Фолиант смерти - Бурносов Юрий Николаевич
– Ничего, – успокоил его художник. – Думаю, когда-нибудь у тебя она все-таки появится – настоящая мечта!
– Возможно…
Они помолчали. Потом художник открыл рот, намереваясь сказать что-то еще, но тут в коридоре послышался шум, потом чьи-то голоса.
– Что там происходит? – Джейсон поднялся с кровати и, одолеваемый любопытством, пошел к двери.
Мало кто знает, что любопытство до добра не доводит. Хотя, может, и знают, просто на знание это плюют… Потом их находят в сточных канавах, на дне рек и в других местах, куда живые вряд ли станут соваться.
Любопытство погубило не одну сотню светлых умов. В самый ответственный момент, порой даже на пороге великого озарения, которое, возможно, в будущем обратилось бы славой и всеобщим признанием… в этот самый момент талантливый парень слышит какой-то подозрительный шорох и, ведомый любопытством, отправляется посмотреть – что же там творится?
И все. Гениальное полотно или великий роман никогда не будет написан, эликсир молодости останется в сказках и легендах, а великое открытие, которое могло бы изменить представление всего мира о происхождении первого человека, никогда не будет сделано.
Как бы то ни было, Джейсон открыл дверь и вышел в коридор.
– О боже… – только и смог произнести он.
Человек в черном балахоне обернулся на голос. Некоторое время он просто смотрел на художника, а потом резко прыгнул.
Джейсон не успел даже ахнуть. Человек со всего размаху ударил его дубинкой по голове, и окружающий мир потух.
Художник упал на пол.
– Черт бы тебя побрал, гадский ублюдок, – прошипел черный. – И что теперь с тобой делать?
Решение отыскалось достаточно быстро. Подобрав с пола оброненный сверток, человек затащил Джейсона в его комнату и закрыл дверь на засов.
– Ты прям готовился, – удовлетворенно заметил он, увидев висящие на стуле штаны и рубаху.
Запихнув балахон под одну из кроватей, человек быстро переоделся и, подхватив с пола Джейсона, обнял его за плечи, как старого собутыльника.
После этого он отпер дверь и пошел вниз – нарочито медленно, пошатываясь, словно пьяный.
Человек прошел через зал, на ходу приговаривая:
– Ох уж, Руфи, говорил я тебе – остановись! Так нет же – еще и еще, одну за одной…
Собравшиеся в зале люди провожали парочку «собутыльников» едкими шуточками и лихим свистом.
Все, кроме одного посетителя.
Мужчина в черном плаще и черном же котелке стоял у стойки и время от времени поглядывал на карманные часы. В руках его была трость со странным набалдашником в форме козьего черепа.
Когда маленькая стрелка замерла на десяти, а большая – на двенадцати, мужчина захлопнул крышку часов, спрятал их в карман и пошел к дверям, намереваясь, по всей видимости, покинуть трактир.
Тем временем художник и его новый «друг» покинули трактир.
– И все же нельзя тебя тут бросать, – пробормотал вор себе под нос. – До первой подворотни надо дотянуть хотя бы…
Он как раз разглядел подходящий переулок и собирался отправиться туда, когда за спиной послышался тактичный кашель.
– Видит только Зрячий, – сказал неизвестный густым басом.
Вор похолодел: это было дежурное приветствие Ордена.
Медленно, неохотно, он повернулся к говорившему.
Зрячих было двое – обычный вечерний патруль. Один – высокий, худой, но с огромным пивным брюхом, второй ростом под стать напарнику, но коренастый, крепко сбитый.
Судя по тому, что на них были надеты накидки, а не кирасы с проклятым магическим глазом, ребята вступили в Орден совсем недавно.
Однако не стоило расслабляться: в Зрячие абы кого не берут, только самых способных и умелых.
Вор постарался сделать лицо, соответствующее его образу пьяного ремесленника, возвращающегося домой из трактира.
– В чем дело, господа? – промямлил он. – Мы тут с другом домой идем…
– Да будет врать-то! – хмыкнул худой.
Вор внутренне похолодел.
Неужели служители Ордена научились читать мысли?!
– Что мы, слепые, по-твоему? – продолжал тем временем Зрячий. – Ты-то, может, и идешь, а вот друг улицы коленками подметает, на радость дворникам!
– Ну дык эта… – промямлил вор.
Ну, слава богу, все в порядке…
– Ну… перебрал чуток…
– Не, такие «чутки» нам на улицах не нужны, – покачал головой коренастый. – Поэтому сделаем так: ты дальше идешь, куда шел, а дружка мы твоего заберем, пусть у нас переночует. Протрезвеет к утру, вот тогда и отпустим.
Вор мысленно чертыхнулся. Отдавать свидетеля в руки Зрячих? А не лучше ли сразу повеситься на суку ближайшего дерева?
Он-то собирался кончить «собутыльника» в ближайшей подворотне и на этом забыть о нем…
Что же делать теперь?
И взятку не предложишь: молодые ведь, побоятся.
– Ты чего, оглох? – поинтересовался худой. – Давай дружка и вали! Или тоже в камеру захотел, а?
– Нет… не забирайте… – замотал головой вор. – Нельзя ему… его жена ждет…
– Ну вот пусть до утра ждет. – Коренастый был непреклонен. – Думаю, ей и самой неприятно лишний раз на пьяного мужа смотреть. Вот протрезвеет – тогда и придет. И нам спокойней, и ему. И жене его – радость.
Вор сдался.
– Забирайте. – Он передал художника тощему Зрячему. – Так я могу идти?
– Иди-иди. И больше не пей. Хотя бы сегодня. Хе-хе.
Вор кивнул и пошел к намеченной подворотне. Он даже споткнулся пару раз, чтобы у Зрячих не возникло сомнений по поводу уж слишком ровно шагающего пьянчуги.
Только нырнув в проулок, вор позволил себя оглянуться.
Служители Ордена уже скрылись, забрав с собой единственного свидетеля.
Вор грязно выругался.
Что за вечер такой? Откуда вообще взялся этот любопытный ублюдок?
Ладно, раз уж ничего поделать с ним нельзя, нужно хотя бы довести начатое до конца.
Сверток по-прежнему был у него.
Осталось доставить его по назначению.
Ларри выбрался из-под кровати только через полчаса. Он боялся, что негодяй вернется и обнаружит его.
Однако время шло, а дверные петли все не скрипели.
Похоже, странный гость не спешил возвращаться к ним в комнату.
Наконец гоблин покинул свое убежище. Отряхнул дорожный костюм – пыли под кроватью скопилось изрядно.
Потом Ларри пошарил рукой под соседней койкой и вытащил скомканный балахон незнакомца.
Он не знал, какая мода нынче в Сартоне, но предполагал, что подобную одежду носят только убийцы и воры, вне зависимости от города, в котором они жили и… гм… работали.
Гоблин, не выпуская находки из рук, присел на самый край кровати.
А ведь как хорошо все получалось сначала!.. Его вызволили из рабства, он приехал в столицу Камрии, думал о новой жизни…
И в единый миг все его надежды рассыпались. Хозяин черного балахона разбил их на тысячи осколков, так, что и не склеишь.
Или все же склеишь?
Гоблин серьезно задумался. Он жил на свете всего семь лет, вдобавок законы Камрии были ему не знакомы. Но должны же быть в городе стражники, которые следят за порядком?
Ларри надеялся, что негодяй не станет убивать Джейсона. Хотя, если подумать, зачем бы ему оставлять в живых единственного свидетеля своих черных дел?
Гоблин не знал, что такого натворил незнакомец, но догадывался, что ничего хорошего.
Может, стоит выглянуть в коридор? Узнать, что там происходит?
Риск встретиться с приятелями негодяя или даже с ним самим был, конечно, велик, но Ларри пересилил себя и все же отворил дверь.
В коридоре было тихо. Гоблин посмотрел налево, потом направо.
Возле одной из дверей, футах в пятнадцати от него, лежал человек.
– Вот те на, – пробормотал Ларри.
Человеку, судя по всему, требовалась помощь. Гоблин хотел было подойти к бедолаге, но вовремя остановил себя.
Что, если кто-то поднимется по лестнице и увидит, что он стоит рядом с этим несчастным? Всех собак в момент повесят на маленького гоблина, который решил сунуть нос не в свое дело.
