Три пути (СИ) - Ульянов Сергей "Контра"

Однако Гийом не притронулся ни к еде, ни к питью. Роскошный пир в лесной глуши казался наваждением, гнусным колдовством. В памяти всплывали предания о Стране Эльфов и тамошней еде, отведав которой останешься в заклятом краю навечно. Но в конце концов голод взял своё: Гийом осенил себя тройным знамением и ухватил перепёлку с ближайшего блюда.

Гулы, похоже, об эльфах слыхом не слыхивали: уплетали угощение за обе щеки, громко чавкая и рыгая. Эль да вино текли по грязным бородам, под столами громоздились кости и объедки. «Маловато народу для такого пира, — думал Ги. — Накрыто на целую ораву. Хотя, животы у этих чудищ поистине бездонные, может, справятся».

Ражий детина с маленькой, как у ребёнка, головой, который ранее в одиночку таскал столы и бочонки, принëс высокий стул с резной спинкой и крепко установил его, вдавив ножки в землю. «Настоящий трон», — подумалось Гийому. Он и остальные сидели на неровно отпиленных чурбаках. И кто же у них тут король?

Долго ждать не пришлось. Из расцвеченного костром сумрака возник коротышка Глен. Ги де Лер раскрыл рот: неряшливого уродца как подменили. Новый Глен щеголял в лиловой ко́тте, вышитой золотыми нитями. На тщательно расчëсанной голове поблёскивал серебряный обруч. Талию охватывал богатый пояс с перламутровыми вставками. Шоссы, чëрный и белый, дополнял внушительный гульфик. Завершали картину туфли с длиннющими, по последней моде носами — как он в них ходить умудряется? Травник выпрямился, дурацкая суетливость ушла без следа, от невысокой фигуры веяло уверенностью, величием и смутной угрозой.

Глен галантно поклонился браконьерам, кивнул Гийому и взгромоздился на стул, болтая ногами. Носы туфель задевали землю. В руке сиял серебром давешний кубок с трезубцами. Верзила налил в него вина, подтащив целый бочонок. Наконец линн провозгласил:

— Мир вам, свободные люди! Рад видеть вас под сенью древнего Шэмфорста! Советую всем вспомнить про манеры: сегодня у нас благородный гость! — Глен указал на Гийома.

Гулы презрительно засвистели, кто-то смачно харкнул на землю.

— Полно, братья, полно! Вспомните первый закон нашего леса: никто не приходит сюда просто так. Вот ты, Вулфрик, куда подался после того, как доброму барону не понравились твои речи?

Браконьер в колпаке широко распахнул рот. В глубине зловонной глотки, словно красный червь на крючке, плясал обрубок языка.

— А куда было идти малышу Йонасу, когда родители отвели его в чащу за то, что умён не по годам?

Ги, холодея, посмотрел в глаза детины, бессмысленные и пустые. В уголке рта — блестящая нитка слюны.

— Мы рады страждущим. Больной получит лечение, голодный — кусок хлеба, бездомный — крышу над головой. Но каждый из вас должен понимать, — коротышка пристально посмотрел на де Лера, — почему здесь оказался. Так скажи нам, почему ты здесь, сэр Гийом?

— Я был на войне, — сказал Ги первое, что пришло в голову.

***

Трижды грянули трубы.

Конный строй тронулся. Гийом, едва дыша от волнения, вперился в широкую спину своего рыцаря. За ней виднелась зелень ровного поля и где-то почти у самого горизонта — разноцветные щиты вражьей пехоты. Ополчение гулского королевства Нортамр. Скоро они пожалеют, что стакнулись с язычниками! Сэр Роллан со товарищи об этом позаботятся. А у Гийома де Лера сегодня своя битва.

Он нагнулся к холке жеребца и прошептал: «Танцуй, Парзи!» Парзифаль взбрыкнул, заржал и попятился. Конники задних рядов огибали препятствие, награждая Гийома презрительными взглядами. Кто-то не поскупился на крепкое словцо. Но де Леру было плевать. Он всё продумал заранее.

Справа, не далеко, но и не близко, трепетал двойной штандарт со львом и быком. Оттуда, с невысокого холма, маркис Гулландский обозревал битву. Туда с поля боя скакали посыльные с донесениями. Всё, что нужно — притвориться таким посыльным.

Гийом оскалился, представив заветный миг. Как он подъедет к Защитнику Марки. Насмешливо посмотрит в карие бычьи глаза. Маркис узнает его, непременно узнает, косматые брови полезут вверх… И тогда клинок Гийома пронзит ненавистное грубое лицо. И не важно, что будет потом.

Замечтавшийся оруженосец вдруг понял, что так и везёт запасное копьё сэра Роллана — пальцы намертво вцепились в древко. Ги с трудом разжал их, отбросил ненужное оружие и услыхал шум сотен копыт. Рыцари Марки пошли в атаку! Пора и ему. Парзифаль ходко зарысил в сторону холма.

Грузный топот сзади, и будто скрип саракена. Ги по привычке пригнулся, умница Парзи прянул вправо. Битый затылок взорвался болью, в глазах потемнело, шлем, кувыркаясь, слетел с головы. Каким-то чудом де Лер удержался в седле и направил коня дальше по дуге.

Двоилось в глазах, тошнило, Парзи тревожно прядал ушами. Гийом поднял мутный взор и обомлел. Чудовищный гнедой в белой попоне, сияя бронированным лбом, раздувал широченные ноздри. Плечистый всадник высился нерушимой глыбой. Окольчуженная ручища сжимала копьё. Красная ладонь на щите словно взывала: «Стой! Покорись! Сложи оружие!» А из прорезей глухого шлема на де Лера взирали безжалостные маленькие глаза.

Создатель Всеблагой! Это же его старик — жирдяй, балагур, наставник. Друг отца. Почему же он предал Ги? Зачем бил в спину? Паскуда! Гийом всё понял. Волосы зашевелились под кольчужным капюшоном. Оруженосец, сверкая глазами, выпрямился в седле и потащил из ножен отцовский меч. Мимоходом пожалел о брошенном копье. Плевать! Он зарежет этого борова!

Хриплый вой боевого рога пронёсся над полем. «Хёган! Хёган! Гъялдсхайм!» — заорали грубые голоса. Тёмным клином из гущи сражения вынырнули всадники на низкорослых гулских лошадях. Над ними на шесте качалась бронзовая голова вепря, яркий шлейф из алой ткани вился на ветру, как змеиный хвост. Конница вагров!

Четверо всадников отделились от клина, ринулись к ним. Круглые щиты, короткие кольчуги, кабаньи клыки на шлемах с полумасками. Роллан де Го принял вызов и устремился навстречу.

Земля затряслась под копытами Бехимута, конь и всадник будто слились в единое целое. Длинное копьё пробило вагра насквозь, выкинуло из седла, но и само сломалось, превратившись в никчёмную палку. Остальные дикари с гиканьем закружились вокруг сэра Роллана в гибельном хороводе. Рыцарь схватился за секиру, привстал в стременах и обрушил тяжёлое лезвие на вражеский щит. Брызнули щепки. Но тут же де Го получил топором в правое бедро, накренился…

«Нет!» — прошептал Гийом. Он было рванул Парзифаля на помощь, но внезапно сообразил, куда целит острие тёмного клина. Шомров холм! Древнейшая заповедь: хочешь побить вражье войско — обезглавь его!

Окованная палица ударяет в глухой шлем. Ещё раз. Ещё. Могучее тело медленно сползает с седла. Отчаянным басом ржёт Бехимут. Один из вагров спешивается. Лезвие длинного ножа неистово сверкает на солнце…

Гийом де Лер больше не оглядывается. Ветер в унисон с трубами воет в уши: «Подело-о-ом! Подело-о-ом! Подело-о-ом предателю-ю!» Ги мчится к холму, глотая обжигающие слёзы. Он должен успеть, должен!

Домой. Шаг третий

Глен покачал головой.

— Нет, добрый сэр. Не только поэтому. Не только.

Ги подался вперёд, по скулам заходили желваки. На что он намекает? Что знает о нём этот рябой?

— Что заставило тебя так решить?

Глен пожал плечами.

— Как хочешь, добрый сэр. Можешь оставить свой секрет при себе. Однако у нашего леса есть второй закон. И он гласит: никто не уходит отсюда просто так.

Коротышка сунул пальцы в рот и заливисто свистнул. Темень дубравы ожила. Из-за деревьев показались люди с топорами, дубинами, длинными гулскими луками. Поднялись и браконьеры. Кое у кого в руках сверкали ножи. Сердце Гийома сжалось: «Разбойники! Душегубы!»

Глен отхлебнул из кубка и продолжил, глядя рыцарю прямо в глаза:

— Шэмфорст — древний лес, мудрый. Знает, куда направить путника. Многих, очень многих направил он к нам. И каждый что-то обрёл здесь, а чего-то лишился. Кто-то заплатил золотом, серебром и самоцветами. Кто-то оставил в залог калёную сталь. Кто-то отдал нам свою жизнь и теперь верно служит Шэмфорсту. Кто-то просто отдал жизнь и теперь гниёт под лесною подстилкой. Что оставишь нам ты, сэр Гийом из рода де Леров? Чем оплатишь право вернуться домой?