Наталья Белкина - Принцесса Эрдо
- Ей не следовало бы уходить оттуда,-жестко заявил аббат.-Девушке с ее внешностью, надо прикладывать особые усилия, чтобы заботиться о душе и избегать соблазнов этого мира. Таких как она вечно темный посылает сердцам мужским во искушение. Советую вам удалить ее из замка и отправить в монастырь святой Астофии. Я лично могу рекомендовать ее настоятельнице.
- Мне надо посоветоваться с мужем,-вздохнула леди Альва.-Да и что скажет ее отец? Этот великан приглянулся герцогу, к тому же он опытный воин, что нам явно не помешает.
- Нам следовало бы больше думать о спасении души, чем о делах мирских,-тем же суровым тоном возразил Фужак.-К тому же я заметил, что один из салигардов явно заинтересовался этой девушкой и даже через чур. И я говорю, между прочим, о вашем сыне! Юные души не крепки в своей вере. А что если ему вздумается нарушить клятву, данную вечно светлому Салару и мне? Вы думаете о его душе?
Герцогиня думала о душе своего сына, но еще больше она хотела бы видеть единственного наследника этого замка и земель женатым и с многочисленным потомством. Она сделала вид, что сокрушается по поводу интереса юноши к чужестранке, но в ее собственной душе вдруг появилась надежда.
- Это крайне досадно,-сказала она.-Но говорят, что по дороге в монастырь святой Астофии орудуют разбойники. Небезопасно отвозить девушку туда сейчас, когда так неспокойно в наших землях. И говорят, что барон Ульгерд водит с ними дружбу, потому они и не нападают на его земли и людей.
- Я слышал об этих разбойниках. Шайка завелась там совсем недавно. А их предводитель, разносчик ужасающей ереси, суть которой мне страшно даже произнести вслух. Он богохульник, какого еще не видывали наши края. И горе барону, если он предал нашу святую веру. Надеюсь, в скором времени мне удастся расправиться со всеми ними во имя нашего вечно светлого Салара!
Священник начертил в воздухе над головами женщин три круга, видимо, благословляя их, и простился. Принцесса провожала взглядом его грузную фигуру в мешковатом желтом саване, и в душе ее зарождалось смутное беспокойство. Этот человек был пока единственным, кто вызывал у нее чувство тревоги и даже страха. Она понимала, что он пользовался немалой властью и влиянием, и ее с Марио положение в этом новом мире зависело от его мнения.
ГЛАВА XI
После того как аббат Фужак отбыл из замка, не только принцесса смогла вздохнуть спокойно, но и все его обитатели. Священник отличался крайней нетерпимостью ко всему, что противоречило исповедуемой им вере и требовал того же и от тех, кто находился с ним рядом. Но для Даберта, тем не менее, было необходимо заручиться поддержкой этого важного священнослужителя, чтоб без зазрения совести присоединить к своим владениям земли барона Ульгерда. Фужак поддерживал его в этом, но отнюдь не из-за того, что вышеозначенный барон вел себя неподобающе (ведь на самом деле таким же образом вели себя все окрестные бароны, да и сам герцог), а лишь потому, что Даберт поклялся помочь аббату выгнать из соседних лесов засевших там разбойников, исповедовавших наипакостнейшую ересь.
Жизнь принцессы с этих пор вошла в некоторое, более определенное и спокойное русло. Утром к ней приходила Кайда, чтоб помочь ей одеться и причесаться. С ней Лана могла практиковаться в разговорной речи. Чтоб чем-то занять себя до обеда, ей пришлось освоить рукоделие, занятие, почти обязательное для всех знатных девушек и дам. Служанка весьма поразилась, поняв, что Лана никогда не держала в руках ни нитки, ни иглы и не имеет ни малейшего представления о том, что такое вышивка.
- Что ж вы делали целыми днями в монастыре флурацианок?-спросила она, не скрывая удивления.
Принцесса, конечно, не могла объяснить простодушной женщине, что то место, где она родилась и выросла, находится так далеко от Эспании и замка Грофстон, что никто из здешних обитателей не смог бы даже и представить себе такого расстояния.
И что его тоже вполне можно было бы назвать монастырем по тому образу жизни, который приходится вести дочери короля, затворническому, расписанному до мелочей, несвободному. И что большинству занятий, которым вынуждена была посвящать себя принцесса, не найдется в эспанском языке никакого определения. Так чем же вообще может заниматься знатная особа, воспитывающаяся в монастыре?
- Я молилась, постигала божественные законы и Главную Книгу,-сказала Лана, чьи успехи в изучении эспанского языка были уже значительными.
- Так я и думала! Говорили, что в монастырях восточных окраин законы очень суровы.
Так что же больше ничему вас и не учили?
- Еще рисовать!-вспомнила вдруг Лана свое самое любимое занятие, всегда поощряемое ее матерью и порицаемое отцом, который считал его совершенно бесполезным. Ведь любая машина способна изобразить все что угодно, в какой угодно перспективе и даже эмоционально. Но королева всегда придерживалась иной точки зрения: только человеческая рука способна вложить в картину нечто неуловимое, мимолетное, вызывающее сопереживание или отдохновение. Для обучения Ланы она нанимала самых лучших живописцев, коих на Эрдо было уже почти не отыскать.
- Вот и хорошо!-обрадовалась Кайда.-На раме с холстом и сделай рисунок, а потом по нему вышивай. Стежки я тебе покажу. А уж ниток-то у герцогини сколько!
Хозяин много привез из южных вольных городов.
Так кроме лингвистических занятий, прогулок и сна у Ланы появилось еще и увлечение. Она быстро научилась этому немудреному делу, и вскоре служанке снова пришлось удивиться, когда на холсте для вышивания начал появляться удивительный рисунок.
Марио пропадал целыми днями на службе у своего сеньора. Вечером он рассказывал своей дочери, как с другими вассалами герцога обходил границы его владений. Там все было пока спокойно, а хозяину нужен был повод для войны. В конце концов, не дождавшись никакого случая, он просто соберет своих людей и подойдет к стенам замка с осадой. А барон наверняка уже знает о замыслах Даберта и тоже не сидит, сложа руки. Может быть, даже ищет союзников.
- Никто не расспрашивает тебя о твоем шлеме, о ранениях и походах?-спросила Лана, которую рассказ о готовящейся войне не заинтересовал нисколько.
- Пытаются, особенно им не дает покоя мой шлем. Всем интересно знать, насколько ужасно я изувечен.
- Что за странные люди?
- Для храмового периода развития человечества это вполне нормально. Я, кажется, рассказывал тебе в свое время о том, какие развлечениями тешили себя люди в это время: публичными казнями, истязаниями, сожжениями, четвертованиями, колесованиями и прочими изуверствами.
