Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.
В безумии профессора, решил Гарри, есть свой положительный момент – по крайней мере, в нём исчезла его вечная тошнотворная осторожность.
***
Гарри скорчился в оконной нише, зажмурившись и слушая мерный звук биения крови в висках, напоминающий уютный перестук вагонных колес, и ему не хотелось ничего – ни открывать глаз, ни разгибать подложенную под себя ногу.
Перед глазами колыхались картины недавно увиденного, и Гарри много дал бы, чтобы не видеть этого. Или забыть… Дико завывающий на непонятном языке Снейп со свитком Ллуда в руке, защищающий его спину Дамблдор, Флёр и Билл по правую руку, напирающие дементоры – стена тлена и разложения, мечущиеся в небе всполохи заклинаний – убийственный фейерверк… И целая рать Заступников – не поймёшь, где чей, вот серебряный дракон, вот стая белоснежных птиц, туманная женщина в маске и пелерине… Слева кто-то упал прямо под ноги дементорам, Гарри не видел, кто. Ему было совсем плохо, хотя он смотрел на битву с голодной нежитью через оконное стекло. Как же невыносимо должно было быть тем, кто стоял там? Где черпали они силы сражаться и просто жить – если даже он чувствовал себя опустошённым, живущим так долго, что разучился любить жизнь, потерявшим последние желания? Во рту гнездился железный вкус, его мутило и выворачивало, поэтому он даже почти не обрадовался, когда дементоры отступили. Снейп прокаркал что-то в последний раз, и все они разом вдруг выстроились в отвратительный серый клин и потекли на север чёрным смрадным дымом. Гарри закрыл глаза.
Разбудил его Пивз, он пронёсся над головой с пронзительным воплем: «Они ушли, они ушли!» и Гарри отстранённо поразился тому, что у пакостного полтергейста сейчас общий со всеми повод для радости.
Юноша пошевелился, свесил затекшую ногу с подоконника. Из-за угла вывернула миссис Норрис, замерла и уставилась на него. Мантия-невидимка никогда не была помехой для филчевской кошки, об этом Гарри догадывался с третьего курса. Полагая, что за кошкой последует и хозяин, Гарри скинул с головы капюшон и выглянул в коридор, но вместо Филча увидел Снейпа и Инь Гуй-Хань.
Против ожидания, профессор никак не прокомментировал то, что Гарри нарушил запрет покидать кабинет, зато бурная реакция китаянки превзошла все ожидания Гарри – Инь просто засыпала его вопросами о самочувствии: «нье кружится ли у ньего голова, и нье двоится льи в глазах?» Отвечая на последний вопрос, Гарри с изумлением обратил внимание, что окружающий мир, хоть и не двоится, зато кажется ему подозрительно тусклым, все краски ушли, как на чёрно-белой фотографии. Посерел и выцвел плащ зельевара, его волосы цвета воронова крыла словно затянуло паутиной, кресло у стены – Гарри точно помнил, оно было пунцовым! – теперь стало мышиного оттенка…
Гарри сообщил об этом Инь, и услышал в ответ, что «вот как раз это – абсолютно нормальное явльение после общьения с демьенторами». Хотя вид у неё стал обеспокоенный. Из воздуха быстренько нарисовалась чашка с горячим шоколадом и настойчиво замаячила у самых губ. Гарри выпил – шоколад у Инь, как и всегда, удался.
Мир стал медленно наполняться цветом. Порозовела обивка кресла. Платье китаянки налилось серебристо-зелёным оттенком ивового листа. Только волосы Снейпа оставались такими же пепельными.
- Профессор, ваши волосы, - растерянно начал Гарри, и вдруг до него дошло. Он не поверил бы, если б не увидел сейчас собственными глазами, что человек может вот так – в одночасье – поседеть столь сильно.
- Что такое с моими волосами, Поттер, что вы так на меня таращитесь? Они превратились в перья? – угрюмо и язвительно поинтересовался Снейп, отвечая Гарри не менее пристальным взглядом, словно они соревновались в игре в «гляделки».
- Нет, но… - начал Гарри, но Инь опередила его. Выхватив откуда-то из шёлковых складок маленькое зеркальце, она протянула его профессору. Тот взглянул и тут же бросил зеркальце обратно, пробормотав, - что за глупости вас обоих волнуют! Кстати, Поттер, сия участь и вас не минула, – и стремительно зашагал прочь. – Жду вас в кабинете Дамблдора.
- О чём это он? – растерянно переспросил Гарри у китаянки, на лету поймавшей свою собственность.
- Нье обращай вньяимания, Гарьи, - улыбнулась Инь, но улыбка вышла грустной. – Так ты даже интьересньее… - и вдруг провела рукой по его взъерошенным волосам. – Допьивай шоколад и пойдём. Профессор Дамблдор ждьёт нас всьех. – Поскольку Гарри машинально схватился за приглаженный ею вихор, Инь молча сунула ему под нос зеркальце, одновременно рукой увлекая его за плечи вслед за Снейпом. Да, профессор был прав – на чёрной чёлке Гарри, словно кто-то мазнул по ней кистью с белилами, красовалась обесцвеченная прядь. Стильная, как будто нарочно выкрашенная. Почему-то именно эта стильность разъярила юношу больше всего, в раздражении он захватил всю прядь пальцами и дёрнул: на глазах выступили слёзы, а вырвалось всего несколько волосков.
- Перьестань, Гарьи, - шепнула Инь. – Если тьебе нье нравится, чуть позже я сама всьё сделаю.
Гарри стало стыдно. Действительно, чего он, как девчонка, волнуется из-за собственной внешности. Снейп правильно сказал, это действительно ерунда.
И спустя несколько секунд жутким подтверждением этой мысли мимо них проплыли носилки, транспортируемые Флитвиком и Спаржеллой. Тех, что лежали на носилках, Гарри сначала не узнал – голубовато-белое лицо женщины, мёртвое и совершенно некрасивое, голова её лежала на плече мужчины, лица которого не было видно – его заслоняли медно-рыжие лохмы. Рука мужчины оберегающим жестом обнимала плечи женщины.
- Так и стояли, обнявшись, до самого конца, - услышал Гарри всхлипывание профессора Спаржеллы, и после этого узнал этих двоих. Флер Делакур и Билл Уизли. Не разомкнувшие объятий и после смерти.
Носилки уплыли, покачиваясь. Китаянка мягко подтолкнула Гарри, окаменевшего от увиденного. – Пойдьём. Есть ещё и раньеные, и мне надо заньяться ими.
- Тогда идите к ним, - быстро сказал Гарри, пряча лицо. – Я сам дойду.
- Пароль - Кофе-гляссе, - шёлковая накидка прошелестела на прощанье, в воздухе растаял тонкий аромат духов.
Гарри бочком проскользнул внутрь директорского кабинета и тихо уселся в уголке, пытаясь понять, о чём идёт разговор. Это оказалось затруднительно, так как говорили все одновременно: МакГонаголл о дементорах, Флитвик о временных петлях, а Дамблдор, серьёзно вещал что-то торчащей из камина голове Дикоглаза Моуди. На столе посередине высилась гора сладостей, настоящий Олимп из сладостей и шоколада всех видов – белого, пористого, с орехами, с изюмом, с ромом и с ликером, булочек с глазурью и трубочек с какао-кремом. Два кувшина, от которых поднимался парок, довершали картину. Сидевшая в углу профессор Синистра плакала с чашкой в руке, Элджернон Джонс обнимал её за плечи, пытаясь утешить.
