Видящая истину - Деннард Сьюзан

Ноэль сделала то же самое, но не переставала коситься на океан.

Вода окатила ступни. Каждая волна обрушивалась на девушек с грохотом. Их снова и снова осыпало солеными брызгами. А затем стрелы перестали падать.

– Они приближаются? – прохрипела Сафи.

Ноэль покачала головой.

– Они все еще там. Я вижу их Нити ожидания.

Сафи попыталась сморгнуть соленую воду, попавшую в глаза.

– Нам придется поплавать, да? – Она вытерла лицо о плечо, но это не очень помогло. – Думаешь, мы доберемся до пещеры?

Обе они отлично плавали, но при таком шторме это не имело значения.

– Выбора-то нет, – ответила Ноэль. Этот ее яростный взгляд всегда придавал Сафи сил. – Мы можем швырнуть влево свои плащи, и пусть стража стреляет по ним, пока мы нырнем справа.

Сафи кивнула и, поморщившись, наклонилась, чтобы снять плащ. Когда обе разделись, Ноэль размахнулась.

– Готова? – спросила она.

– Готова. – Сафи метнула ком ткани. Ее плащ вылетел из-под выступа, а за ним и плащ Ноэль.

А потом обе оттолкнулись от скалы и нырнули в волны.

Ноэль де Миденци сбросила намокшую тунику, сапоги, штаны, а затем и белье. Теперь болело все тело. Под каждым снятым предметом одежды обнаруживался десяток новых порезов от известняка и ракушек, а соленая вода щипала эти раны.

Пещера была отличным укрытием, но во время прилива выбраться оттуда было невозможно. Ноэль и Сафи нашли это место лет пять назад. Хабим, телохранитель, приставленный к Сафи во времена ее школьной учебы, взял девочек на рыбалку (и, конечно, на голову Сафи нагадила чайка). Ноэль заметила небольшое отверстие в скале. Тогда было время отлива, и девочки решили сходить на разведку.

Пещера была не больше дортуара, зато округлый свод, выглаженный волнами за тысячелетия, поднимался высоко. Внутрь светило солнце, а на полу играл клочьями морской пены ветер.

– Прости, – сказала Сафи. – Ее голос звучал приглушенно из-под мокрой туники, которую она стаскивала через голову. Когда одежда была снята, слова раскатились громким эхом. – Я сглупила, польстившись на кольцо. Прокляни меня Инан, я была дурой. – Она отшвырнула тунику на каменный выступ и обхватила себя влажными руками. Ее обычно смуглая кожа побледнела, сильнее проступили веснушки.

Да и ран было не меньше, чем у Ноэль. Хотя Ноэль была ненавистна мысль о том, чтобы вернуться в дортуар за целебной мазью, это все же было лучше, чем изумленные взгляды, ожидавшие их завтра в городе.

Если, конечно, они доберутся до своего дортуара и вообще до города.

– Не извиняйся, – пробормотала Ноэль. Она собрала мокрую одежду и поплелась к ближайшему сухому клочку пола, освещенному солнцем. Выжав и разгладив каждую вещь, она разложила их сушиться.

Тем временем Сафи прыгала на одной ноге, пытаясь содрать с себя штаны, а заодно и сапоги. Это была ее обычная манера раздеваться, и Ноэль каждый раз поражалась, как девятнадцатилетней девице не хватает терпения снять одежду по-человечески.

– Я бы остановила тебя, если б захотела, – добавила Ноэль, полностью закончив с собственными вещами. – Я бы тебя оттащила. Но вместо этого ждала и надеялась, что твой фокус с кольцом удастся.

Сафи утвердительно промычала.

– Как думаешь, нас будут искать? – спросила она, победив штаны и небрежно отбросив их на каменный выступ.

– Конечно же, будут. – Ноэль присела на корточки в потоке солнечных лучей. Ее прикрытые веки затрепетали; она наслаждалась теплом, окутывающим кожу. – За нами пошлют всю онтгиуанскую стражу.

– А еще… – Сафи говорила необычно мягко и нерешительно. – А еще Ведуна крови.

Ведун. Крови. Ведун. Крови. Слова бились в такт сердцу Ноэль. В такт ее пульсу.

Она никогда раньше не видела Ведуна крови, и вообще никого, кто бы владел магией Пустоты. В конце концов, демоны Пустоты были всего лишь частью легенд, их не существовало на самом деле. Они не охраняли мастеров гильдий и не нападали с мечом.

Ноэль знала, что со стороны кажется – она лежит спокойно, но понимала: если бы можно было увидеть Нити, обвивавшие сейчас ее сердце – как она видела Нити Сафи, – среди них можно было бы насчитать тысячи оттенков панического оранжевого и испуганного серого.

Но Ноэль была ведьмой Нитей. Свои собственные ей были не видны, так что эмоции не могли взять над ней верх.

Когда в девять лет впервые проявилась ее ведьмовская сущность, она почувствовала страшную тяжесть на сердце.

На нее обрушился вес миллионов Нитей, ни одна из которых ей не принадлежала. Она знала, что чувствует каждый человек каждую минуту каждого дня. Оттенки их Нитей скручивались и объединялись в эмоции. Вместе с новыми отношениями отрастали новые Нити.

Куда бы ни смотрела Ноэль, повсюду она видела выросшие, переплетенные и разорванные Нити. Но своих собственных не видела никогда. Она не знала, каким узором воткана в этот мир.

Как и любая номацийская ведьма Нитей, Ноэль научилась сохранять голову холодной. Руки ее были тверды и не знали дрожи. Она научилась игнорировать эмоции, которые владели всем остальным миром.

Однако за те семь лет, что она знала Сафи, Ноэль стала доверять ее ярким разноцветным Нитям. Зачем разбираться в своих ощущениях, если можно взглянуть на Нити Сафи и знать, что положено чувствовать? К тому же она действительно чувствовала то же самое – их души были переплетены. Сафи была ее сестрой по Нити, в конце концов.

У некоторых людей было несколько братьев и сестер по Нити, у других – не было совсем. У последних дружба никогда не переходила той границы, за которой переплетенные Нити принимают густо-коралловый оттенок, означающий тесную родственную связь, и образуют плотный покров, один на двоих.

– Он знает, что я – Ведьма истины, Ноэль. – Сафи уставилась на свои сапоги, а затем резким движением сорвала правый. – Должно быть, он учуял это в моей крови. Разве не об этом говорится в легендах? Он учуял меня… и теперь сможет найти.

– Значит, он учуял и меня тоже, – ответила Ноэль. – Возможно, он ищет нас прямо сейчас. – По ее спине пробежал холодок. Плечи вздрогнули. Но это был не просто страх. Этот холод был опустошающим. И тяжелым.

«Разочарование», – подумала она. Разочарование, что каравенский монах оказался демоном. С тех пор как монахи спасли жизнь Ноэль, когда та была ребенком, она была увлечена каравенцами. Их чистые одежды и сверкающие опаловые серьги, их смертельные приемы и священные обеты – все это выглядело таким простым. Таким сдержанным. Независимо от происхождения, любой мог прийти в монастырь и быть принятым. Мгновенное принятие и уважение.

Но этот ведун Крови… Почему монастырь принял его? Принял это существо?

Потянувшись, Ноэль встала и побрела к запасному ранцу в глубине пещеры, рядом с которым были сложены ножны и пояса. Под сменной одеждой и флягами с водой она нашла две тряпки и тюбик ланолина. Затем взяла оружие и пошла обратно к Сафи, которая до сих пор вертелась в оставшемся сапоге.

Ноэль отдала Сафи ее меч и нож с болтающимся кожаным ремнем.

– Почисти оружие и помоги мне составить план. Мы должны вернуться в Онтигуа.

Сафи стянула второй сапог и бросила его рядом с одеждой. Потом взяла клинки, и обе они устроились на жестком полу, скрестив ноги. Ноэль втянула носом знакомый запах оружейной смазки и принялась чистить первый клинок. Сафи тихо спросила:

– Как выглядят Нити Ведуна крови?

– Я не обратила внимания, – буркнула Ноэль. – Все произошло так быстро.

Она еще сильнее стала тереть сталь, равномерно распределяя ланолин, чтобы защитить от ржавчины великолепные марстокийские клинки – подарок Хабима.

– Вот же черт, – простонала Сафи. – Я все испортила, Ноэль. Завтра капитан не пустит нас на корабль без денег, а если мы не окажемся на корабле… – Она не закончила, но в этом не было необходимости. Ноэль прекрасно знала, что та хотела сказать.

«Если мы не окажемся на корабле, как избежать вызова от дяди Сафи в город Веньязу?»