Евгений Щепетнов - Охотник
Сергар не был идеалистом, освобождающим мир от нечисти, совсем нет. Деньги, позволяющие прожить еще день, еще неделю, еще год — вот что его привлекало. И он уже не представлял себе другой жизни.
Выглянул из полуподвала. Сумрачно, солнце скрылось за тучами, моросит дождь — нудный, мелкий, противный. Сейчас бы сидеть у костра, слушать, как трещат на огне вкусно пахнущие дымом сучья, нанизать на палку кусок колбасы и хорошенько ее поджарить над жадными язычками пламени…
Нельзя. На пламя костра сбегутся толпы «поганых», а еще — из темноты могут прилететь стрелы хитников, для которых Сергар с тремя амулетами в рюкзаке лакомый кусок.
Поднял капюшон и бесшумно пошел по улице, стараясь держаться в тени и не наступать туда, где виднелись лужи, наполненные желтой дождевой водой.
Во-первых, противно. Хотя ботинки и пропитаны заклинанием отталкивания, но оно не вечно, а ну как сейчас прекратит работу — ходи потом с мокрыми ногами!
Во-вторых, лужа могла оказаться мокрешником и нормально оттяпать ногу по щиколотку, а то и выше… И где взять деньги на отращивание культи? Лекари, хоть и нелегальные, дерут денег как те, что работают по патенту. Пусть и поменьше, но не настолько, чтобы растить конечности каждый месяц. Если еще выползешь живым из этого мерзкого города, раньше бывшего третьим по величине городом Кайлара. На культе — это точно окажется проблематичным.
Шагнул, и тут же замер, прижимаясь к стене и стараясь не дышать — мимо, стремительно, как арбалетные болты, пролетела стая птицеос, торопящихся по своим делам — надо думать, обнаружили болвана, в которого могут отложить яйца, из которых потом разовьются личинки, пожирающие человека изнутри.
Эти твари — птицеосы — впервые были замечены три года назад, и слава Создателю — их было слишком мало, чтобы нанести существенный вред человечеству. Если бы они размножались так же быстро, как настоящие осы… участь людей была бы незавидной. Почему-то их количество всегда было примерно на одном уровне, иногда их не видели месяцами — то ли твари впадали в спячку, то ли почему-то вымирали — этого никто не знал.
Сергар однажды видел человека, в котором обосновались личинки птицеос. И был бы рад забыть мерзкое зрелище. У этих гадов одна «приятная» особенность — пока мерзость не полезет изо всех дыр, ты не узнаешь, что тебя едят изнутри. Более того — до поры, до времени ты чувствуешь себя прекрасно — бодр, весел… даже слишком весел — твари выделяют в кровь эйфориаки, видимо для того, чтобы «живой обед» раньше времени не начал выковыривать из себя мерзких паразитов, не почувствовал некого неудобства от того, что ему выедают внутренности. Как гады умудрялись не убить жертву, сожрав ее за считанные дни — неизвестно.
Сергар давно уже подозревал, что птицеосы и их личинки совсем не безмозглые насекомые, какими их считают люди. Они разумны, и знают, что делают, паразитируя на живых существах. И этим мало отличаются от людей…
Зашел за угол, привычно присел на корточки, изобразив из себя камень (Ткань длинной крутки стоила своих денег. И потраченных на нее заклинаний!), балахон тут же принял цвет мостовой, и теперь Сергара трудно, практически невозможно увидеть со стороны. И это хорошо. Ему нужно было время, чтобы найти дорогу к следующему артефакту.
Сергар закрыл глаза, сосредоточился, и вошел в море Силы, как обычно, захлебнувшись от восторга, испытав ощущение сродни оргазму. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь покоем, теплом невидимого моря, омывающего его мозг, его тело, и тут же заставил себя заняться делом. Нельзя позволять Силе захватить себя без остатка, нельзя позволить ей размыть сущность, забыть о том — кто он есть, о том — что должен сделать.
Это первое чему учат в любой школе магов — будь она гражданской школой, или «учебкой» имперской армии. Те, кто не умел контролировать погружение в море Силы, давным-давно сгинули в безбрежном океане могущества, оставив после себя тела, пускающие слюни и делающие под себя. Их сущность, она же душа, растворилась в великом Ничто, чтобы никогда больше не возродиться — даже в теле бродячего пса, или больной кошки. И нет ничего страшнее, чем лишиться возможности прожить множество новых жизней, ведь если что и поддерживает неудачника в этой жизни, так это мысль о том, что уж в следующем-то воплощении, он возьмет свое, и станет не жалким дерьмочистом, или нищим на базарной площади, а великим и ужасным полководцем, бросающим на колени могучие империи.
Артефактов было четыре. Два рядом, всего в сотне шагов от Сергара, и два подальше, больше четырехсот шагов на север. Удивился — такое скопление артефактов, и на в общем-то узком пятачке! С чего бы это?!
Один из объектов сиял, как факел, три — маленькие, скорее всего обычные «свечные трубы». У Сергара от предвкушения удачи захолодело в животе — большой артефакт скорее всего был «безумным котлом», за который можно выручить не меньше сотни золотых! Ему всего раз за пять лет выпала такая удача — найти «котел»! И после того грабер три месяца ни в чем себе не отказывал, наслаждаясь вкусной едой, хорошим вином, девками, от которых не пахло тухлятиной и гнилыми зубами! Сергар не сомневался, что сумеет его разрядить. Что-что, а колдовать бывший боевой маг умел, и силы у него хватало с запасом.
Мысленно артефакты виделись как сияющие точки в море Силы, и только опыт мага позволял определить примерное направление и расстояние. Именно примерное — потому что точное расположение объекта не мог указать никто. Артефакт мог располагаться и в легкодоступном месте, а мог быть погружен в землю на рост человека. И тогда добраться до него было делом сложным. Если вообще выполнимым…
Что-то шевельнулось у ноги, земля вспучилась — разорвав бугорок мокрой земли возле стены, выскочил ядовито-красный росток, похожий на человеческий палец, лишенный кожи. Сергар с омерзением посмотрел на эту пакость, как и цветок-кровосос, пробавляющуюся питием соков из человека, и медленно, осторожно достав из ножен на предплечье широкий короткий нож, срезал «пакость» у самого корешка. «Ведьмин палец» возмущенно раскрыл пять красных ротиков, задергался, но не издал ни звука — в этом возрасте пальцы еще не умели кричать. Из кармана в балахоне достал небольшую керамическую баночку, и следя за тем, чтобы желтая, вонючая кровь пальца не капнула на одежду, поместил существо в фарфоровое узилище. Лекари за «палец» давали хорошие деньги — это — то ли существо, то ли растение — шло на изготовление возбуждающего снадобья, после которого мужчина мог заниматься сексом ночь напролет, не утрачивая сексуальной энергии и не притупив ощущения. Каждый богатый человек имел в ларце с лекарствами заветную баночку, радующую владельца снадобья и его постельную партнершу.
