Нобору Ямагути - Водные духи клятв
— Прекратите! — Сайто резко растащил эту парочку.
— Ты — неотесанный грубиян!
— Вот и отлично! Быстрее сделай что-нибудь с Луизой!
— Она со временем поправится.
— Со временем — это когда?
Монморанси склонила голову набок.
— Существуют индивидуальные различия, поэтому может — через месяц, а может — через год…
— Ты намеревалась заставить меня выпить эту гадость?! — Гиш побледнел, хотя он был таким недалеким.
— Так долго ждать? Сейчас же! Что-нибудь! Сооруди!
Одним рывком Сайто приблизил лицо к Монморанси.
— Да поняла! Я приготовлю лекарство, поэтому просто подожди!
— Быстрее готовь. Ну же, готовь. Сейчас готовь.
— Однако для приготовления лекарства необходим некий дорогой секретный ингредиент, но я потратила все свои запасы, когда готовила приворотное зелье. Хотя его можно купить, но у меня нет денег. Как же мы поступим?
— Без гордости могу сказать, что у меня тоже денег нет. Здесь я сдаюсь.
— Нет денег? Вы же — дворяне!
Когда Сайто закричал это, Гиш и Монморанси переглянулись.
— Хотя мы — дворяне, но у нас все еще — статус учащихся.
— В наших семьях родители имеют земли и деньги.
— Ну, тогда попросите родных выслать денег, — предложил Сайто, сердито глядя на эту парочку. Тогда Гиш серьезно поднял указательный палец и принялся объяснять:
— Слушай. В мире есть два типа дворян. Те, у кого с деньгами — полное невезение, и те, к кому деньги текут рекой. Например, такие, как семья де Монморанси: они потерпели неудачу в осушении заболоченных земель, и теперь им тяжело вести дела на своих территориях…
Тут вмешалась его подруга:
— Или такие, как семья де Грамон: пребывая на действительной военной службе, растранжирили свои денежки на роскошную экипировку…
— Таким образом, дворяне просто созданы для того, чтобы иметь проблемы с деньгами. Без гордости могу сказать, что в мире половине дворян с трудом хватает в лучшем случае на содержание своего особняка и своих земель. Полагаю, тебе, простолюдину, этого не понять, однако сохранять гордость и доброе имя дворянина — это тоже весьма тяжело.
Они бесполезны… У Сайто внезапно ослабли колени. Он волей-неволей пошарил в карманах куртки и джинсов. Там позвякивали золотые монеты, полученные от Анриетты. Половину денег он оставил в комнате Луизы, а половину всегда носил с собой.
— Этого на что-нибудь хватит?
Он высыпал их на стол.
— Ого! Почему у тебя столько денег?
Увидев гору золотых монет на столе, Монморанси вздохнула.
— Поразительно. Тут, по крайней мере, пятисот экю.
— Не спрашивай, откуда они. Слушай, купи на эти деньги дорогой секретный ингредиент, как ты его назвала, и завтра сделай что-нибудь.
Монморанси неохотно кивнула.
* * *
Когда Сайто с полегчавшими карманами вернулся в комнату Луизы, помещение выглядело необычно.
В нем было дымно, словно здесь курили табак, но запах был сладковатый. Хозяйка сидела в центре комнаты на полу и возжигала благовония.
— Эй, что случилось? Что это за фимиам? — когда Сайто это спросил, Луиза уставилась на него и заговорила таким голосом, словно готова была расплакаться:
— Куда ты ходил…?
Тут фамильяр заметил кое-что в ее внешнем виде. На ней же нет юбки.
— Ты оставил меня в полном одиночестве… — она подняла взгляд на Сайто и, надувшись, произнесла это таким голосом, словно готова была расплакаться. Видимо, Луизе стало одиноко, и она разожгла благовония.
— П-прости…
Почему на ней нет юбки?! Намереваясь инстинктивно отвести взгляд, он обратил внимание еще на один невероятный факт. Как…! Л-л-луиза, Луиза Франсуаза, вот бессовестная, на тебе нет не только юбки… На тебе нет трусиков.
Ее линия талии проглядывала из расстегнутой блузки. Нигде не было заметно ни кусочка ткани, напоминающего нижнее белье.
Сайто задрожал.
— Т-ты, надень т-т-т-т-трусики! — с дрожью закричал он, отвернувшись в другую сторону.
— Н-не надену.
— Почему?! Если можешь, объясни причины!
— Во мне нет сексуальности. Я это знаю. Именно поэтому, хоть ты и спишь рядом, но ничего не предпринимаешь. Это невозможно простить, — без умолку говорила Луиза таким голосом, словно готова была расплакаться.
— Т-то есть, даже если я, нуу, внезапно повалю тебя и сделаю с тобой все, что захочу, это н-н-н-н-н-нормально?
— А э-это нельзя…?
— Точно. Именно так.
— Однако, если это ненадолго, я закрою глаза. Если это хотя бы час, я закрою глаза и притворюсь, что ничего не понимаю.
"Если она так это сказала, то ни притворства, что она не знает, ни чего-либо иного не будет", — подумал Сайто, однако… Луиза, похоже, пошла в атаку.
Потянув подол блузки, чтобы скрыть свои женские прелести, она встала. Ее тонкие обнаженные ноги бросились в глаза. В груди у Сайто раздавался звон: "Дин-дон-дин-дон", словно звучал звонок на железнодорожном переезде.
Луиза бросилась к его груди. От ее волос исходил сладковатый аромат, похожий на благовония, наполнившие комнату. Девочка никогда не пользовалась даже духами, вероятно, это был натуральный запах ее тела.
Уткнувшись лицом в куртку Сайто, Луиза дрожала.
— Мне ведь было ужасно одиноко… дурак…
Обе руки мальчика потянулись к ее телу.
Они невольно намеревались сжать ее в объятьях.
Сайто закусил губу. Закусил сильно. От этой боли оживет та часть разума, в которой еще осталось хладнокровие.
Нынешняя Луиза… это не та Луиза, которую я знаю. Из-за приворотного зелья она сама не своя. Я так люблю Луизу, что хочу все время защищать ее… Именно поэтому я не могу обнимать ее в нынешнем состоянии. Если я ее обниму, мои внутренние тормоза, похоже, откажут совсем. И нет никаких сомнений, что я, словно зверь, наслажусь ею по полной.
Я ее люблю, именно поэтому не могу этого допустить.
Мальчик дрожащими руками сжал плечи своей хозяйки. И, заглянув ей в глаза, выдавил из себя, стараясь, чтобы голос был как можно более ласковым:
— Луиза…
— Сайто…
— З-знаешь…? Ты стала такой странной из-за зелья.
— Зелья…?
Луиза подняла на него влажные от слез глаза.
— Именно так. Поэтому нынешняя ты — это не настоящая ты. Однако, подожди немного, ведь я как-нибудь решу эту проблему. Ладно?
— Это — не из-за зелья, — Луиза в упор уставилась на своего фамильяра. — Эти чувства — не из-за зелья. Ведь когда я пристально смотрю на Сайто, мое сердце очень часто бьется. И не только это… мне ужасно трудно дышать, я становлюсь такой беспомощной. Я знаю. Это…
