного гостя – но, похоже, это оказался совсем не тот, кого она остерегалась. Густые брови сдвинулись, девушка недоумённо глядела на явившегося.
Он… он выглядел странно. Издалека и в темноте его приняли бы за человека или за гнома; но стоило всмотреться повнимательнее, и первое впечатление исчезало. Слишком широкие плечи, слишком мощная грудь, слишком длинные руки; могучие мышцы сделали бы честь любому атлету, но самое главное – плечи, локти, колени и шея прикрывались вырастающими прямо из маслянисто поблескивающей смуглой кожи шипастыми пластинами твёрдой кости, словно у дракона. Гладкие волосы незнакомца спускались до плеч, заплетённые в три косы – на темени и сразу за висками. На правой щеке проступала родовая метка – язык пламени, но стоило сидхе вглядеться, как она поняла – это не специально наколотый рисунок.
Из одежды пришелец обходился одной лишь набедренной повязкой да широким кожаным поясом – на нём висела деревянная фляга искусной работы. В правой руке покачивался ровно заполированный посох высотой в рост хозяина.
Мгновение они стояли друг против друга, напря-жённые, словно готовые к схватке звери. Ночной гость первым медленно положил на землю посох, развёл руки в стороны, поднял их, показывая сидхе пустые ладони.
– Ты кто? – вырвалось у девушки. Она говорила на арго, составленном из слов доброго десятка разных наречий, распространённых почти по всему Райлегу. Этот жаргон охотно использовали и люди-купцы, и следопыты-сидхи, и рудознатцы-гномы, и ещё десятки других племён, наде– лённых даром слова.
– Я понимаю твой язык. Можешь говорить на изначальном, – последовал ответ. Зазвучало певучее, правильно-музыкальное наречие, вот только язык и гортань пришельца предназначены были явно для другой речи.
Протянувшиеся до висков брови изумлённо поднялись.
– Ты знаешь язык сидхов?
– Выходит, знаю.
– Откуда?!
– Многого хочешь, Жёлтоглазая.
– Ты отбил моё сторожевое заклятье… знаешь нашу речь… выглядишь как дхусс, на щеке у тебя клановый знак дхуссов; но ни одному дхуссу не выговорить ни слова языком моего народа!
– Верно, не выговорить. Ну так я и не дхусс, – угрюмо усмехнулся пришелец.
– А кто же ты тогда?!
– Какая разница, сидха-странница? Я тебе не враг, если ты ещё не поняла. Можем попытаться поговорить, глядишь, ты и сможешь мне поверить. А если нет – навязываться не стану, не подумай.
Девушка заколебалась. Повела из стороны в сторону острым сучком, и под колючими ветвями повисли гирлянды крошечных огоньков. Они давали вдоволь света, но если бы кто-то крылатый пролетел сейчас над горной долиной, то не заметил бы и малейшего проблеска.
– Ты ведь шёл за мной, правда? – закусив губку, спросила она. – И довольно долго, верно? Но ты не из охотников. Скорее… – она помедлила, пристально вглядываясь в собеседника, – скорее ты сам – добыча. Я чувствую… горе, и боль, и утрату, и страх…
