Враг моего врага (СИ) - Добрый Владислав
Тогда я перешел на деловой язык. Коротко и внятно объяснил, что мне срать с высокой башни на их местные взаимные обиды, и что я больше не дам себя втянуть в их разборки.
Ортег вдруг расхохотался.
— Срать с высокой башни⁈ — повторил он. — Я запомню!
— Надо записывать, — прошипел в шлем Ланс, который был неподалеку. Кроме меня его никто не услышал.
После этого разговор стал складываться лучше. Я быстро понял, почему Ортег все еще не стал главой семьи. Он не хотел этого. В этом волшебном мире случались чудеса невозможные не только те, которые невозможны в нашем, но и те, которые возможны. Хоть и не перестают быть чудесами.
Ортег оказался честным, совестливым человеком. Насколько это возможно в его положении, разумеется. Он не хотел драться за куски земли, лить кровь на камни замков, отжимать торговые потоки, сгонять жир с крестьян. Ему хотелось честной драки. И лучше бы, не против людей. Я не стал пытаться убедить его, что разделяю его желания. Напротив, я честно сказал, что вообще не люблю войну. А хочу спокойно посвятить жизнь строительству Караэна. И улучшению жизни его жителей. Осушить болота, построить мельницы для помола зерна, отправить экспедиции в горы, чтобы понять как в древности работали плотины, и можно ли их восстановить.
Ортег явно был поражен подобными откровениями. Я немного увлекся, рассказывая это, поэтому не сразу отследил его реакции. И с досадой понял, что говорю не то. Аристократу не подобает желать мира.
— А вы взрослее многих стариков, — вдруг сказал Ортего. — Так вы даете слово, что не встанете более под знамена Ин да Орс?
— Мне казалось, что я под знаменами Регента, — ответил я.
Ортега раздраженно поморщился. Он не поверил в мою наивность.
— Когда я разобрался, уже было поздно что-то менять, — тут же поправился я. — Да, я даю слово, что буду старательно избегать чей либо стороны в Таэне. Но меня могут вынудить.
— А это уже постараюсь не допустить я! — самоуверенно ответил Ортег.
Расстались мы почти друзьями. На прощание Великий Легат даже подарил мне своих псов. Вместе с псарями, как и всякие дорогие животные, его охотничьи псы требовали особого ухода.
Нет, зверюги были шикарные. Похожи на овчарок горцев, но сильно больше и массивнее. И злые. И умные. Уже по возвращению несколько псин смогли вырваться из связки псарей и попытаться погрызть ближайших. Не повезло Волоку — ему серьезно порвали ногу, если бы не моё мегалечение, он бы точно остался хромым на всю жизнь. А вторым объектом нападения стал Коровка — и вот тут не повезло уже псинам. Коровка хладнокровно раскроил череп одному псу, и гонял остальных, пока псари не обуздали своих тварей.
Мне пришлось поселить псарей с собаками в отдельном строении за пределами обнесенного стеной поместья — слишком уж опасные у них животные.
На охоту в руины я съездил еще пару раз. Разумеется, охотой эти вылазки назывались только для отвода глаз. Хотя мои всадники и в самом деле нашли пару вендикатов, расправились с ними, устроили раскопки на месте их появления, и даже вроде нашли какие-то ценности. Кроме этого каждый раз мы возвращались с тушами гигантских сумчатых кротов — но этих доставали собаки. С удивительной эффективностью находя их под землей и выкапывая по метру-полтора перемешанной с камнями земли. Кроты не отличались сообразительностью и подвижностью, поэтому не успевали сбежать по своим ходам. Я пересмотрел свое отношение к собакам. Они могли быть полезны.
Я же «охотился» с помощью других псов. И моим псарем был Рудо. Он передавал мне расшифрованные письма из Караэна, принимал от меня послания туда, и докладывал о происходящем в Таэне. Там все шло хорошо — Регент умирал. Перестал вставать с кровати, но созывал к себе всех, кого помнил по именам. А когда эти люди являлись, он не давал им и рта раскрыть, а только нес бред о том, что надо немедленно собрать войска всех людей и идти войной на Золотую Империю.
Все с ним соглашались, и горячо поддерживали. Клялись немедленно вступить в войско и пожертвовать все состояние на поход. И смеялись над ним, как только выходили из его спальни.
Куда больше волновало Таэн другое. Следующего Регента должен будет выбрать совет Хранителей. И сейчас их, вместе со мной, 22. Может так случиться, что голоса разделятся поровну. И это плохо — в истории Таэна случалось, что Хранители не могли избрать Регента месяцами. Это было плохим временем. Никто не хотел, чтобы это повторилось.
Мы доехали до особенно плотного нагромождения руин. Всадники моей дружины уже привычно рассыпались вокруг. Псари, повинуясь моему жесту, повели своих зверюг на пустыри которые когда-то были парками — искать жирных кротов. А мы остановились у относительно высокого здания, чьи стены сохранились этажа на четыре в высоту. Некоторое время рассматривали столбик камней у входа.
Три белых камня друг на друге — значит все чисто. Если один из камней не белый, а любого другого цвета — впереди засада. Я скоро стану настоящим шпионом.
Повинуясь моему жесту, Дукат нехотя слез с лошади и скрылся в развалинах. Его мне жальче меньше всех. Его не было довольно ровно столько, чтобы я начал беспокойно посматривать вокруг. И тут Дукат высунулся в сохранившееся окно над нами и махнул рукой.
— Заходите, мойсень, я тут только одного урода нашел, но он вам знаком, — сказал Дукат.
Значит мой связной на месте. Дукату очень не нравился Рудо. Как и всем остальным моим рыцарям. Сотники пехотинцев с Рудо знакомы не были. У всадников просто профессиональная ревность, надо думать. Убивает он явно не хуже них. А, в некоторых обстоятельствах, наверняка лучше. Мы спешились, оставив коней на Волока, прошли в развалины. Рудо обнаружился на самом верху. Сидел в углу, рядом с черепами. Черепа явно моложе развалин. Не только я решил обтяпывать тут свои темные дела. Только не у всех их темные делишки проходят гладко. При виде меня Рудо не сделал даже попытки встать и поприветствовать меня как подобает. Впрочем, я платил ему не за хорошие манеры.
— Я выполнил оба ваших приказа, — сказал Рудо. — Но вам не понравится, что из этого вышло.
Глава 2
Деловые переговоры
Прежде чем продолжить с Рудо разговор, я отправил Дуката к лошадям. Его я посвящать в свои дела не хотел. Убедившись, что Дукат ушел подальше, я вновь обернулся к убийце. Тот смотрел на меня хмуро, без всякой преданности, и я бы даже сказал, с пренебрежением. Он так и не встал с обломков камней, на которых сидел. Этот человек явно нарывался на неприятности. И, насколько я понимал его, делал это просто потому, что иначе не умел.
Я взял паузу. Застыл над ним с пустой рожей и стеклянными глазами. Это всегда всех пугало. Испугает, если такое лицо у человека, который может тебя убить. Причем, может во всех смыслах. И физически, и юридически, и даже морально. У меня есть меч и право применять его по своему усмотрению.
Делать просто глупое лицо не правильно. Надо было пустым взглядом ужасать, поэтому в такие моменты я усиленно думал. Чаще всего, разбирался в своих внутренних ощущениях и обдумывал очередные флешбеки, что стали посещать меня после того, как я пощупал Сердце бога.
Прикосновение к Сердцу Бога меняло меня изнутри. И дарило прозрения. Но отнюдь не вносило ясность в происходящее. Возможно, дело во мне. Я привык поглощать в школе и университете структурированное, разложенное от простого к сложному, знание. Знание, где каждое новое и непонятное опирается на старое и понятое. И где всегда видно за малым большее, общая система. А эти флешбеки меня скорее путали и сбивали.
Я, внезапно, начал читать на языке Древней Империи. Причем, это был особенный язык делопроизводства. Местные считали его тайным, мистическим и особым. На самом деле просто канцелярит, доведенный до абсурда. Пока нормальные люди письменный язык, делая его проще и удобнее, бюрократы Империи возодили в религиозный абсолют правила оформления папирусов, плодя тысячи форм для заполнения и одновременно закостеневая в инструментах передачи смысла. Как и любые бюрократы. Слоговое письмо, где различные значки и завитушки означают слоги, менясь в зависимости от ударения и места слога в слове. И все в таком духе. Учить такой бред я бы никогда не стал. И я бы не узнал, что его знаю, если бы мне не попалась на глаза строчка на нем.
