Виктор Точинов - Бейкер-стрит, 221
Но там, где можно было найти несколько подряд отпечатков, расстояние между ними оставалось неизменным - десять футов, плюс-минус семь дюймов. Тварь казалась неутомимой. Неслась минувшей ночью, никак не желая сбавлять темпа…
– По-моему, хватит нам работать ногами, - сказал Кеннеди. - Давай сядем и поработаем головой.
Здравая мысль. Пройдя еще сотню шагов, мы обнаружили ствол упавшей сосны. Уселись рядом. Кеннеди закурил. Я бросила в рот мятную пастилку. Посидели молча.
– Ты что молчишь? - подозрительно спросил Кеннеди.
Привык, что я всегда сразу начинаю делиться с ним выводами, - хотя бы предварительными. Но выводов не было…
– Начинай ты первым, - отпасовала я мяч напарнику.
Посидели еще, помолчали. Я искоса поглядывала на Кеннеди. На фоне заснеженного леса в своей «аляске» с поднятым капюшоном он был немного похож на Санта-Клауса - помолодевшего, побрившегося и подстриженного. Только вместо мешка и посоха держал в руках «ремингтон» двенадцатого калибра…
Молчание начало затягиваться. Давить на нервы.
– Послушай, Элис, - начал наконец Кеннеди, - по-моему, нам надо сначала определиться. Что мы ищем? Следы фальсификаторов, мешающих бизнесу Скруджа? Или доказательства существования реального бигфута?
– Мы, как всегда, ищем истину, - вздохнула я. - Но она где-то далеко. Я, между прочим, уже натерла мозоль на левой ноге. Снег тает, скоро след будет совсем не виден… По-моему, достаточно бродить по лесам. Пойдем обратно.
– Пойдем, пойдем… Но все-таки: может, ты поделишься предварительными выводами?
– Нет их. НЕТ! Это не животное - ни один из существующих или существовавших приматов не способен на такие фокусы.
– Значит - человек? Значит - мистификация?
– Человек тоже примат, Кеннеди… Попробуй, для интереса, пару раз прыгнуть на такое расстояние. На десять футов. Потом представь, что у тебя на ногах сапоги с во-о-от такими подошвами. Потом еще раз напряги воображение и постарайся представить, что тебе придется так скакать несколько миль…
Кеннеди не стал прыгать по сырому, тающему снегу. И напрягать воображение не стал. Сказал неуверенно:
– Тогда, ночью, мне показалось, что это мохнатый парень очень высокий. Очень. Футов десять, а то и выше.
– И мне показалось. Но что из этого? Твой рост шесть футов. Пошагай-ка шестифутовыми шагами…
Кеннеди помолчал. Потом его осенило:
– Ходули!
– У меня тоже мелькнула эта мысль. Поначалу, еще ночью. Но на ходулях не бегают. Тем более в темноте. Тем более по пересеченной местности… Я подумала было, что след на просеке оставили на ходулях загодя, не торопясь. А потом уже устроили весь шум и рев. Но четыре мили по лесу… Нереально.
– Все ясно. Мы столкнулись непонятно с кем, оставившим невозможные с точки зрения физики и биологии следы неизвестным науке способом. Можно писать отчет Скруджу… Ладно, пошли обратно. Есть хочется…
15.
– Значит, ты был хорошим бойскаутом… - процедила я спустя два часа. Хотела, чтобы это прозвучало зловеще, но получилось устало и тоскливо. - А где тогда остались плохие бойскауты, Кеннеди? Их косточки до сих пор белеют в лесах Массачусетса?!
– Испанский мох должен расти на деревьях с северной стороны, - понуро сказал Кеннеди. - А муравейники должны стоять с южной… И вообще, это ты предложила срезать петлю…
– Не вали с больной головы на здоровую! Снег так и так растаял - по своим следам нам было уже не вернуться!
Испанский мох нам не попадался. Обычный на деревьях рос, но совершенно бессистемно и хаотично… Глупое неграмотное растение, в жизни не раскрывавшее «Справочник юного сурка». Муравейник мы нашли лишь один. Вполне возможно, что муравьи, заведомо превосходящие мхи интеллектом, и в самом деле разместили свое жилище с южной стороны дерева. Беда была в том, что муравейник стоял под тремя елками, выстроившимися почти равносторонним треугольником. И какую из елей приняли за точку отсчета муравьи при составлении плана строительства, мы понятия не имели. Более того, мы не имели даже единого мнения, в каком направлении от нас находится лагерь лесорубов… Я утверждала, что на юго-западе. Кеннеди - что на юго-юго-востоке…
Короче говоря, мы банально заблудились.
– Залезть бы на дерево, посмотреть, где расположена «Улыбка Моники»… - сказал Кеннеди без особого энтузиазма.
– Залезь, залезь… Тебя подсадить?
– Попробуй лучше… Стой!
Я замерла, повинуясь не столько резко поднятой вверх руке Кеннеди, сколько его изменившемуся голосу - напряженному, звенящему.
– Тропа. Натоптанная тропа, - констатировал Кеннеди несколько секунд спустя, выйдя на небольшую поляну. - Только ходили тут не люди…
Так оно и было. Мха, травы и прочей мелкой лесной растительности на широченной - более полутора ярдов в ширину - тропе не было. Лишь влажная истоптанная земля. И на этой земле можно было разглядеть фрагменты тех самых отпечатков, что привели нас в лес из «Улыбки Моники». Кое-где громадная ступня отпечаталась целиком, ясно и четко.
Мы двинулись вдоль лесного проспекта - на удивление прямого, словно проложили его вдоль натянутой нити. Путь наш оказался недолог. На краю поляны тропа завершилась почти круглым натоптанным пятачком футов пятнадцати в диаметре. Дальше никакой, даже малозаметной тропиночки не было.
Заинтригованные, мы повернули обратно - и на другом конце поляны натолкнулись на точно такой же пятачок, завершавший тропу. Или начинавший. Было в ней полсотни ярдов, не больше.
– Ну и как тебе это видится, Элис? - спросил Кеннеди. - Я имею в виду, как ты представляешь себе процесс возникновения этой авеню?
Процесс я представляла однозначно: отделение бигфутов марширует колонной по одному; дойдя до конца поляны, выполняет команду бигфута-сержанта: «кру-у-у-гом!» - и шлепает обратно. И так весь день, туда-обратно, до бесконечности… Бред какой-то.
Озвучивать идею о строевой подготовке бигфутов я не стала. Вместо этого сказала:
– Надо бы поработать со здешними следами…
– Через полтора часа начнет смеркаться, - намекнул Кеннеди. - Может, заглянем сюда в другой раз, когда у нас будут с собой спальники и палатка?
Я намек проигнорировала. Всё равно Кеннеди понятия не имел, куда нам идти. Кружить впустую по буеракам надоело. Ночевка в лесу становилась реальностью. Надеюсь, этот бойскаут еще помнит, как разводить костры из насквозь сырых веток…
Но долго проработать со следами нам не довелось. Я измеряла рулеткой наиболее сохранившиеся из них, диктуя Кеннеди цифры, когда он перестал записывать и удовлетворенно констатировал:
