Сурен Цормудян - Второго шанса не будет
— Вы хотите, чтоб я и морду гуталиновую перевел? И черта белоснежного? — вздохнул сидящий в углу и листающий какую-то потрепанную книгу Роберт. — Эх, молодой человек. Если бы они понимали, что вы сейчас им наговорили… Я же объяснял вам полчаса назад, для них это больная тема.
— Это я уже вкурил, дядя Мойша, — ухмыльнулся Сквернослов. — Только мы тут при чем? Мы русские. На нас за такие слова можно не обижаться. Мы рабов себе в страну из Африки в трюмах не гоняли. У нас страна такая, что при любом режиме из своего народа рабов делали. Правильно я говорю, дядя Варяг? — он взглянул на вошедших товарищей.
— Дурак ты, — коротко отозвался Яхонтов. — Как нога?
— Они что-то там поколдовали. Теперь не острая боль, а глухая пульсирующая.
— Значит, дело к поправке идет, — кивнул Варяг.
Тем временем Лазар объяснил Томасу, чего от него хочет Вячеслав.
В ответ тот быстро закивал головой.
— I understood. Mother fucker. — Томас улыбнулся, демонстрируя золотые фиксы.
Сквернослов принялся снова раскладывать свои карты в три стопки по семь карт в каждой. Чернокожий ткнул пальцем в правую стопку.
— There.
Славик сложил три стопки вместе, положив указанную в середину. Затем, не тасуя, снова разложил в три стопки. И снова указанную положил в середину. И третий раз. Снова сложив их в месте, после того как Томас в последний раз указал на стопку где лежит заветная карта, Вячеслав стал разбрасывать их на столе «рубашкой» вверх. Когда он сбросил веером двадцать одну карту, то вытянул одну из них и показал американцу.
— Вот она, — Сквернослов победно улыбался.
— Mother fucker!!! — воскликнул Томас и, выхватив из руки карту, стал трясти ее перед лицом Си Джэя, что-то торопливо и эмоционально говоря.
— Чего это он? — Вячеслав обратился к Лазару.
— Ну, он удивлен тем, что вы отгадали загаданную им карту. Не понимает, как вы это сделали.
— Старый фокус, — пробормотал Николай. — Она всегда будет одиннадцатой.
— Колян, ну вот на кой черт ты это говоришь, а? — разозлился Сквернослов. Он выхватил из рук Томаса карту и, наконец, взглянул на изображенную на ней девицу. — Н-да, смачная чикса, — покачал он головой, улыбаясь. — Я бы на твоем месте тоже ее выбрал бы.
Оба чернокожих разразились хохотом.
— Ага, вот это вы без перевода понимаете, уродцы похотливые. — Усмехнулся Славик.
— Давно сидишь тут? — поинтересовался Николай.
— Так у меня часов нет. Но штук сорок фокусов показал. Ни черта не знают, балбесы.
Рэймен, задержавшийся на входе и общающийся с охраной, наконец, вошел и предложил Варягу и Николаю присесть на стулья.
В помещение вошел Джон Тиббетс, уже знакомый им по своему не совсем удачному посещению тюремного блока. Увидев его, Вячеслав помрачнел и сжал кулаки, отчего зажатая в ладони карта с красоткой избранной Томасом помялась.
— Славик, спокойно, — предупредительно произнес Варяг.
— Я нормально, — проворчал Сквернослов.
Си Джэй прищурился и ухмыльнулся, пристально глядя на реакцию Славика. Выглядел он уже не так дружелюбно как полминуты назад.
Тиббетс опять снова смотрел на пришельцев каким-то потусторонним взглядом, садясь за стол.
— Чего ж ты глаза таращишь, чушкарь, — тихо прорычал Вячеслав.
— Славик! — рявкнул Яхонтов.
— Да молчу я. Молчу.
Появился еще один человек.
Выглядел он еще старше Тиббетса. Совершенно седой. Морщинистый. С большой и слегка вздернутой верхней губой. Однако с весьма живым пытливым и несколько ироничным взглядом.
— Donald Hornet, — произнес он бодрым хриплым голосом. Затем улыбнулся и добавил: — C.I.A.
— Тот самый ЦРУшник значит, — кивнул Варяг и протянул ему руку. — Корнал Яхонтов.
— Кого ты корнал, Яхонтов? — пробубнил, взглянув на него Сквернослов.
— Это полковник по-ихнему, балда, — ответил Варяг.
— А думаешь, стоит им говорить, что ты военный?
— С этими тремя я думаю надо играть в открытую. Тем более что жетон мой, что на связке ключей был, у них теперь. Да и еще кое-что…
— Ну-ну, — вздохнул Вячеслав и протянул Хорнету руку. — Я Славик. Приветствую тебя, проклятая клешня империализма.
— Spasibo. I am, nemnogo ponimay po-russki. — Проговорил ЦРУшник продолжая хитро улыбаться.
— Ах ты, черт. Везет же мне на вас. — Дернул головой Вячеслав.
— Николай, — представился Васнецов, протянув руку Дональду.
— Nick? — Хорнет подмигнул Николаю, пожав его руку.
Тем временем Рэймен что-то тихо сказал двум чернокожим, которых Сквернослов развлекал карточными фокусами. Те поднялись и стали выходить.
— I like you, dude! — Весело произнес Томас, хлопнув на прощание Славика по плечу.
— Господа, вы присаживайтесь. — Заговорил Лазар. — Сейчас будет весьма обстоятельная беседа. А я буду соответственно, переводить. Сейчас придут оппоненты наших друзей. Я попрошу вас быть сдержанными и осторожными. Господину Рэймену было не просто добиться принятия решения об оказании медицинской помощи вашему раненому другу. И сейчас на повестке будет вопрос о том, чтобы изменить ваш статус пленников на более благоприятный для вас.
— Понятно, — Варяг потер бороду, садясь на стул. Николай присел рядом.
Американцы сели с другой стороны стола. В помещение вошли еще трое. Невысокий, с одутловатым лицом и сверкающей в свете ламп лысиной, человек в меховой безрукавке поверх плотного серого свитера, следом худющий высокий и сгорбившейся человек с длинными черными волосами и в больших очках. Выглядел он достаточно молодо. Казалось что ему меньше сорока. Хотя наверняка это впечатление обманчиво. Просто этого человека молодила некоторая женоподобность лица. Замыкала рыжеволосая толстая женщина в годах с каким-то злым выражением лица, враждебность которого подчеркивали сильно опущенные уголки маленького рта.
— Господа, прошу вашему вниманию, — Лазар кашлянул в кулак и поправил очки. — Окружной судья Эдвард Линч, канадский журналист Филипп Даладье и Мадлен Раковски… Эээ, бывшая спортсменка по фигурному катанию.
— Некислую фигуру она себе накатала, — тихо усмехнулся Сквернослов, явно удивленный тем, что в нынешние времена можно быть настолько толстой. — Со жратвой тут проблем смотрю нет.
— Славик, заткнись уже, наконец, или я порошу тебя увести отсюда, — процедил сквозь зубы Яхонтов.
— Сорвалось, — пробубнил недовольно Сквернослов.
Вновь вошедшие, расселись вдоль дальнего края стола. Женщина бросила ненавидящий взгляд на русских.
Лазар придвинулся ближе и тихо проговорил.
— Господа, я постараюсь перевести вам все…
