Любимая проблема ректора (СИ) - Казакова Светлана
– Вы ударили его магией, ольеринта, – сообщил доктор. – К счастью, не смертельно, да и он крепкий юноша, некроманты все такие. Немного побудет в лечебнице и вернётся в академию. Никаких серьёзных последствий для его здоровья и магического дара не будет. Для вас же… всё гораздо сложнее.
Вежливо, но твёрдо попросив родительницу выйти из комнаты, ольер Рунбер изложил мне ситуацию, в которую я вляпалась.
– Артефакт Око истины оказался неисправен. Такое бывает с подобными древностями, – развёл руками мужчина. – Собственно, поэтому его и не стали демонстрировать на публике. Ждали приезда одного опытного в починке артефактов магистра, но тот как назло задержался. Вы, ребята, появились в хранилище раньше него.
– И… что дальше? – проведя языком по пересохшим губам, выдавила я, уже зная, что едва ли услышу хорошие новости. Доктор ведь уже сказал о нестабильном даре, да и блокирующие браслеты говорили сами за себя. Но всё же я упорно продолжала надеяться на чудо, на то, что это временно, и совсем скоро всё станет как раньше.
– Вы дотронулись до артефакта незащищённой рукой, ольеринта, а в настоящее время к нему желательно прикасаться лишь в специальных перчатках. Он вступил в контакт с вашей магией, вызвал бурный её всплеск, подхлёстываемый к тому же вашими эмоциями. Это привело к раскачке прежде стабильного дара и повреждениям вашего энергетического поля, – попытался объяснить ольер Рунбер. – Иначе говоря, в нём появились значительные прорехи. Представьте себе плащ-дождевик. Если он цел и надёжен, вы не промокнете, но, если в нём есть отверстия, он вас не защитит, вы можете попасть под дождь и заболеть. Так же и с энергетическим полем. Ваше энергетическое поле теперь как дырявый плащ, оттого больше не может обеспечивать возможность контролировать дар на прежнем уровне и развивать его так, как положено. Нестабильный магический дар выбивается из нормы. Он – как болезнь.
– Но её ведь можно вылечить? – с надеждой спросила я. Неисправный артефакт… да кто вообще мог такое даже предположить?! Вспомнилось вдруг, как Окада пытался меня остановить.
Может, он о чём-то догадался, но было уже поздно?..
– Не могу дать никаких гарантий, ольеринта Морено, – покачал головой собеседник. – Каждый случай индивидуален. Вы должны научиться жить с этим и освоить техники контроля нестабильного дара, которых не преподают в вашей академии.
– Постойте… Вы хотите сказать, что мне придётся бросить академию? Когда до диплома осталось меньше года? – хрипло произнесла я. Голос не слушался. Казалось, я попала в страшный сон, и мне отчаянно хотелось проснуться, но не получалось, кошмар удерживал меня в своих путах как муху паутина.
– К сожалению, да, ольеринта. Но для вас не всё потеряно. Существует специальная академия, в которую в обязательном порядке отправляют всех молодых магов с нестабильным даром. Эйверидж – вот как она называется. Вы наверняка о ней слышали.
Я поперхнулась сорвавшимся с губ горьким смешком. Слышала ли я? Само собой! Расположенной на одном из Дальних островов академией, о которой говорил доктор, запугивали даже первокурсников. Однако никто всерьёз не верил, что, будучи студентом лучшего в империи учебного заведения, можно однажды лишиться всего и отправиться в…
– Но ведь Эйверидж – это… Это академия для изгоев… отверженных, для неудачников! А я не такая! – выпалила я, но ольер Рунбер лишь вздохнул в ответ.
– Отныне вы именно такая, ольеринта Морено, привыкайте. Поверьте, мне искренне жаль, ведь как семейный доктор я наблюдаю вас с раннего детства, но в этой ситуации ничего поделать не могу. Мой вам совет – не травите душу. Сделанного уже не воротишь. Вам нужно обуздать свой дар, а ещё нужно доучиться, и уж лучше получить диплом в Эйверидже, чем не получить его вовсе.
– Что со мной будет, если я откажусь туда ехать?
– Вы не можете отказаться, это прописано законодательно. Но, если ректор Эйвериджа решит, что вы достаточно контролируете свой дар, чтобы покинуть академию, он даст вам разрешение. Однако я всё-таки рекомендовал бы вам побыть там до выпуска и некоторое время после, всё же так будет надёжнее.
– Некоторое время после? – повторила я.
– Это обычная практика. Нередко выпускники задерживаются в Эйверидже на год или больше, даже начинают там работать. К примеру, можно быть ассистентом преподавателя или библиотекарем…
– Садовником, уборщицей… – продолжила я. – Спасибо за заботу, ольер, но прозябание в глуши не для меня. Я поеду туда, но не сомневайтесь, постараюсь покинуть эту так называемую академию как можно скорее.
Не будь я Кара Морено!
Отлежавшись денёк дома под присмотром доктора, я пришла в академию за документами. Специально выбрала время, чтобы в коридорах было как можно меньше студентов. Невыносимой казалась сама мысль, что все те, кто пытался со мной подружиться, кто восхищался, завидовал, теперь будут смотреть на меня с жалостью, а то и с пренебрежением. Я даже на магофон не отвечала. Сказала горничной, чтобы всем, кто позвонит, передавала, что я плохо себя чувствую и ни с кем не хочу говорить.
Пожилой ректор Аурест Вертенсон выразил желание лично со мной побеседовать. Его секретарь – высоченная рыжая барышня – открыла для меня дверь кабинета, куда студентов обычно не приглашали, и я с замиранием сердца перешагнула его порог. Была уверена, что сейчас меня будут отчитывать, и не ошиблась.
– А ведь могла бы стать гордостью Элиндорской империи! – сокрушённо покачал головой ректор, когда я села на стул для посетителей. – Одарённая, родовитая, красоты и амбиций тоже не занимать. И так ведь всё для вас, молодых, чего вам ещё не хватает?
– И стану! – заявила я, вскинув голову. Вид у меня, должно быть, был донельзя жалкий. Но природное своеволие и упрямство не позволяли сдаваться.
– После Эйвериджа-то? – скривился глава академии. – Не говорите глупостей, ольеринта. Радуйтесь ещё, что мама с папой выгодно пристроят замуж, не дадут пропасть.
От этих слов я дёрнулась, как от пощёчины. Радоваться? Тому, что потеряла всё, чем обладала? Всё, что заработала собственным упорным трудом? Я столько старалась, чтобы во мне перестали видеть избалованную маленькую богачку, чтобы доказать родителям, что я ничем не хуже своих старших братьев, а может даже смогу в чём-то их превзойти. А теперь всё рухнуло! Всё полетело в Бездну!
– Вы ошибаетесь! – выпалила я, забыв о церемониях и уважении к сединам уважаемого магистра. – Ошибаетесь! Цирцео… дайни анорес!
Слова заклинания слетели с губ точно сами собой. По помещению резко пронёсся ветер. Закачалась люстра над головой, зазвенел дорогой хрусталь подвесок. Растворились окна. Я почувствовала, как закипает в крови магия, а затем… всё разом оборвалось. Запястья сковало болью от мгновенно отреагировавших блокирующих браслетов. Чтобы не закричать, я сильно закусила губу, и по подбородку потекла струйка крови.
– Увы, ольеринта Морено, но ваш дар уже никогда не будет прежним, – вздохнул ольер Вертенсон. – Смиритесь. В Эйверидже вас научат жить с нестабильной магией, а дальше… как судьба подскажет.
Откат пришёл уже дома. Болело всё тело, даже корни волос. Я плакала, проваливалась в забытьё, даже бредила. Ольер Рунбер, которого незамедлительно ко мне вызвали, качал головой и поил меня успокаивающими микстурами. Я впервые увидела своих родителей такими бледными и расстроенными, однако не могла бы с уверенностью сказать, что огорчило их больше – моё состояние или тот факт, что произошедшее сделало меня позором семьи.
Спустя два дня, когда мне немного полегчало, я навестила Джемсона Окаду в лечебнице. Боялась увидеть его больным, расклеившимся, но некромант выглядел как обычно. Разве что стал чуточку бледнее, а ещё обзавёлся новым шрамом – между шеей и ключицей.
– Наверное, я должна попросить прощения… – неловко пробормотала я, зайдя в палату и пристраивая на подоконнике пакет с фруктами.
– Ни к чему. Мы были глупыми детьми, – произнёс тиарец. Поморщился и глотнул обезболивающей микстуры из бутылька, стоящего на прикроватной тумбочке. Видимо, сильно я его приложила, однако практически ничего об этом не помнила. – И едва ли поумнели за один вечер. Следовало раньше догадаться, что с артефактом что-то не так, раз выставку отменили. Но я заметил это лишь когда увидел его, а потом вошла ты, и тебя потянуло к нему как магнитом.
