Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
— Бей мергелей!.. Бей мергелей!
Один с поднятым мечом, что уже бросился на сэра Витерлиха, заколебался и отступил, зыркая в нашу сторону злобно и недоверчиво. Один из мергелей метнул в него нож, я успел заметить движение вовремя и быстро выбросил руку с мечом в сторону.
Нож с силой ударился о лезвие, оно плашмя шлепнуло варвара по лицу. Он отшатнулся, посмотрел на меня зло, но все же сообразил, что я ему спас шкуру, заорал своим, и мы уже все вместе ударили на мергелей с новой силой.
Те не дрогнули, отбивались яростно и умело, до последнего вздоха. Я опустил меч, когда последние пали на землю и, вытерев от крови, демонстративно сунул в ножны.
Варвары все еще с оружием в руках смотрели в нашу сторону с недоумением и враждебностью. Я улыбнулся широко и сказал с предельным дружелюбием:
— Мы не враги!.. Но мергели — враги. Закон Степи и Великого Морского Коня — нерушим, не так ли? Как эта земля, как эти горы, как это небо!.. Отважные люди пришли на эту землю как кочевой народ, но мергели собирались сменить гордый быт на жизнь презренных глиноедов, как не стыдно? Как только земля их носит, допустивших такой позор на кости их предков?..
Все раскрыли рты, как варвары, так и сэр Витерлих с Боудеррией. Я сказал громко:
— Если вы верны духу Священного Морского Коня, если в ваших одурманенных душах еще жива честь и доблесть кочевников, романтиков и бунтарей — вы поймете наш порыв поддержать вас в вашей схватке. А теперь прощайте, мы возвращаемся к своему войску.
Я повернул коня, Боудеррия и сэр Витерлих, сопровождаемые телохранителями, обалдело сделали то же самое. Мы выехали на дорогу и пустили коней рысью, Боудеррия сделала каменное лицо, ее ничем не удивишь, написано на нем крупными буквами, а сэр Витерлих сразу же спросил горячим шепотом, словно нас может услышать еще кто-то из противников:
— Сэр Ричард, о чем вы говорили?
— О конституционных основах строя, — ответил я. — Правда, он называется здесь иначе, но…
— Что за мергели? — потребовал он. — Что это вообще было?
Я беспечно пожал плечами.
— А я откуда знаю? Да и важно ли это?.. Жизнь идет, сэр Витерлих. Красные муравьи дерутся с черными, черные с желтыми, желтые — со всеми… И рыжий о черный ударился щит, ни вздоха, ни стона — война шелестит! И рыжее войско, и черная рать, и рыжие черных спешат доконать… Жить нужно красиво! Ну подрались мергели с каким-то племенем. Мергели — это довольно могучее объединение, что оказалось на опасном распутье… и чуть-чуть было не сделало правильный шаг. Но я ему это не позволил. А красные пояса — знак элитных воинов в их племени.
Боудеррия заметила с интересом:
— Так это были элитные?
— Не похоже? — спросил сэр Витерлих.
Телохранители на этот раз едут к нам близко, второй раз такой оплошности не допустят, чтобы опекаемые первыми вступили в бой.
Боудеррия фыркнула:
— Мне они такими не показались.
Я свое мнение сказать не успел, за нашими спинами послышался частый стук копыт. Пятеро варваров догоняют нас во весь опор. Телохранители, а за ними и Боудеррия с сэром Витерлихом сразу же подали коней в стороны, вытащили мечи и развернулись навстречу.
Я тоже повернул коня и ждал, держа руку вблизи рукояти меча. Варвары начали придерживать коней, передний вскинул обе руки, показывая, что меч и топор на седле.
Я выехал навстречу. Он отвесил сдержанный поклон и сказал твердым голосом:
— Мы сражались храбро, но мергелей было втрое больше. Без вашей помощи победа досталась бы им.
Я ответил сдержанно:
— Не стоит даже упоминать о таких пустяках. Мужчины помогли мужчинам, только и всего.
Он покачал головой.
— Да, но вон тот… что с красными перьями на шлеме, спас мне жизнь, когда на меня набросились трое. Я буду опозорен, если не отплачу ему тем же…
Я покачал головой.
— Спаси жизнь кому-то из друзей, и мы будем в расчете.
Он повысил голос:
— Нет! Моя честь не позволяет такую уловку. Я, сотник отряда серьгоносцев Степак Кривой Рог, пойду за ним и спасу ему жизнь…
Сэр Витерлих ерзал в седле, поглядывал на меня то сердито, то беспомощно, Боудеррия нагло улыбалась, наслаждаясь ситуацией.
Я с самым серьезным и торжественным лицом сказал возвышенно:
— Честь и благородство превыше расчета, ума, мудрости и даже рассудка. Потому я от имени смущенного и донельзя растроганного сэра Витерлиха, у которого даже слов не находится, чтобы выразить охватившие его чуйства, принимаю ваш обет и скрепляю его своим словом Ричарда Длинные Руки.
Варвары насторожились, их очень серьезные лица обратились в мою сторону.
Степак Кривой Рог спросил осторожно:
— Перед нами великий вождь Ричард Повелитель Драконов?
Боудеррия едва слышно вздохнула:
— Господи, он еще и Повелитель Драконов…
— Это иносказательно, — шепнул я ей, а варварам ответил громко: — Да, я есть он самый. Тот, который, да. Следуйте за нами, вам окажут достойным прием, как друзьям и союзникам.
Степак сказал резко:
— Мы не друзья и не союзники. Я просто должник и постараюсь поскорее отдать долг! Причем за мою жизнь я должен спасти ему дважды, так как жизнь воина-серьгоносца, конечно же, дороже жизни жестянщика.
Я ответил кротко:
— Я не сказал, что вы друзья или союзники. Я сказал, вам окажут прием, как друзьям и союзникам.
Степак кивнул, принимая уточнение, сказал громко и гордо:
— Я, Степак Кривой Рог, сотник своего отряда, оставляю командование на своих заместителей, а сам последую за этим воином, спасшим мне жизнь. А это мои люди.
— Люди твоего рода? — уточнил я.
— Да, — ответил он. — Вижу, ты понимаешь наши обычаи.
Я кивнул.
— Конечно. Я ведь из племени айсоров, что входит в объединение ассиров. Там сейчас остался ярл Растенгерк, мой друг и названый брат, я его не видел с тех пор, как помог его младшему брату Элькрефу завоевать принцессу Элеонору Гордую. Кстати, самому Растенгерку я помог добыть его нынешнюю жену Мириам…
У них у всех открывались глаза все шире, а челюсти отвисали. Даже у телохранителей, которые вообще должны только бдить и ни к чему не прислушиваться.
Боудеррия красиво вбросила мечи в ножны. Варвары смотрели на нее с восторгом и почтением.
— У тебя достойная женщина, — сказал Степак с одобрением.
— Да, — согласился я. — Пришлось долго выбирать!
Он ухмыльнулся, все мы понимаем, о чем речь, только Боудеррия надулась, как мышь на крупу, а когда на минутку нас со Степаком разъединили телохранители, сказала злобно:
— Я не ваша женщина!
