Крэг Гарднер - Гости Голоадии
— А-а, это! — сказал Урф, заметив, что я вздрогнул, услышав крики. — Со временем привыкнешь.
Урф и его тролли повели меня к низеньким строениям, сгрудившимся на краю поля. Утыканная шипами дверь при нашем приближении распахнулась.
— Это мой офис, — сказал Урф, пропуская меня вперед. — Добро пожаловать в любое время. В тюрьме номер четыре гуманные порядки. Когда твои мучения станут нестерпимыми, можешь прийти сюда и поползать на коленях или на брюхе и поумолять о пощаде. Конечно, это не поможет, но все-таки…
Я огляделся. Комната показалась мне совершенно безликой. Все вокруг было сделано из камня. Стены, пол, потолок — все состояло из серых каменных плит. Даже стол, казалось, высекли из огромной глыбы.
— Вижу, ты заметил, что я тут все отделал в самом современном стиле! — сказал демон с нескрываемой гордостью.
Он присел на краешек каменного стола и продолжил:
— Я очень горжусь своей тюрьмой. Можно сказать, я создал ее из ничего! Видал слова, высеченные над входом? Знаешь, чего мне стоило добиться такой отточенной формулировки? А они еще называют мою тюрьму «младшей группой»!
Демон указал на стену своего пещерообразного офиса:
— Смотри! Вон они — надписи, которые сменяли друг друга над входом. Я храню их, как напоминание о том, сколь многого мы добились.
Я увидел на стене три надписи двухфутовыми буквами. Верхняя гласила:
«Входя сюда, попрощайся с надеждой».
Чуть ниже я прочитал:
«Простись с надеждой всяк сюда…»
Я даже дочитывать не стал, а обратился к третьей, самой нижней надписи:
«Можешь проститься с надеждой, войдя…»
Да, я понял, в чем тут суть!
— То-то! — кивнул демон. — Каждый новый вариант давался мне с боем, уверяю тебя! Щипцы для пыток должны быть до блеска начищены, кипящее масло — кипеть! Надо все время держать форму. Предприятие — оно и есть предприятие. За землю в Голоадии сейчас глаза выцарапают. Только зазевайся — и у тебя отнимут твою хорошенькую тюрьму и построят на этом месте какой-нибудь очередной небоскреб «Слизь О'Рама». Представь себе: вот ты — старый рабочий демон, всю свою жизнь посвятивший делу терзаний и мучений… Один неверный шаг — и прощай, тюрьма, привет, слизьбургеры!
— Да уж, — кивнул я, поняв, что от меня ждут сочувствия. — Это ведь называется прогрессом, верно?
— Прогрессом? — Урф скорчил болезненную гримасу. — А ты когда-нибудь пробовал слизьбургер? Впрочем, я и забыл! — Он захохотал дьявольским смехом. — Ты же у нас в гостях. Скоро только ими и будешь питаться!
Питаться слизьбургерами? Смех Урфа нравился мне все меньше и меньше. Вероятно, он привел меня сюда, чтобы бесконечно запугивать. Что ж, я покажу ему, что Вунтвор Ученик Волшебника — не робкого десятка!
— Так пытай же меня! — воскликнул я. — Старайся изо всех сил! Тем скорее ты со мной покончишь!
— Э-э, нет! — злобно засмеялся этот мерзавец. — Мы тебя будем долги мучить! Мы насладимся твоей агонией!
Агонией? Какое неприятное слово! Даже противнее, чем «пытка»!
— Пойдем! Я покажу тебе твою камеру.
— Слюнки, слюнки текут! — оживились притихшие тролли. Эти вонючие твари снова окружили меня. Нет, от них не убежишь. Что ждет меня? Пытки? Агония? А может, лучше самому прыгнуть в пасть к одному из троллей? По крайней мере, так быстрее.
Потом я подумал о Нори. Где в этой дикой стране затерялись ее следы? А вдруг она в той же тюрьме, что и я? По правде говоря, я пришел в Голоадию, где за каждым поворотом подстерегает опасность, не столько ради спасения Вушты, сколько ради Нори. Теперь, когда смерть моя была так близка, я мог признаться себе в этом. Позволить троллям съесть себя — значит, поступить малодушно! Если существует хотя бы один шанс из сотни, что удастся бежать, да хотя бы один шанс из тысячи, я должен им воспользоваться ради Нори! Я обязан держаться даже не ради себя, а ради своей возлюбленной.
— Делайте свое дело, — процедил я сквозь зубы, входя в следующий домик.
— Не волнуйся! За нами не заржавеет! — заверил Урф.
Тролли схватили меня за руки и поволокли вверх по винтовой лестнице.
— О нет! — раздался жалобный вопль откуда-то снизу. — Не надо! Неужели у вас нет ни капли жалости?
— Стоп, крошки! — велел Урф троллям. — Я хочу, чтобы наш гость посмотрел на это. Очень поучительно, если кто желает побольше узнать о наших методах.
Тролли толкнули меня вперед с такой силой, что прямо припечатали к решетке, за которой была большая ярко освещенная комната. Судя по рядам длинных скамеек, комната использовалась для собраний и заседаний. Однако сейчас в ней находился всего лишь один человек, прикрученный к скамье толстыми цепями. Его когда-то богатая и добротная одежда была изодрана в лохмотья, и спутанные волосы падали на умное, благородное лицо. Человек сидел лицом к сцене, над которой то и дело зажигалась красочная надпись: «Представление начнется через две минуты!»
— Нет! — вопил он, как будто кто его резал. — Я не выдержу!
— Этот человек когда-то был драматургом, — прошептал мне на ухо Урф. — Очень знаменитым драматургом! Он сочинял и веселые комедии, и ужасные трагедии. По неосторожности подписал контракт с демонами. И вот он наш!
— И вы заставляете его смотреть пьесы? — догадался я и почувствовал некоторое облегчение. — Не самая ужасная пытка!
— Ха! На этой сцене не играют обычных пьес! — рассмеялся Урф. — Мы заставляем его смотреть водевили. И уж будь уверен, хуже водевилей не найдешь!
Над сценой тем временем зажглась новая надпись — желтые буквы по синему полю: «Представление начнется через одну минуту!».
— Не надо! — умолял драматург. — Пожалуйста! Я больше не выдержу!
— Славная получается агония! — удовлетворенно улыбнулся Урф, — Мы очень тщательно планируем агонии! Это дело тонкое, требующее особой изобретательности. До недавнего времени мы не только держали труппу актеров-демонов, но и штат демонов-писателей! Они стряпали самые бездарные водевили, какие только можно себе представить!
— До недавнего времени? — насторожился я.
— Да, — усмехнулся Урф. — Мы, подвижники голоадского тюремного бизнеса, склонны соблюдать режим экономии. Наши разведчики нашли в наземном мире водевили гораздо худшего качества, чем выходили у местных авторов. Мы просто украли текст, и теперь наш друг-драматург испытывает такие мучения, какие ему и не снились. — Урф снова осчастливил меня своим смехом. На сей раз, это было нечто среднее между рвотой и бульканьем воды в водосточном желобе.
