Надежда Кузьмина - Попала!
Пока думала, брела тихонько вниз по улице, стараясь не привлекать внимания. Мужик был рослым, его темно-серый плащ удачно скрыл меня в моем экзотическом халате от шеи до пяток. Забеспокоилась – а вдруг в плаще блохи? Да нет, вроде никто не кусается. И, если кошель такой набитый, наверное, хозяин чистый. А вот я на что похожа? Вон женщина мимо прошла, как-то нехорошо посмотрела и отвернулась. А в чем дело?
Через пару минут сообразила в чем. К вечеру я накрасилась. А любая тушь, самая трижды водостойкая по рекламе, все равно рано или поздно оказывалась у меня не на ресницах, а под глазами, превращая в гибрид панды и карикатуры на Веру Холодную. Да еще яркие тени… хорошо, хоть помада «съелась» еще за ужином. И ужин – тоже хорошо. По моему субъективному времени выходило, что я налопалась под завязку всего час назад.
И вообще плюсы есть. Куда бы ни попала, а на вид почти как Европа. Все не к папуасам на острова или к зеленым человечкам на Марс. И несколько встречных выглядят почти привычно – русые, как и у меня, волосы, светлая кожа. Хорошо, что в этом году из-за запарки с учебой я еще позагорать не успела. Но косметику надо смыть, и срочно! Вон еще одна сделала явно отвращающий зло знак.
Заметив полутемную арку, рядом с которой стояла наполненная дождевой водой бочка, свернула туда. Так… «А что у нас в кармаслах?» – спросил Горлум. Студенческий, ключи от квартиры, расческа – ура! – торжество цивилизации, пара леденцов «Стрепсилс», пробка от винной бутылки, карандаш, носовой платок… ага! Он-то нам и нужен. Обмакнула беленький квадратик в бочку с казавшейся чистой водой. И отвернулась к стене. Все же снятие косметики – дело не публичное. Точно! На платке остались черные следы – тушь была где угодно, но не на ресницах. Вывернула платок, протерла лицо снова. Ага, теперь чисто. А волосы? Что – капустный лист на макушке? Ну да, при переходах через пространственно-временной континуум такое случается.
Пока расчесывала волосы – грива у меня до талии, заплетала в косу, закалывала снова на голове, – думала.
Ситуация аховая. Куда идти – неведомо. Языка не знаю. Обычаев тоже. Разум подсказывал, что лучше оставаться в городе. Можно, конечно, выйти в соседний лес и попроситься в ученицы к доброй старушке-травнице… ага! Где тот лес и та старушка?! Скорее, нарвешься на трех дюжих поселян, соскучившихся на сенокосе или лесоповале. Уж если тут в городе такое, то что в диком лесу-то?
Бродить по улицам, пока не устану? Тоже смысла нет. Ночевать же где-то придется. А умаюсь днем, так засну ночью. Тем более что по личному времени мне уже третий сон видеть полагается. И сейчас зевать хотелось так, что челюсть выворачивало. Значит, надо найти тихий угол и поспать. А перед этим спрятать все ценное – ключи, студенческий, кошель, цепочку с кулоном с топазом с шеи – так, чтобы никто найти не мог. Вроде звучит разумно. Вот только где то место?
А куда, кстати, ведет эта арка? Вот поворот – это хорошо. Значит, с улицы меня не видно. А решетка впереди – плохо. Но не особо солидная – не до свода арки. Я точно по верху пролезу. Даже не снимая плащ. Надо просто подоткнуть полы. И снять туфли. Только вот мне туда надо? Вроде да. Вон какой-то скверик. Или садик. А рядом стоит дощатый серый сарайчик с каким-то прислоненным к стенке инструментом, наводящим на мысль о родных граблях. И вокруг никого… Вот там и высплюсь! А назад всегда выбраться можно!
Сарай оказался на амбарном замке. Но зато в боковой стене, под крышей, имелось вырезанное в досках довольно широкое световое окно. Поширше жерла поглотившего меня мусоропровода. Так что вписалась я без труда. Внутри – ожидаемо – нашлось то, что обычно бывает в таких сарайчиках: дрова, стоящий в углу инструмент, рассохшаяся бочка, какие-то пыльные мешки и соломенная шляпа на ржавом гвозде. Но, главное, в углу было достаточно места, чтобы вытянуть ноги и сесть. И даже лечь.
Мешки, доложу вам, – не матрас IKEA. И даже близко не он. Положила три мешка на пол. Села. Поерзала. Жестко. Зато одета в три слоя, ревматизм точно не хватит! И шляпа теперь у меня есть. С плащом-то и такой шляпой меня запросто пугалом работать наймут! Вот и место в жизни нашла. Молодец, Маша!
Кстати, флора выглядела вполне обычно. Ну, вишни и одуванчики я точно опознала. Одуванчики? Значит, сейчас тут весна или начало лета. И в ближайшее время не будет холодов. Отлично – одной страшилкой меньше. Перевернулась на бок, носом к стенке, подтянула под плащом коленки к животу и закрыла глаза. Вдруг проснусь у себя дома? То-то счастье!
Не только проснуться, но и заснуть толком мне не дали.
Не успела засопеть носом, как кто-то пнул меня в спину. Я попыталась уползти подальше, в угол… спать хотелось до смерти.
– Элиа! Элиа! Харт!
Ну что за?..
Перевернувшись, подтянула к себе коленки и выхватила зажатую в кулаке расческу, наставив ее на разбудившего. Вообще-то перед сном я обнаружила в правом кармане вилку. Хорошую, мельхиоровую, с серебряным покрытием, производства Кольчугино. Но в кулак попалась расческа.
Стоящий надо мной черноволосый парень вытаращился на меня, на расческу, снова на меня… и заржал!
Обидно… но угрозы в том не было. Я, кое-как проморгавшись, с упреком уставилась в серые глаза.
– Сиа ар кнот?
В голосе слышался вопрос. Ну и каков будет мой ответ?
Вздохнув, универсальным жестом постучала костяшками пальцев у себя по голове, а потом по ближайшей деревяшке в поленнице.
Парень неверяще уставился на меня.
Я снова вздохнула и постучала по голове и полену. И еще пожала плечами. Мол, прости, друг, но дал бы ты мне поспасть, а не лез с утра с непонятными афоризмами.
– Сиа леэд?
Гм-м. А вот сейчас надо решить. То ли изобразить немую с амнезией, то ли амнезийную дурочку, но говорящую. Пожалуй, второе. Если я тут задержусь, а интуиция подсказывала, что так и будет, учиться говорить придется. А учиться разговаривать молча не удавалось еще никому.
– Арвис. – Парень ткнул себя пальцем в грудь и вопросительно посмотрел на меня.
– Мария, – ответила я.
– Сиад кирэнэт?
– Не немая я, не немая, если ты об этом. Но по-вашему ни бельмеса, увы! Нихьт ферштеен. Нот андестэнд. Понимаешь?
Парень присел на корточки напротив, протянул ко мне длинный палец. Ага, а ногти ничего – чистые, удлиненной формы, не обгрызенные. И форма кисти хорошая – длинные пальцы, узкое запястье. А у белой рубашки аккуратный необтрепанный обшлаг. На слугу этот Арвис не похож. Но это не значит, что можно пальцем мне в нос тыкать! Что делать? Расческой стукнуть по руке? Зубами клацнуть? Зашипеть? Кто знает, как тут спящие в чужих сараях приличные девушки должны себя вести?
Решив не доводить до экстрима, просто покачала головой и отодвинулась, не давая к себе притронуться. Парень понял, руку убрал. Потом показал на мешки на полу:
