Стивен Эриксон - Увечный бог
Крокус слез с коня, стреножил его около заброшенного амбара и пошел вперед.
Путь не должен был занять много времени, но когда он вышел на край огорода, луна ярко сияла над головой - веселый свет заставил блестеть ее руки и ноги, черные волосы казались шелком. Она нагнулась, собирая инструменты.
Он шагнул на тропу между пышными растениями.
А она обернулась. И смотрела, как он идет.
Крокус охватил руками ее лицо, вгляделся в темные глаза. - Никогда не любил той истории, - сказал он.
- Какой именно? - спросила она.
- Любовница... затерянная на луне, берегущая одинокий сад.
- Ну, история не совсем такая...
Он пожал плечами: - То, что я помню. Помню еще твой взгляд, когда ты ее рассказывала. Он был таким же миг назад.
- А сейчас?
- Думаю, - ответил он, - печаль улетела, Апсалар.
- Я думаю так же, - сказала она.
***
Мальчишка смотрел, как старик спускается на пирс. Он так делал почти каждый день, когда мальчишка прогуливался у воды, когда утро превращалось в полдень и рыбы засыпали. День за днем он видел старика с корзиной для рыбы, которую ему так и не удавалось выловить. Да и удилище в другой руке было таким тонким, что сломалось бы пополам от веса краба.
Скучая, как и всегда, мальчишка сошел на пляж под набережной, чтобы поглазеть на немногочисленные корабли, пришедшие укрыться в гавани Малаза. Здесь он может мечтать о дальнем мире, где происходит все чудесное и магическое, где герои побеждают, а негодяи истекают кровью в грязи.
Он знал, что еще никем не стал. Слишком молод, чтобы быть кем-то. Он пойман в ловушку здесь, где ничего не происходит и никогда не произойдет. Но однажды он встанет лицом к лицу с миром и все запомнят его, это точно.
Он глянул туда, где старик свесил ноги с пирса, нацепляя наживку.
- Вы ничего не поймаете, - сказал паренек, лениво дергая ржавое причальное кольцо. - Вы всегда спите слишком долго.
Старик прищурился на крючок, поправил вонючую даже на вид наживку. - Ночная жизнь, - ответил он.
- Куда? Куда вы ходите? Я знаю все таверны и бары в округе.
- Знаешь?
- Все до одного. Так где вы пьете?
- Кто сказал насчет выпивки, парень? Нет, я играю.
Мальчишка подобрался поближе. - Во что?
- На скрипке.
- Играете в баре?
- Да, именно.
- В котором?
- В "Смешке". - Старик взмахнул удочкой и стал смотреть, как крючок опускается в глубину.
Мальчик подозрительно изучил его. - Я не дурак, - сказал он.
Старик оглянулся и кивнул: - Вижу.
- "Смешка" нет. Это сказка. О привидениях. Люди слышат разное - голоса в воздухе, стук кружек. Смех.
- Они слышат только это в ночном воздухе, да?
Мальчишка облизнул пересохшие губы. - Нет. Они слышат... скрипку. Музыку. Грустную, ужасно грустную.
- Ну, не вся музыка грустна. Хотя, может, именно она и просачивается наружу. Но, - ухмыльнулся он пареньку, - не мне об этом судить, верно?
- Вы такой же как все, - сказал мальчишка и отвернулся к морю.
- А каковы все?
- Сочиняют сказки и так далее. Врут - тут все врут, потому что больше нечем заняться. Прожигают жизнь. Как вы. Вы никогда рыбы не поймаете. - Он ждал, какое действие окажут эти слова.
- Кто сказал, что я ловлю рыбу? - спросил старик, строя преувеличенно хитрую рожу.
- А кого, крабов? Не тот пирс. Слишком тут глубоко. Море идет вниз, вниз и вниз!
- Да, а что лежит там, на самой глубине? Эту сказку ты знаешь?
Мальчишка не поверил и даже оскорбился. - Что мне, два года на вид? Тот демон, демон старого императора! Но вы не можете его выудить!
- Почему?
- Ну, ну... Ваша удочка сломается! Гляньте на нее!
- Внешность обманчива, парень. Помни это.
Мальчишка фыркнул. Ему все норовят дать совет. - Я не буду как вы, старик. Вырасту и пойду в солдаты. Уйду отсюда. Навсегда. Солдат воюет войны и грабит добычу и дерется и спасает людей и все такое!
Старик хотел что-то сказать, но запнулся. - Что же, миру всегда нужны новые солдаты.
Мальчишка счел это победой. Он знал: это первая из целой жизни побед. Когда он будет взрослым. И знаменитым. - Демон заглотит наживку и вас заглотит. А если вы его вытянете, как убьете? Никто его не может убить!
- Я не говорил об убийстве, - отозвался старик. - Просто мы давно не беседовали.
- Ха! Ха! Ха-ха-ха!
Высоко над гаванью несся резкий морской ветер. Порывы крутили и вращали старый потрепанный флюгер на шесте, словно демон не знал, куда глядеть.
И тут налетел особо сильный порыв - флюгер громко скрипнул и застрял. Ветер хлестал его, но десятки лет ржи и гниения сделали свое дело. Флюгер лишь дрожал.
Словно тварь в цепях.
Конец десятого и последнего сказания Малазанской Книги Павших.
И ныне страница расплывается перед нашими глазами.
Окончен век. Пора закрыть книгу.
Мы предоставлены истории.
Поднимите же еще раз рваное знамя Павших. Глядите сквозь плывущий дым на ткань, на темные пятна.
Это кровь нашей жизни, это плата за наши подвиги, которые так скоро забудутся.
Мы никогда не были такими, какими должны были быть.
Мы были такими, какими были.
Примечания
1
В романе "Дом Цепей" описано, как Калам, спасая осажденных мятежниками солдат, нашел в тоннеле под горной крепостью труп древнего воина - Тоблакая. Из любопытства коснувшись его, он пробудил таившегося демона-похитителя тел. Демон попытался овладеть Каламом но, не сумев, вселился в пролетавшего мимо крепости ящера-энкар'ала. Душа энкар'ала, соответственно, вселилась в труп Тоблакая, демон же в теле энкар'ала пытался и дальше преследовать Калама, но тот его убил. Энкар'ал в теле Тоблакая выбрался на поверхность, и Тогг призвал его на службу Оплоту Зверя. - Прим. переводчика.
