Дэйв Дункан - Красно-розовый город
– Не слишком высокая, – начал он, – поскольку я не уверен в себе и мне нужно ощущать некоторое превосходство. Разумеется, блондинка, но не слишком светлая, чтобы ее не преследовали другие мужчины – я уже сказал, что не очень уверен в себе. Музыкальная, поскольку я люблю музыку.
Увлекающаяся литературой – у меня тысячи книг, которые бы мне хотелось прочесть ей, а я люблю читать в постели.
– Это все, что ты делаешь в постели?
Он чуть не поперхнулся – она и не думала, что он такой застенчивый, – и если серьезно, она ни за что не осмелилась бы приставать к ему с этим, но сейчас это отвлекало их от другого. Им ничего не оставалось, кроме как разговаривать.
– Иногда я становлюсь ужасно нежным и пожевываю девушку за ухо, – ответил он, – или читаю ей Китса на сон грядущий. Им это нравится.
– Мне кажется, если им от роду пятьсот или шестьсот лет, это может слишком опасно возбуждать, – предположила она.
Он расхохотался; в глазах его плясали веселые искры.
– А какие требования предъявляешь ты к тому, кто придет на место Грэма?
Ферзевый гамбит? Ну что ж, принимается.
– Мужчина постарше, – ответила она.
– Неплохой выбор.
– Музыкальный, конечно. Хорошо начитанный.
– В особенности Китса?
Она поморщилась:
– Знаешь, что можешь сделать со своим Китсом?
– Мы оставим его Киллеру, – сказал он, и оба рассмеялись этому юмору висельника.
– Значит, у вас в Мере существуют браки? – спросила она, и он кивнул.
Она подумала немного. – Тогда секс, наверное, превращается в проблему? Не может быть, чтобы не превращался – как может брак длиться столетиями?
Неужели супруги не устают друг от друга?
Он устало откинулся на спинку дивана.
– На тот счет ничего сказать не могу. Наверное, обманы не так уж редки… не знаю. Ну, – добавил он немного тише, – если честно; то знай.
Сам способствовал иногда. Главное, без боязни заболеть или забеременеть.
Мера – идеальное место для занятий любовью. Это место, где мечты становятся явью, – продолжал он, прежде чем она успела придумать новый вопрос.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась она.
Он повернул голову и улыбнулся ей.
– В Мере становятся возможными вещи, невозможные где-либо еще. Стороны треугольника не сходятся… Тебе приходилось читать Гомера?
Гомер… какой-то античный инвалид.
– Немного. В переводах, конечно.
– Тебе надо попасть в Меру и почитать его в оригинале, – сказал он. – Киллер может продекламировать тебе целые фрагменты «Одиссеи» или «Илиады»; кстати, они заменяют ему Библию. Он не умеет читать, но Клир умеет. Она читает ему, а он запоминает. Разумеется, он знал довольно много и до того, как покинул Грецию. Еще он любит Гесиода – тот ведь тоже из Феспий. То, что я тебе говорю, Представляется совершенно логичным Киллеру – или представлялось бы Гомеру, – но вызывает некоторое сомнение у меня. Так вот, в мире Гомера, если к тебе – назовем тебя, скажем, Мэри Смит – наведается дружок… он никогда не будет до конца уверен в том, что это действительно была Мэри Смит, а не богиня Афина в ее обличье.
– Слушай! – перебила она. На улице воцарилась мертвая тишина, даже далекое хрумканье за окном комнаты Грэма прекратилось.
– Да нет, не слушай, – вздохнул он. – Это просто трюк, чтобы лишний раз подействовать тебе на нервы. Вернемся лучше к Мере… Не знаю, как это у девушек, но если юноши… мужчины встретят на улице хорошенькую девушку и думают при этом: «Вот бы здорово…» В общем, они идут домой и ласкают своих жен, и обычно…
Он покинул этот мир сорок лет назад.
– В наши дни не считается зазорным для женщины думать так же, – заявила она. – Ну, если я увижу на улице высокого, светловолосого… гм… с голой грудью… Словом, сейчас это не редкость.
– Спасибо, – хмыкнул он. – Я запомню, если смогу. Но я хотел сказать, что в Мере мечты и впрямь становятся явью.
– Это как?
В неожиданно наступившей тишине он опустил взгляд на Киллера, лежавшего в темноте; только жезл в его руках продолжал светиться.
– Возьмем в качестве примера Киллера. Страшненький, конечно, но все же пример. Я уже говорил, насколько он неразборчив. Допустим, он воспылал страстью к той же самой Мэри Смит и начинает увиваться за ней. Она предлагает ему идти… в общем, исчезнуть. Ничего особенного, но однажды в ответ на очередной заход Киллера она соглашается. Отлично, в его коллекции появляется еще одна галочка. Вот только Мэри Смит может ничего и не знать об этом!
– Джерри! Как?
Он хохотнул.
– Киллер объясняет это так, что богиня Афродита сжалилась над ним и приняла обличье Мэри Смит. Я называю это исполнением желаний, хотя как знать? Возможно, Мэри Смит на самом деле развлекалась с Киллером, а всем остальным просто врет.
– Но… – Теория казалась слишком бредовой, чтобы воспринимать ее всерьез.
– Я думаю, и у этого существуют свои пределы, – продолжал он. – Тебе не удастся иметь двух мужей – это было бы слишком очевидно, но правда в Мере – это то, во что ты веришь. Действительность относительна. В Мере не существует черного и белого. Но если уж я доставлю тебя в Меру, Ариадна, я постараюсь завести с тобой роман, будешь ты знать об этом или нет.
– Ты доставишь меня в Меру, Джерри Говард, – произнесла она, – и тебе не придется беспокоить богиню Афродиту, чтобы та хлопотала вместо меня.
Они сидели и молча смотрели друг на друга, потом он вздохнул и поднялся подбросить дров в огонь.
Снаружи послышался ропот, словно там собиралась в ожидании толпа.
Джерри тоже услышал этот шум, но вернулся и сел, не обращая на него внимания.
– Что привлекает их сюда? – пробормотал он себе под нос. – Откуда их столько?
– А слова Киллера? – спросила она. – Он говорил о Клио, а потом сказал что-то насчет Эроса. Что-то вроде «это не всегда Эрос»?
Он хрипло кашлянул. Шум на улице стих и вернулся, но гораздо громче, словно настраивался оркестр, или… или толпа ожидала выхода команд на поле? Джерри заговорил громче, как бы пытаясь заглушить этот шум.
– Это случилось месяц назад, и это всего один случай из многих за долгие годы. Я возвращался вечером домой, и меня окликнул Лопес – еще один друг. Он зазвал меня на партию в шахматы, и мы потягивали вино, и курили гаванские сигары, и играли в шахматы, пока не напились до того, что забыли, какого цвета наши фигуры или мы сами. Лопес настолько черен, что в Мере стал темно-синим, так что можешь себе представить наше состояние…
Шум во дворе усиливался, и ему приходилось говорить все громче.
– В конце концов я добрался до дома, залез к себе в мансарду, и обнаружил там Киллера – спящего.
